Пламя хаоса - Амелия Хатчинс

Меня никогда не застигали врасплох. Она не должна быть такой сильной – и тем не менее. Она не должна быть такой горячей – и тем не менее. Я не должен желать ее – и тем не менее. Это приводило меня в бешенство, но все же я хотел быть с ней. Я никогда не позволял эмоциям брать верх, и все же я заявил на нее права перед всей альфа-стаей.

Я держал зубами ее плечо, уставившись на них, пока мои пальцы скользили по влажному и теплому местечку, пока она истекала от моего рокота. Она кончила жестко и быстро, и у всех волков встало. Черт, даже у меня встал.

Я хотел заявить о своих правах. Я заявил о своих долбаных правах собственности. Я сделал ее своей так, как она не понимала и не хотела понимать, и это была еще одна гребаная проблема.

Арья не была моей, чтобы я предъявлял на нее права, но я все равно предъявил. И я заявил свое право таким образом, что его нельзя отменить. И я не хотел забирать свое слово обратно. Мне нравилось владеть ею, даже если она, черт возьми, не понимала, что это значит. Это был не просто знак защиты – гораздо большее. Эта метка заставляла ее нуждаться во мне, жаждать меня и действовала на меня таким же образом. Это был знак, связывающей истинную пару, и все же я никогда не дарил и не предлагал его Лилиане.

Так на кой же ляд я взял Арью?

Я смотрел на других женщин и сравнивал их с ней, и все недотягивали. Регина хорошо сосала, прямо старалась, но у шлюхи не было ничего общего с Арьей.

Арья впилась в мою холодную, мертвую душу – и разожгла в ней чертов огонь. Она начала войну против меня – и отказывалась признавать поражение. Вместо этого она жаждала меня так же сильно, как я жаждал ее. Она была безумна в своем желании – и не могла притворяться. Арья хотела член – и она его брала.

Арья, блядь, его пожирала.

Арья была дикой и наслаждалась тем, как я ее терзал.

Ее запах был не просто возбуждающим, он поглощал.

Низшие существа не могли с этим бороться, даже маленькая дворняжка, которая дала слово. Одно дуновение ее феромонов, и он, блядь, сошел с ума.

Черт, мне было трудно игнорировать ее запах, и меня никогда не заманивала в постель сучка в течке, пока не пришла она. Как будто магия усиливала ее запах, делая его привлекательным для любого мужчины, у кого текла в жилах кровь. Даже для тех, у кого она не текла.

Грир возненавидел ее с первого взгляда, но хоть этот ублюдок ее и дразнил, именно он посоветовал просить убежища. Раньше он не помогал ни одной женщине. Он их ненавидел, предпочитая мужскую компанию, и все же я наблюдал, как он прищурился, когда я нес ее в дом, и ее дырка сочилась моим запахом.

– Мы знаем, кому в Девяти королевствах она нужна живой? – спросил Киллиан, прерывая мои мысли.

– Полагаю, что тому мудаку, который ее породил. Кто-то могущественный и обладающий достаточной силой, чтобы лидеры восстания советовали мне оставить ее в живых.

– Так вот почему ты ее защитил, написав свое имя на ее прелестной плоти? Или есть другая причина, по которой ты продолжаешь за нее вступаться? – спросил Киллиан, выискивая в моей выдержке малейшие признаки слабости.

Ему их не найти.

– Изнасилование – это жестокость, Киллиан. Если бы альфы ее изнасиловали, она была бы все равно что мертва. Только в этом городе более пятидесяти альф, и Фэллон ежедневно делился с ними шлюхами. Арья неприкасаема и боролась бы до конца. А все мы знаем, что случается с женщиной, противостоящей стае альф. Я бы убил здесь каждого гребаного альфу, чтобы эта стая не растерзала ее и не изнасиловала. Я бы посадил ее в центре круга и по периметру его обоссал, пометив эту маленькую ведьму как свою добычу.

– Альфы разорвали бы ее на части, – согласился Киллиан, выдыхая. – Просто не привязывайся, она в списке смертников.

– Она так же в списке не-блядь-прикасаемых. Она гребанная новорожденная и уже очень сильна. Существо внутри нее научилось говорить за считаные минуты после выхода из кокона. Арья знает, что ей нужно, но она не знает зачем. Ее виду, каким бы он ни был, здесь не место. Арья подчинила себе не просто альфу, а их сраного главу. Только клыками и когтями, а потом заставила Фэллона кончить на полу просто от одного укуса. Она гребаный единорог со смешанными способностями, но ни одна из них не сочетается друг с другом.

Я не мог гордиться ею больше, чем в тот момент, когда она заставила этот кусок дерьма трахать пол, подчиняясь ее укусу. Я почувствовал запах его спермы, и увидел ужас в глазах Арьи, когда единение между женщиной и зверем распалось. И было чертовски больно видеть ее слезы, когда она поняла, что сестры смотрят на нее с нескрываемым ужасом.

Моя маленькая тварь была настоящей альфой, но она все еще училась тому, что это значит.

– Она рокочет и мурлычет. А еще зажала в себе твой член, чтобы защитить тебя, пока она спит, – Брандер потер лоб, качая головой. – Ее кожа гладкая, без чешуи или перьев. Ее огонь проникает сквозь поры, как будто под ее плотью есть что-то, что загорается, когда она боится или в опасности. Но страх и опасность не выманивают ее тварь так, как следовало бы. Чертова загадка, которую я не могу разгадать.

– Она жарко вспыхивает, когда кончает. Чуть не сожгла мою спальню дотла. Рев из ее глотки выбил гребаные окна на всем третьем этаже. А еще у нее что-то под позвоночником, оно двигается. Кроме зубов и когтей, Арья не проявляет никаких других физических признаков уникальности. На всем ее теле нет ни грамма жира, и когда им рулит уже не она, ее тело четко очерчено и покрыто гладкими мышцами. Как будто Арья – это мягкость, а существо жесткое и смертоносное. Ее определенно создал некто древний.

– Ты забыл упомянуть маленький нюанс, что она мурлычет для тебя. Она также отвечает на твой рокот, а на него не отзывалась еще ни одна женщина, даже Лилиана. А еще ты сам урчал, одобряя ее действия; и ты не делаешь этого для любовниц. Ты едва делал