Город и псы - Марио Варгас Льоса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихо сидевший Альберто следил за теми, кто был ближе всего к нему: глаза, как два маятника, ходили из конца казармы в конец, от Арроспиде к Ягуару, со шкафчика на пол.
– Поговорим! – выкрикнул Арроспиде. – Нам есть что тебе сказать. Во-первых, не хрен орать на нас. Понял, Ягуар? Тут много чего произошло с тех пор, как Гамбоа тебя засадил.
– Не люблю, когда со мной таким тоном говорят, – твердо, но негромко ответил Ягуар: если бы остальные не молчали, его вряд ли было бы слышно. – Хочешь поговорить со мной – слезай со шкафчика и подойди сюда. Как воспитанный.
– А я не воспитанный! – крикнул Арроспиде.
«Он в бешенстве, – подумал Альберто. – Крышу снесло от злости. Но драться с Ягуаром не хочет – хочет стыдить его перед всеми».
– Воспитанный, воспитанный, – сказал Ягуар, – еще какой. Те, которые из Мирафлореса, как ты, – все воспитанные.
– Я сейчас говорю как взводный, Ягуар. И на слабо меня не бери, не будь трусом, Ягуар. Потом – сколько угодно. Но сейчас мы поговорим. Здесь много странного было, ясно? Как только тебя посадили, знаешь, что произошло? Любой тебе скажет. Лейтенанты и сержанты как с цепи сорвались. Заявились в казарму, устроили обыск, нашли карты, бухло, отмычки. Сплошные штрафы, все без увольнения. Неизвестно, когда хоть кто-то в город попадет, Ягуар.
– Ну и? – сказал Ягуар. – Я-то тут при чем?
– Ты еще спрашиваешь?
– Да, – невозмутимо сказал Ягуар. – Я еще спрашиваю.
– Ты сказал Удаву и Кучерявому, мол, если тебя сольют, ты весь взвод за собой утянешь. Ты и утянул, Ягуар. Знаешь, кто ты такой? Стукач. Ты нас всех слил. Ты предатель, шкура. От имени всех заявляю, что ты не заслуживаешь даже, чтоб мы тебе морду набили. Нас от тебя воротит, Ягуар. И никто тебя не боится. Понял?
Альберто немного повернулся и откинулся назад: так он, наконец, увидел Арроспиде – стоя на шкафчике, тот казался еще выше, чем обычно, волосы у него были всклокочены, длинные руки и ноги подчеркивали худобу. Он стоял, расставив ноги, яростно выпучив глаза, сжав кулаки. Чего ждал Ягуар? Картинка у Альберто снова стала перемежаться темнотой: глаз часто-часто заморгал.
– Хочешь сказать, я стукач? – сказал Ягуар. – Я правильно понял? Говори, Арроспиде. Ты это хотел сказать – что я стукач?
– Я и сказал! – выкрикнул Арроспиде. – И не я один. Все, весь взвод. Ты стукач.
Послышался сбивчивый топот, кто-то пробежал по проходу мимо шкафчиков и замерших кадетов и остановился точно под углом, позволявшим Альберто его увидеть. Удав.
– Слезай оттуда, пидарас! – взревел Удав. – Слезай, кому говорю.
Он стоял возле шкафчика, взъерошенная голова маячила у самых ботинок, наполовину скрытых синими носками. «Понял, – подумал Альберто, – сейчас он его схватит за ноги и стащит вниз». Но Удав не поднимал рук, а только требовал:
– Слезай оттуда!
– Пшел на хрен, Удав, – сказал Арроспиде, не глядя на него. – Я не с тобой разговариваю. Катись. И не забывай, ты тоже в нем сомневался.
– Ягуар, – сказал Удав, сверля Арроспиде воспаленными глазами, – не верь ему. Я всего минуту сомневался, но теперь не сомневаюсь. Скажи ему, что это все вранье и ты его уроешь. Слезай оттуда, если ты мужик, Арроспиде!
