Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

— Но она любила тебя! — почти в отчаянии воскликнула я. Мысль о том, насколько все могло быть иначе, если бы я с самого начала не отталкивала от себя Йона и не рвалась разорвать нашу связь во имя его призрачного семейного счастья с другой, буквально жгла меня изнутри. — Я видела это по ее глазам! Она любила тебя!

— Я уважал ее чувства, — склонил голову альфа. — Но не мог ответить на них так, как она хотела. Николь это знала, и мы оба позволяли друг другу жить так, чтобы не мучить друг друга напрасными ожиданиями или надеждами. Но я и представить себе не мог, что она пойдет на такую глупость, чтобы спасти нас! Хана, ты даже представить себе не можешь, что за человек ее муж! Этот ублюдок живого места на ней не оставит!

— Расскажи мне, — попросила я, взяв его за руки и снова усадив на кровать рядом с собой. — Я поняла, что вообще ничего о ней знаю, и… я чувствую себя такой дурой сейчас. Пожалуйста, расскажи мне о Никки.

Он рассказал. Когда-то давно Николь была простой медсестрой, работавшей в ночную смену в далеко не самой элитной больнице Восточного города, и так уж сложилось, что именно в эту больницу чаще всего привозили тех, кто пострадал во время бандитских разборок на улице. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, который в ту пору еще не был такой уж важной шишкой, а потому, по словам Йона, еще не превратился в законченного мудака. Он красиво ухаживал за Никки и покорил ее своей напористостью и обещаниями красивой жизни. А когда его дела пошли в гору, он купил ей огромный бриллиант и предложил раз и навсегда бросить работу в больнице «среди нариков и бомжей», потому что девушка заслуживала лучшей жизни. «Лучшая жизнь», однако, не продлилась долго. После свадьбы ее новоиспеченный муж довольно быстро начал покрикивать на молодую жену, а потом — поднимать на нее руку. Всякий раз, когда Никки в чем-то с ним не соглашалась, он напоминал ей, что вытащил ее из дерьма и превратил в настоящую леди, а если она давала понять, что все его подарки совсем того не стоят, он буквально впадал в животную ярость и бил ее, пока она не теряла сознание. Молодая женщина несколько раз пыталась сбежать, но из-за того, что ей негде было спрятаться и у нее совсем не было своих денег, чтобы уехать из города, он всегда быстро ее находил и тогда ей доставалось даже сильнее. Лишь когда она забеременела, он стал обходиться с ней мягче и в их отношениях как будто бы на время наступила та самая досвадебная идиллия, которая когда-то вскружила ей голову. Муж стал чаще и легче отпускать ее на прогулки и на встречи с семьей, и в один из таких дней она и встретила Йона. Он сразу увидел в ней черты покойной сестры и не смог сдержать порыва подойти и завязать разговор.

Я прекрасно помнила, какое впечатление на меня саму произвела Никки, когда я заговорила с ней впервые. Ее нежная хрупкость, ее болезненная уязвимость буквально кричали о том, что им требуется защита и забота. Даже не желая того и не делая для этого ничего нарочно, молодая женщина выглядела так, будто была не способна о себе позаботиться и только и ждала некого героя в белом плаще, что благородно взял бы на себя эту обязанность. А если вкупе с этим она напомнила Йону его сестру, которая, как он считал, погибла по его вине, то не было совершенно ничего удивительного в том, что альфа тут же вбил себе в голову, будто обязан ее спасти из лап чудовища, что звалось ее мужем. А Никки, давно уже не видевшая к себе хорошего отношения, безоговорочно в него влюбилась, и это придало ей сил пойти на риск. Они оба понимали, что если ее муж узнает о существовании Йона, то альфу просто пристрелят, как бродячего пса, но когда бы подобное могло его смутить или остановить. Они долгое время выбирали подходящий момент, но обстоятельства сложились нужным образом уже после того, как Никки родила. Конечно, и речи не шло о том, чтобы оставить ребенка его отцу, хотя Йон и пытался донести до нее мысль, что, если мальчик останется с отцом, есть пусть и небольшая, но все же вероятность, что тот не будет искать его сбежавшую мать слишком тщательно. Но молодая женщина и слышать ничего не хотела, а потому пришла в Дом вместе с младенцем. По словам Йона, она с тех пор ни разу не покидала своего убежища на третьем этаже, и его самого это вполне устраивало. А теперь оставалось лишь догадываться, на что ей пришлось согласиться, чтобы ее муж вытащил нас из лап Красной Лилии.

— Значит, у нее был мальчик, — тихо произнесла я. — Я ведь… даже не спрашивала никогда. Как… как его звали?

— Тео, — ответил Йон. — Она назвала его в честь своего отца, погибшего в автокатастрофе много лет назад.

— Я… я не знаю, что сказать, — пробормотала я, с силой массируя себе виски. — Йон, если бы только я знала, что все это просто досужие сплетни, что между вами ничего нет, я бы…

— Что? — спросил он, внимательно и немного напряженно глядя мне в глаза. — Что бы ты сделала, маленькая омега?

— Я бы не была такой упрямой, я бы… я бы не настаивала на том, чтобы разорвать нашу связь. Йон, это же все меняет! — От волнения у меня слегка дрожали руки, и я не могла подобрать слов, чтобы выразить все те чувства, что переполняли меня в тот момент.

— Уже слишком поздно, — с какой-то непонятной мне тоской отозвался он. — Хана, тебе не место рядом со мной, и ты сама прекрасно знаешь почему.

— Нет, не знаю! — возмутилась я. — Ты не можешь решать за нас обоих!

— В тебе говорит зов метки, — покачал головой альфа, и я вдруг обратила внимание на то, что его лоб покрылся испариной. — Маленькая омега, я спас Никки от ужасной жизни, но твоя жизнь такой не была. И ты все еще можешь к ней вернуться, когда мы разорвем эту связь. Так будет лучше для всех. И ты сама поймешь, что я прав, когда твои инстинкты перестанут перекрывать голос разума.

— Йон, у тебя жар, — с тревогой проговорила я, подойдя ближе и положив ладонь ему на лоб. — Ты весь горишь.

— Я в порядке, — заплетающимся языком пробормотал он. — Сейчас посижу немного, и все будет нормально.

Он сгорбился, пару раз тряхнув волосами, и с них сорвалось несколько загустевших капель крови, которая осталась там еще с арены.

— Может, это из-за метки? — неуверенно предположила я. — Я боялась, что если использовать ее силу слишком часто, это будет иметь последствия.

— Я… Я думаю, это может быть по другой причине, — выдохнул альфа. — Я… Хана, прости, что соврал тебе. Я просто не хотел тебя волновать и думал, что… если исцелить сам укус, то все будет в порядке. Я правда так думал.

— Укус? — ошалело переспросила я, а, когда до меня дошло сказанное им, горло сдавило словно чьей-то стальной хваткой.

— Я же сказал, что уже слишком поздно, — пробормотал Йон, криво улыбнувшись и сжав себя за левое плечо. — Прости, маленькая омега, но у этой истории не будет счастливого конца.

Глава 20. Холодные улицы

У доктора, что регулярно навещал Дом Бархатных Слез и осматривал девочек Ории, была фамилия Тадли. Это был невысокий щуплый человек с ржаво-каштановыми волосами, собранными в пучок на затылке, в каждом движении и фразе которого сквозила нарочитая раздражающая неторопливость того, кто привык жить в собственном ритме, не считаясь с мнением и желаниями окружающих. Сама Ория сказала, что когда-то он был их клиентом, но довольно быстро, по его собственному выражению, «пресытился однообразными любовными утехами». Возможно, это было как-то связано с тем, что, оказывая местным омегам свои профессиональные услуги в случае их недомогания или при необходимости обработать и залатать последствия чрезмерно агрессивного поведения их клиентов, он не только получал полный доступ к их телам, но еще и брал за это деньги вместо того, чтобы отдавать их. Так или иначе, это он позаботился о Сузи после того неприятного инцидента, в котором досталось и нам с Йоном, и он же теперь осматривал моего альфу, который после ударной дозы жаропонижающих и успокоительных забылся тревожным сном.