Русуданиани - Без автора

Улетел соловей и вскоре возвратился, так спешил, что чуть крылья не сломал от быстрого полета. Сел он на плечо Гварджаспу, то с одной стороны подскочит, то с другой, то клювом теребит, но разбудить его не смог. Тогда подлетел он к роднику, захватил воды и окропил царевичу грудь и лицо. От холодной воды Гварджасп вскочил и набросился на соловья: «Будь ты неладен, опять мне спать не даешь! Теперь-то чего ты меня будишь?» Тот отвечал: «Сейчас не время отдыхать, вставай, одевайся!»

Встал царевич, только сунул руку в архалук, прилетел ворон, сел на ту мраморную башню и закаркал. Поглядели мы: идет огромный Черный дэв и носом поводит, принюхивается. Царевич даже одеться не успел и стал соловья попрекать: «Почему раньше меня не разбудил, что я теперь в одной рубашке делать буду!» А соловей в ответ: «Чем все время на меня сердиться, лучше о себе позаботься, метни в него стрелу, а я после расскажу тебе о нем». Делать было нечего, ибо дэв был совсем близко. Опустился царевич возле камня на одно колено, натянул тугую тетиву, выпустил стрелу и угодил Черному дэву в грудь. Тот перевернулся и упал замертво.

Соловей сказал: «За то ты меня попрекал, что я заставил тебя одним выстрелом дэва уложить?! Теперь гляди, этот ворон собирается взлететь, не пожалей и для него одной завалящей стрелы!»

Удивился Гварджасп: «Чем он тебе мешает?» Соловей ответил: «Бога ради, не отпускай его живым!» Пока беседовали они, ворон взлетел и два или три раза каркнул. Нацелился царевич — и даже пуха вороньего не стало видно.

Потом мы сели там же, царевич посадил соловья к себе на колени и начал с ним беседовать: «Почему ты заставил меня убить ворона?» Соловей ответил: «На того ворона я таил досаду больше, чем на дэва. Хоть и был дэв грозен с виду, но на деле был он трусом и очень тебя боялся. Потому и шел он, принюхиваясь, чтобы, почуяв твой дух, избежать встречи с тобой. Завидев дэва, ворон окликнул его: «Эй ты, черный, как и я сам, чего ты принюхиваешься?» Дэв отвечал: «Говорят, пришел богатырь-царевич из страны бедняков, истребитель дэвов и драконов, на него-то и боюсь я наткнуться». А ворон на это и говорит: «Эх ты, негодный трус! Ступай быстрей, царевич лежит в одной рубахе, спящий, он легко тебе в руки достанется. Только дай мне за это его правый глаз!» Он натравил на тебя дэва, хотел, чтобы Черный дэв тебя убил, а твое светлое око ему на съедение отдал!»

Улыбнулся царевич, погладил птицу и сказал: «Даже брат не сделал бы для меня столько, сколько ты, даже самый верный слуга!»

Заметили братья рассказчику: «Брат, получается, что и ты изучил соловьиный язык?» Гив ответил: «Не понимал я птичий говор, но, когда Гварджасп беседовал с соловьем, столь приятны для слуха были их речи, что я не мог оторваться — слушал, а после царевич разъяснял мне все подробно». Вмешалась тут Русудан: «Брат, не прерывай сказа, я жду не дождусь, когда мать с сыном повстречаются». И стал Гив рассказывать дальше.

Ту ночь мы провели там же. Только мы легли, как царевич вскочил и окликнул меня: «Гив, ты спишь?» — «Бодрствую», — отвечаю. «Вставай, — говорит, — я очень странный сон видел. Будто подошел ко мне юноша, у которого только-только борода пробилась, и сказал: «Что же ты, добрый молодец, лежишь тут безмятежно! Я тоже был малый не промах, но погубила меня беспечность. Здесь находился мой город и дворец, осталась одна башня. Надеялся я на свою силу и ничего не страшился, тешился и веселился привольно. Но разгневался на меня господь и наслал на меня льва — яростнее дракона, сильнее дэва, страшнее огня. Напал он на меня спящего и погубил, будто я никогда солнечного света не видывал. Теперь ты сам видишь, во что превратился мой город, ничего не осталось, кроме этой башни, и в ту вход замурован, ибо устроил там лев себе убежище. Вставай, иначе ты погибнешь, как и я, из-за своей беспечности».

Выслушал я Гварджаспа и ободрил его: «Если господь дал тебе такую силу, что ты одной стрелой поразил дэва и одним ударом булавы свалил дракона, что тебе сделает лев?!» Тотчас оделся царевич, облачился в доспехи, подвел я ему коня, дал в руки палицу и копье. До рассвета ждали мы свершения сна.