«Вон он как за друга, – подумал Альберто, – я никогда так за Раба не вступался».
– Ты стукач, Ягуар, – сказал Арроспиде. – Я сказал и еще раз повторю: стукач гребаный.
– Это только он так думает, Ягуар! – орал Удав. – Не верь ему, Ягуар! Никто тебя стукачом не считает, никому и в голову такое не приходило. Скажи ему, что это вранье, и рожу начисти.
Альберто сел на койке, затылком оперся о перекладину. Глаз нещадно саднило, приходилось все время зажмуриваться; когда глаз открывался, ноги Арроспиде и растрепанная голова Удава оказывались совсем близко.
– Оставь его, Удав, – сказал Ягуар, все также спокойно и медленно, – я сам за себя могу постоять.
– Пацаны! – прокричал Арроспиде. – Вы же видите: это он. Даже не отрицает. Ты стукач и ссыкло. Слышишь, Ягуар? Я сказал – стукач и ссыкло!
«Чего он ждет?» – думал Альберто. Несколько минут назад под повязкой заныло, заболело все лицо. Но он этого почти не замечал: словно зачарованный, нетерпеливо ждал, когда Ягуар откроет рот и исторгнет его имя, швырнет его взводу, как швыряют отбросы псам, и все в недоумении и гневе обернутся на него. Но Ягуар насмешливо говорил:
– Кто еще на стороне пижона из Мирафлореса? Валяйте, смелее, чтоб вас, я хочу знать, кто еще против меня.
– Никто, Ягуар! – кричал Удав. – Не слушай его, уебыша поганого!
– Все, – сказал Арроспиде. – Посмотри им в глаза, и сам поймешь. Все тебя презирают.
– Я вижу только лица трусов, – сказал Ягуар. – Никого больше. Зассавших пидоров.
«Он не смеет, – подумал Альберто. – Он боится меня сдать».
– Стукач! – выкрикнул Арроспиде. – Стукач! Стукач!
– Что же вы? – сказал Ягуар. – На вас, трусов, смотреть противно. Почему больше никто не орет? Не бойтесь, чего уж там.
– Давайте, пацаны! – сказал Арроспиде. – Выскажите ему в лицо, кто он такой. Прямо выскажите.
«Промолчат, – подумал Альберто, – никто не осмелится». Арроспиде увлеченно скандировал: «Стукач! Стукач!» – и из разных уголков казармы ему вторили безымянные союзники – вполголоса, почти не разжимая губ. Рокот ширился, как на уроках французского, и Альберто начинал различать отдельные голоса, глухой – у Вальяно, певучий, с выговором уроженца Чиклайо – у Киньонеса, и прочие, поднимавшиеся над хором, уже всеохватным, полнозвучным. Он приподнялся и попробовал оглядеться: рты открывались и закрывались совершенно синхронно. Зрелище заворожило его, и внезапно он перестал бояться, что в воздухе казармы раздастся его имя и вся ненависть, направленная на Ягуара, обрушится на него. Его собственный рот под спасительными бинтами начал тихонько произносить: «Стукач, стукач». Потом он закрыл глаз, превратившийся в пылающую язву, и уже не видел происходившего, пока не началась полная сумятица: сталкивались, пихались, шкафчики тряслись, койки скрипели, ругань нарушала ритм и единство хора. И все же начал не Ягуар. Позже Альберто узнал, что первым полез в драку Удав: он схватил Арроспиде за щиколотки и стащил на пол. Только тогда вмешался Ягуар, он сорвался с места в противоположном конце казармы, и никто не стал его удерживать, но все продолжали твердить: «Стукач!» – и те, на кого он бросал взгляд, начинали говорить громче. Ему дали добежать туда, где на полу, наполовину уйдя под койку Монтеса, сцепились Арроспиде с Удавом, и не двинулись с места, даже когда Ягуар начал зверски пинать взводного, словно мешок с песком. Потом – вспоминал впоследствии Альберто – многоголосица, внезапный