Пламя хаоса - Амелия Хатчинс

– Арья пережила бы их смерть, если бы понадобилось убить. Гораздо хуже было бы, если бы Арья вошла в дом и увидела там распростертых женщин, которых держат для удовольствия, а потом выкидывают, когда заблагорассудится, – хрипло произнес Нокс, рассматривая наше лицо.

Черт, он сделал это для меня? Я ненавидела его за то, что он был прав. И еще, я ненавидела его, что не двигается. Почему он не двигается? Ты управляешь нами, заставь его двигаться!

– Почему ты не сказал ей? – спросило существо, покачивая моими бедрами.

Да, мудила? Почему нет? Шевелись, давай двигай телом.

– Это не имело бы смысла. Я сделал это не для гребаной похвалы или одобрения Арьи.

– Ты защищаешь нас.

– Она еще не зло. Она невинна, но ее вид разрушает все. Они убивают детей и своих собственных сыновей. Они изводят народ в Девяти королевствах и охотятся на слабых.

Ого. Плохо. Нам как бы того… уйти бы.

Остановившись, существо повернуло мою голову и посмотрело на Нокса.

– Арья никогда не была в Девяти королевствах.

Да, не была!

– Поэтому она все еще жива, – мрачно ухмыльнулся он.

Ну, эй, разговор не для спальни. Больше двигаться, меньше трепаться. Ну, вперед! Чем скорее мы его трахнем, тем скорее уйдем, так что шевелись, сучка! Двигай бедрами… Знаешь, вот вернула бы мне управление, и все стало бы намного проще.

– Ммм, и все же, не сегодня, так что шевелись. Я устала от твоего рта, и раз он не трудится над этой щелью, ему пора на покой.

Эм, прямолинейно. Ой-ей, он издает звук, который обычно слышен прямо перед тем, как… о-о-о. Черт! Мне кажется, я только что слышала церковные колокола и пение ангелов с этим толчком!

Нокс зарычал, раздвигая наши ноги, и яростно вонзился между них.

Проходили дни, а Нокс никогда не уставал от нашего тела, забывая, что нас нужно кормить.

Ты всегда бодрствуешь внутри меня? Алло?

Мои веки налились тяжестью, я скакала верхом на Ноксе в позе перевернутой наездницы, как читала в журнале на прошлой неделе.

Какого хрена ты делаешь? Как, черт возьми, ты это сделала? Эй? Ты вообще меня слушаешь?

– Ты когда-нибудь затыкаешься? Мы спим, я устала. Спокойной ночи, Ария.

Ты только что велела мне спать? Нам нужно посидеть и обсудить кое-что, если ты планируешь управлять моим телом… Ты спишь?

– Что? – спросил Нокс.

Вот именно! Какого хрена она творит?

Я склонилась, сжимая его собой, чтобы он был в безопасности. В конце концов, он тупой и мог умереть, если бы я не защищала его. Он застонал и взорвался внутри меня, и я замурлыкала, закрыв глаза, погружаясь в сон.

Эм, ты спишь на его члене? Какого хрена? Вставай! Нет, нет, нет! Ну, я немного устала. Это было грубо, да, как… Эм, это неловко. Я думаю, ты действительно отдыхаешь… на письках. Отлично! Потому что это не самое неловкое дерьмо за всю мою жизнь! Кто прикасается ко мне? Что они делают? На мне четыре руки, алло, вставай! А-а, не круто! Верни мне мое тело…

– Ее позвоночник изгибается, как будто под ним что-то есть, – раздался голос Нокса позади меня, и я медленно открыла глаза.

– То же мне, странность, – саркастически фыркнул Брандер.

– Начхать мне, кто она такая, она чертовски горяча. Папочка хочет такую же, – простонал Лор.

Папочка?

Что-то коснулось моего рта. Я зарычала, поднимаясь и выпуская когти. По рукам, лежащим на ногах Нокса, пробежало пламя. Я зашипела, клацнула клыками в сторону Брандера, отскочившего назад от неожиданности и ошеломленно на меня уставившегося.

Самое гребаное время! Вот о чем я говорю! Мое тело, сука! Я что, блядь, только что пытался укусить Брандера? Ой, прости.

– Ты глянь, защищает тебя, – изумился Брандер.

– Видал? Горяча! – засмеялся Лор. – Охеренно горяча.

– Мое, – собственнически прошипела я с глухим урчанием, и оно было недобрым, оно предостерегало. Я сузила глаза и открыла рот, демонстрируя удлинившиеся клыки.

Почему я вообще урчу? Почему, черт возьми, это не прекращается?

Наконец-то, Арья! Я тебя люблю. Нам будет так весело вместе…

Вот так вот просто: существо больше не сидело за рулем, зато я сидела голая и на члене. Чудненько.

Брандер и Лор медленно попятились, глядя на меня. Я осмотрела комнату, затем опустила взгляд туда, где во мне находился слишком уж большой орган. Я уставилась через плечо на Нокса, который расслабленно лежал, закинув руки за голову, и улыбался.

– Привет, существо.

– Нет! – застонала я в смущении. – И меня зовут Арья, мудила. Ты трахаешь меня уже три дня, к этому моменту можно было уже имя запомнить. Это же не так много, раз уж ты находишься буквально внутри меня. Вытаскивай!

– Арья? – переспросил Нокс, я фыркнула и подвигалась на нем, внутренне обмирая от страха.

– Пожалуйста, скажи, что ты не застрял во мне.

– Я не застрял. Ты стиснула меня в себе, и я не могу его вытащить, пока ты не позволишь. По крайней мере, не причинив тебе вреда.

– И, конечно же, это совершенно обычная ситуация, – пробормотала я, приподнимаясь, чтобы оценить масштаб бедствия. – Твою мать, ты огромный. Ты как вообще смог втиснуться?

– Проще простого, ты запрыгнула, я тебе позволил.

Я застонала, вспомнив, что видела это будто во сне, но все это время не спала. И вот я вернулась в себя. И так получилось, что очнулась я верхом на члене Нокса.

Охереть не встать.

В отчаянии я стукнулась головой о кровать.

– Мы же договорились. Ты трахнула Нокса, но это ты должна была проснуться на его члене, а не я! Ты привела нас сюда, тащи свою задницу обратно, похотливая сучка!

Я ждала, наклонив голову, зажмурив глаза, а затем медленно открыла один, чтобы посмотреть на Лора и Брандера.

– Не повезло тебе с подружкой! – Нокс растягивал меня весьма чувствительно.

Мой низ выглядел отекшим, замученным и натертым тем, что застряло внутри. И что было хуже всего? Мне не терпелось пошевелиться, я жаждала трения и извержения, которые испытывала последние три дня, ощущая все лишь частично. Я хотела этого.

– Арья, ты как? Нервный срыв? – спросил Лор. – У меня на чокнутых цыпочек очень даже стоит. Просто сообщаю.

Я поерзала, внутри вспыхнул огонь. Я приподнялась, насколько было возможно, и снова опустилась. Это что-то подпитало внутри меня, я обернулась, посмотрев на Нокса. Я зарычала, но вышло больше похоже на хрип, глубокий и громкий, и он порочно усмехнулся, отвечая на зов.