Еще не рассвело и солнце не взошло, когда земля содрогнулась так, что мы подумали, будто наступил конец света. На нас двигался лев, величиной превосходивший слона. Царевич вскочил, перепрыгнул через бассейн и оказался за спиной у льва. Когда он заметил нас и собирался прыгнуть, царевич опередил его и вонзил ему в грудь свое копье. Лев лапой сломал рукоятку копья, но наконечник остался внутри, однако он как ни в чем не бывало яростно накинулся на врага. Тогда царевич метнул в него палицу, но не попал в такое место, чтобы сильно его поранить. Тут лев, разъяренный, подскочил, опрокинул царевича и начал терзать его клыками и топтать. Царевич только и успел, что прикрыть лицо щитом, одной рукой размахивал он саблей, и ничего не оставалось ему другого, как положиться на крепость своей кольчуги.

Увидев, что хозяин обессилел, подскочил конь Черная птица и несколько раз копытами ударил льва, но тот не отпускал Гварджаспа. Тут и я подоспел, ударил льва мечом по голове. Гварджасп лежа тоже размахнулся и отрубил ему правую лапу. Черная птица вскочил льву на спину, чуть не переломил ему хребет, но и тогда чудище не выпустило юношу. Только после того как конь впился льву в загривок, разжал он когти. Вскочил царевич, словно тигр, напали мы на льва с обеих сторон, стали рубить его безжалостно, отплатили ему за все.

Пока мы с ним не расправились, Гварджасп не чувствовал боли, но он был сильно помят и изранен львом. Я раздел его и увидел, что его белое тело похоже на синьку и страшно распухло, грудь и шея растерзаны. Потемнело у меня в глазах, и отчаялся я вернуть его к жизни. «Что ты печалишься, брат? — спросил меня Гварджасп. — Скажу тебе правду: ни с дэвом, ни со змеями мне так туго не приходилось. Немного недоставало мне, чтоб испустить дух. Если бы не конь, быть мне покойником! Теперь же хотя опасность миновала, но все кости у меня перебиты и весь я измят так, что шагу ступить не могу».

Возродилась в моем сердце надежда, сказал я: «Ты скоро оправишься, ты не ранен, а ушибы быстро заживут. Хоть бы скорей набрался ты сил, чтобы поглядеть логово льва». Ответил Гварджасп: «Сегодня я не могу, а завтра постараюсь!» Но я знал, что назавтра царевичу станет хуже, ибо был он сильно изувечен: раны от львиных когтей зияли, будто отверстия от гвоздей. Потому я сказал: «Попытайся, может, сегодня ты поднимешься. Если и завтра мы останемся здесь, слишком задержимся». […]

Пять дней провели мы там, царевич оправился, и мы снова пустились в дорогу. Десять дней мы благополучно шествовали и прибыли в Северное царство. Оказывали нам гостеприимство в той прекрасной стране, восхищались Гварджаспом, восхваляли его, расспрашивали, куда мы идем. Узнав же, что мы направляемся за красавицей, стали говорить нам: «Если желаете себе добра, сейчас же возвращайтесь туда, откуда пришли, иначе погибнете, а красавицы все равно не добьетесь». Обиделся Гварджасп на такие речи. «Что это за люди, которые не признают человека, а верят в силу дэвов и колдунов!» Я успокаивал его: «Не гневайся на слова недостойных людей, откуда им знать, что готовит тебе движение планет».

Достигла молва царского двора: «Прибыл просить руки царевны такой юноша, равного которому нет на земле. Ни дэвы, ни драконы перед ним не устоят, а из смертных никто не в силах сразиться с ним!» Царские звездочеты давно предсказывали, что прибудет такой герой, и царь понял, что Гварджасп и есть суженый его дочери. Послал он нам навстречу знатных вельмож, и встречали нас с великими почестями, но мы знали, что еще не одна битва ждет нас впереди. Целый месяц шли мы по Северному царству. Наши спутники ничего не говорили о дэвах и драконах, но мы еще от Белого змея знали про них, а соловей улетал спозаранку и приносил нам вести о том, что должно случиться вечером.

Подошли мы к обиталищу красавицы. По пути расставлены были недремлющие стражи — дэвы и драконы. Когда нам оставалось одолеть расстояние в три дня пути, увидели мы вдали такое пламя, что сказали: земля горит! Полетел туда соловей, вернулся и сообщил: «Сначала встретил я девятерых дэвов, столь страшных и грозных, что способны они поглотить всю землю и от их рева вот-вот небо обрушится на земную твердь. На другой дороге стоит семеро драконов, изрыгающих пламя, которое вы отсюда видите, от их шипения можно оглохнуть. Город страдает от их рева и свиста. Все пребывают в страхе».

Огорчили нас эти вести, но делать было нечего, кроме как положиться на господа и виду не подавать. Шли мы два дня к тому городу. На третий день, на заре, встал царевич, облачился в доспехи, надел на палец кольцо, что Белый змей ему дал, взял с собой восемнадцать стрел, а мне велел: «Ты подожди меня здесь, если бог помилует меня, я скоро вернусь, если же не приду — не мешкай, ступай своей дорогой!» Отвечал я на это: