Тени над Гудзоном - Исаак Башевис-Зингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он наконец нашел золотые часы и отправился в ломбард, чтобы заложить их. Выйдя на улицу, Станислав Лурье спохватился, что забыл надеть галстук. «Ну и ладно. Обойдемся без галстука…» — сказал он себе. Молодой человек, сидевший в ломбарде за зарешеченным окошком, долго рассматривал часы, заглядывал в их механизм, даже воспользовался при этом лупой. После всех проверок он предложил Станиславу Лурье двадцать пять долларов! Всего двадцать пять долларов за часы, которые стоили в Польше почти тысячу злотых. Однако ходить из ломбарда в ломбард Станиславу Лурье было не по силам. «Пусть будет так», — сказал он молодому человеку, и тот вручил ему деньги и расписку. Станислав Лурье даже не стал их пересчитывать. «Да, этого уже хватит до конца», — сказал он себе. Он пошел вдоль Лексингтон-авеню. Да, решение о самоубийстве уже принято. Но как его осуществить? Повеситься? Отравиться? Нет, это продолжается слишком долго. И воняет тоже. Можно нанести ущерб соседям. Лучше всего утопиться. Но это надо сделать так, чтобы как можно меньше страдать. Он просто сядет на паром до Стейтен-Айленда. Сначала выпьет полбутылки коньяка. На шею повесит тяжелый груз. Он бросится в море и сразу же утонет. Коньяк послужит своего рода анестезией. Или, может быть, он где-нибудь достанет опиум или морфин? Главное, чтобы в последние минуты он пребывал в отупевшем состоянии. Все это дело продлится, наверное, меньше минуты. Когда мозг не получает кислорода, он сразу же теряет сознание.
Лучше всего были бы, конечно, снотворные пилюли или большая доза хлороформа. Но для этого нужен рецепт. Соломон Марголин? Нет, он не будет просить его об одолжении. Соломон Марголин имел дело с Анной. Очень хорошо было бы, если бы он, Станислав Лурье, смог совершить самоубийство посреди океана. Но где? Как? Разве что поплыть в Европу на корабле. Но для этого нужен иностранный паспорт и все прочее. А не ходят ли корабли, скажем, во Флориду или в Калифорнию? Может быть, можно будет найти судно, которое отправляется куда-нибудь в Канаду? Но у него нет денег. Кажется, есть корабль, который ходит в Бостон или в Провиденс…
При мысли о слове «Провиденс»[245] Станислав Лурье горько усмехнулся. «Тоже мне Провидение, которое спокойно смотрит на то, как зверски умерщвляют шесть миллионов человек, и даже не поморщится». Но когда же ему осуществить свой план? Прямо сейчас? Станислав Лурье остановился посреди улицы. Прежде всего он должен обзавестись грузом. Иначе он выплывет на поверхность воды и начнет кричать: «Спасите!» Но где взять такой груз? Где-нибудь на Третьей авеню? Он вернулся на Третью авеню. Он как-то заметил там в антикварной лавке старомодные весы с гирями. Но должно очень повезти, чтобы он нашел сейчас эти весы с гирями. Он шел по Третьей авеню и заглядывал в антикварные лавки. Все эти предметы когда-то кому-то принадлежали. Все они остались после смерти своих владельцев. Смерть свистит на всех улицах. Но живые не знают об этом или притворяются, что не знают. Они подобны голодным волкам, пожирающим трупы своих сородичей. Они торгуют даже скелетами. Даже смерть стала для них бизнесом. Но они все будут там. Никто этого не избежит. Улица полна кандидатов в мертвецы.
Станислав Лурье шел все дальше и дальше в южном направлении. Он прошел уже Сорок вторую улицу. Он ничего не ел со вчерашнего дня, но, несмотря на это, не ощущал голода. Напротив, ему казалось, что он даже пресыщен. Лурье остановился рядом с магазином, в котором продавали старую мебель. Снаружи на столике лежали книги. Интересно, что там написано? Станислав Лурье раскрыл первую попавшуюся книгу посередине и прочитал: «Ее мать была амбициозной женщиной. Она хотела обеспечить Беатрису таким мужем, который мог бы потакать всем ее капризам и при этом был в состоянии вернуть семье ее прежний вид». «Итак, она была амбициозна, но удалось ли ей удовлетворить свои амбиции? — спросил себя Станислав Лурье. Он взглянул на обложку книги. Автор — женщина, имя которой было ему незнакомо. — Ну а она, эта писательница, удовлетворила свои амбиции? — Книга продавалась за пять центов. — А что представляют собой другие разложенные на этом столе книги? „История железных дорог в Огайо“, „Как добиться успеха в любви и на работе“. Ну-ка, это, кажется, для меня. Да, как добиться успеха?» Книга стоила десять центов. Станиславу Лурье захотелось ее купить. Просто так, из любопытства взглянуть на иллюзии рода человеческого. Он вынул монету и положил ее на другую книгу. Торговец, находившийся внутри магазина, похоже, вообще не интересовался своим товаром. Можно было даже взять книгу и уйти не заплатив…
Около Тридцать четвертой улицы Станислав Лурье зашел в кафетерий. «Ну, возьму я кофе. Чем это может повредить? Скоту тоже дают поесть перед убоем. Желудок занимается своим делом, он переваривает. В этом-то и кроется безумие. Каждый орган занимается своим делом: желудок переваривает, мозг думает. После смерти опять же начинается деятельность. Микробы пожирают всё. Ну а атомы? В них продолжается вращение: протоны, нейтроны, электроны. Они, наверное, и не знают, что их хозяин мертв или что он совершил самоубийство? А в чем выражается то, что человек якобы является их хозяином? Им все равно, во что они включены — в человека, в мышь, в навоз. У них есть свои собственные атомные счета. Вся эта индивидуальность для них не более чем насмешка… Но кому же это надо? Для чего вращается эта планета? Как долго она будет еще так вращаться вокруг собственной оси и вокруг Солнца? Какой-то смысл во всем этом все-таки должен быть…»
Станислав Лурье подошел к стойке буфета и взял кофе. Немного поколебавшись, взял и печенье. Уселся за стол, раскрыл книгу посередине и прочитал: «Всем необходима четко определенная и достижимая цель. Поразительно, как много людей не ставит перед собой никакой цели. Они плывут по течению. Проходят годы, а они так и не знают, чего же хотели. В историях всех добившихся успехов людей есть одна общая черта: каждый из них заранее поставил перед собой цель, которую хотел достичь». Станислав Лурье сразу же закрыл книгу. «Ну да. Так оно и есть. Чего я хотел достичь? Я изучал юриспруденцию, не имея к этому наклонности. Но почему я не стал изучать что-то другое, что больше меня интересовало? Я ведь очень
