Русуданиани - Без автора

Так миновало три дня. Плакал я, сидя над своим повелителем, он же лежал на спине и ничего не слышал. Решил я тогда дать ему снадобье, полученное от змея. От первого глотка заметался он, как безумный, а от второго лишился чувств и похолодел. Я горько плакал и проклинал себя. И решился дать ему третий глоток. Через некоторое время Гварджасп вздрогнул, изо рта его выползло пять настоящих змей. Тот, кто не видел всего этого сам, не поверит в то, что с ним произошло.

Привстал царевич, провел рукой по глазам, огляделся по сторонам и проговорил: «Что это случилось со мной? Разве не только что я был в царском дворце, передо мной сидела красавица и мы веселились?! Неужто я так опьянел, что не заметил, как оттуда ушел, а сам обессилел так, будто проболел целый год?» Рассказал я ему обо всем, показал тех змей. Попросил он: «Дай мне еще какого-нибудь зелья, может, полегчает мне. Ничего не поделаешь, от судьбы своей не уйдешь! Такова, значит, моя доля».

Растворил я остаток снадобья, дал ему выпить, но в тот день Гварджасп не поднялся с ложа. Тайком приходили лазутчики, спрашивали, жив ли он еще. На пятый день встал царевич, оделся и вышел из своей опочивальни. Созвал он визирей и вельмож, показал им змей и спросил: «В чем провинился я пред вашим государем, за что хотел он отравить меня? Ничего дурного я не делал, кроме того, что из дружелюбия к нему самому и из любви к его дочери покинул своих родителей и бежал из родных краев. Целый год я сражался с чудищами, угрожавшими ему. Если угодно было ему отомстить за их гибель, отчего не сказал мне об этом прямо или отчего не отпустил меня в мое царство?! Я здесь один, а вас — целое царство, неужто не справились бы вы со мною? К лицу ли государю отрава? Сказали бы прямо, что дэв или змей больше подходит вам в зятья, чем я, ибо колдун колдуна лучше понимает, тогда не стал бы я добиваться вашей царевны. Вы хотели моей смерти, но господь спас меня от ваших козней, вы еще заплатите за то, что хотели меня отравить, а ныне не желаю я дочери вашей, а вас видеть и вовсе не хочу!»

Передали слова Гварджаспа северному царю. Тот стал попрекать свою жену: «Зачем ты это сделала? Чем он тебе не понравился? Он дэвов и драконов одолел, чем же могло ему повредить твое колдовство? Осрамила ты себя и свою дочь. Я не знаю, как ему ответить, а воевать с ним не могу. Ты и твоя дочь отвечайте ему сами!»

На это молвила царица: «Женщины вашего рода все неудачливые, их невежество никогда не приносило им добра. Он, как увидел ее, голову потерял. При чем же тут я? Мне ничего другого не оставалось, как дать ему выпить немного отравы. Убивать я его не собиралась, только хотела немного успокоить».

Делать было нечего! Послал царь вельмож с извинениями: «В случившемся я не повинен. Тебе и самому ведомо: женщины неразумны, дочь моя по молодости испугалась, когда ты руку порезал, а матушку ее дьявол попутал — не гневайся на нас, смерти твоей она не желала!»

Ответил Гварджасп: «Если небольшого пореза они так испугались, то что было бы с ними, если бы видели они те раны, что я получил в дороге, сражаясь со всякой нечистью! Почему же не пришлось им по вкусу мое мужество и пренебрежение к боли? Ведь если бы я кричал: «Помогите!» — проявил бы слабость, свойственную лишь женщинам».

Стал я тут Гварджаспа увещевать: «Напрасно гневаешься, царевич! Судьбы не избежать ни тебе, ни им. Они согласны отдать тебе дочь. Пусть только попадет она в наши руки, а там видно будет — отвергнет ли царевна тебя!»

Но Гварджасп стоял на своем: «Не желаю — и дело с концом!» Северный царь начал умолять его: «Не срами меня, не губи, недостойна моя дочь такого позора! Ежели тебе не нужна она, то и я отказываюсь от нее — убью обеих: и мать и дочь».

