Пламя хаоса - Амелия Хатчинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арья боролась со мной – и получала по полной. Я разозлил ее, оттолкнув, когда почувствовал, что мое сердце начинает биться синхронно с ее. Я хотел прижать ее гладкое, напряженное тело к себе и баюкать, пока высыхает пот, пока наши разгоряченные тела остывают. Хуже того, я возжелал ее снова в тот же момент, как покинул ее тело. Я оттолкнул ее, желая причинить боль, потому что это причинило боль мне. Эта потребность утешить, потребность прижать маленькую сучку и снова взять ее – предательство по отношению к моей мертвой паре.
Я никогда не чувствовал себя так с женой – и это вскрывало незажившие раны. Арья, даже ни о чем не подозревая, разрывала их в клочья и посыпала солью. Я хотел, чтобы она меня возненавидела, чтобы она держалась подальше, но в тот момент, когда не смог до нее дотянуться, когда она заперлась в доме, я захотел туда проникнуть. Я проводил время с матриархом рода Гекаты, пытаясь проложить себе дорожку флиртом, однако Арья оставалась недоступна. Я чувствовал ее запах в доме, знал, что мой запах был единственным чужим на ней, и все же я не мог ее видеть, и это меня тоже бесило. Не-блядь-приемлемо.
Я хотел, чтобы она ненавидела, потому что с ненавистью легче иметь дело. Секс – бесчувственный акт, который я совершал хорошо и часто. Я не трахнул Арью. Я двигался медленно, учил ее, что значит быть со мной, и она скакала на моем члене, пока у меня не сводило яйца, а затем она взяла все в свои руки – и потрясла меня ко всем чертям.
Я никому не давал власти, а тут вдруг все видел и допускал. Арья показала мне, каково это – быть с ней, и раздери меня ад, если я этого не хотел. Ее улыбка поразила меня глубже, чем ее тело. Я жаждал этой улыбки больше, чем сочащейся дырки, и так не должно быть. Я заставил ее почувствовать себя ничтожной, никчемной и добился, чтобы она считала, будто я нахожу ее тело ущербным, и что она вытворила? Взорвалась к ебене матери.
Зрелище едва меня не сломило, но затем я увидел, как она поднялась, окутанная пламенем, и что-то внутри меня вытянулось в струну. Арья уставилась на машину, потом на своих сестер и на свои травмы. Арья вышла из огня голой, она смотрела на меня, не обращая ни капли внимания на ужас, который остальные испытали при виде обнимающих ее языков пламени. Она была чертовски горяча, и отнюдь не потому, что по ее коже плясал самый настоящий огонь.
Глаза Арьи изменились, зрачки расширились, и она, склонив серебристую головку, ринулсь на стрелка. Свирепая, безжалостная, она впилась жертве в глотку, и от вида острых как бритва клыков меня бросило в дрожь. А звуки, которые она издавала? Они, блядь, обрушились на меня с силой урагана. Мне никогда не хотелось урчать ни для одной женщины, но для Арьи я делал это невольно, ибо что-то внутри требовало ответить на ее зов, похвалить прекрасное создание.
Потом она пыталась надо мной властвовать, и ничего милее я еще в жизни не видел. Обнаженная, источающая сексуальные феромоны, маленькая сучка ухмылялась и выслеживала меня. Я за всю свою сраную жизнь так не заводился, как в тот миг, когда она наворачивала круги, намереваясь бороться со мной за право трахнуть.
Вместо этого я сам заявил на нее права, и она заставила меня сойти с ума от запаха ее тела, выплеснувшего феромоны. Я нагнул ее прямо у крыльца и трахнул жестко и быстро, чтобы оставить на ней свой запах. Натрахаться по самое не могу? С ней это, черт возьми, невозможно. Я даже не мог держаться от нее подальше. Как будто она связана со мной каким-то образом, который нам обоим еще предстоит понять.
Когда ей нужно было потрахаться, она не искала первый попавшийся член, чтобы прокатиться верхом – Арья находила меня. Она была, мать ее, охотником, а я – добычей. Скоро я начну свою охоту, так что ей еще предстоит узнать, каково это, когда тебя загоняет и делает трофеем хищник.
Я не могу ею насытиться, и это становится, мать ее, проблемой.
Ее тело подходит моему просто идеально. Я чертовски ее ненавижу, и все же чувствую необходимость ее защитить – настолько инстинктивную, что не могу отключить. Я заставил ее броситься в бой, зная, что она проиграет. Я подстегнул ее тварь, и это позволило Арье сражаться в своих собственных битвах. Ее тварь почуяла, что я тащу ее на поверхность и отказала мне.
Что бы ни обитало внутри Арьи Примроуз, эта тварь сильна и умна, даже если и считает, что я не гожусь ей в пару. Это, кстати, откровенно меня бесит, потому что она, черт ее дери, не смогла бы найти ничего лучше. Я бы ей не позволил. Я слишком сильно ее желаю. Назови это эгоистичным, назови вообще как угодно, но эта девчонка – моя.
Я никого не спасал, и все же, блядь, выложил Дому альф миллионы баксов, просто чтобы отправить сучек Фэллона обратно в Девять королевств. И почему? Потому что я не хотел, чтобы Арья почувствовала боль, если бы вдруг вошла во владения Димитрия и обнаружила, что девушки дерутся за объедки, а эти сраные шавки раздирают их тела на куски, чтобы спариваться. Арья – мягкая, с душой, нахер, нараспашку. А ее бы хорошо заштопать покрепче. Я послал брата спасти ее сестру, Луну. Исцелить маленькую волчицу, прежде чем Арья ощутит боль смерти. И почему? Меня послали сюда загнать маленьких ведьм обратно в Девять королевств, а я, блядь, взял и спас одну.
Арья поцеловала Димитрия, и я израсходовал всю силу воли, чтобы не оторвать ему башку вместе с позвоночником. То, как она танцевала, продирало меня до самого нутра. Она дразнила, изгибалась, не сводя с меня глаз. Арья буквально трахнула меня на том танцполе, и я прочувствовал это до звона яиц.
Моя спутница, если можно так ее назвать, решила, что у меня встало на нее. Ничего подобного.