Засмеялся я и [шутя] сказал царевичу: «Когда ты ради них жертвовал собой, они оказали тебе прекрасную встречу, а если из-за тебя он убьет жену и дочь — вы еще крепче подружитесь! Не упорствуй, такую красавицу тебе не отыскать, не осуждай ее за детский каприз. Если из-за новой суженой тебе предстоит еще столько же испытаний, то ты состаришься, зачем тогда тебе любовь?»

Улыбнулся Гварджасп: «Что-то прежде времени ты меня состарил! Сейчас я хоть и молод, а уже разочарован в любви. Зачем мне страдать из-за такой неблагодарной!» Он долго упорствовал, но в конце концов сдался: «Пусть отдадут мне дочь, не желаю я, чтобы они устраивали свадьбу, и видеть никого из них не хочу!» Не посмел противоречить ему царь, ибо знал, что в бою не одолеет его. Начали собирать приданое. А мы послали гонца в Белый город, чтобы там готовились к свадьбе, и попросили поставить шатры для ночлега.

Вынесли такое приданое, что земле было тяжко и поле размером в три дня пути не могло всего вместить. Десять дней выносили одни только сокровища и казну. Но Гварджасп не стал и смотреть на них, пока не вывели невесту.

Погрузили бесчисленное приданое, облачили царевну в роскошные наряды, водрузили ей на голову алмазный венец, посадили в паланкин, такой, что казалось, будто сидит она в стеклянной коробке. Паланкин несли три брата, а впереди шествовал царь. Не выказывали они обиды, но дева Тумиан лила слезы, что жемчуг. Но эти слезы не могли скрыть ее красу! Эти слезы и грусть так красили ее, как дождь — цветущий сад и как бутон розы — утренняя роса. Скатывались перлы по луноподобному лику, по пурпурным устам на хрустальную грудь. При виде ее забыл Гварджасп все свои муки, посветлело у него на сердце, лицо расцвело розой. Приветливо заговорил он с тестем и шуринами. Потом подошел к паланкину и молвил: «Я тысячу раз со смертью встречался, но испытания, перенесенные ради тебя, кажутся мне такой же радостью, как если бы с родичами сидел я за пиром. Что тяготит тебя, что тревожит, отчего ты плачешь? Ныне пора веселья, а не слез. Избавил я тебя от многих колдунов, один из них непременно бы увел тебя, а сейчас тебе без труда достался такой супруг, как я!»

Сели мы на коней, двинулись в путь. Царь с сыновьями и свитой поехал нас провожать, прошел с нами десятидневный путь, веселясь и пируя. Только говорилось, что свадьбы не справляют, а пиры следовали один за другим, пышнее любой свадьбы! И обратился Гварджасп к тестю с такой речью: «Прости мне, царь, мою грубость! Могу ли я, заполучив в жены прекрасную Тумиан, не быть твоим верным слугой! Стал ты мне отныне ближе моих родителей. Но был я весьма утомлен и измучен и потому разгневался на царицу за то, что отвергла она меня и обрекла на смерть. Отныне буду служить тебе верой и правдой».

Царь в ответ низко поклонился: «Случилось это по неразумению нашему и дьявольскому наущению, это будет нам вечным позором и укором, вам же не следует просить прощения. Свою вину мы же и искупим, вы успокойтесь, отныне мы будем вашими верными рабами».

Молвил Гварджасп: «Не говори так, царь! Господь не допустит, чтобы таил я против вас зло. Тревожусь я, что заставил тебя покинуть трон. Возвращайтесь, а нам оставьте одного сына, пусть он развлечет сестру, пока она не помирится со мной, ибо очень обижена она на меня, пусть узнает, что я за человек».

Наутро распрощался царь с дочерью, оставил при ней младшего брата, которого Тумиан любила больше всех и с которым отцу легче было расставаться. Пообещал царю Гварджасп: «Если будет на то ваша воля, женю я юношу на дочери царя Пахпура, ибо у того нет сына и все царство его достанется зятю. Если не пожелает он добром, все равно добуду это царство силой. Вознагражу я его усилия». Обрадовался царь и сказал: «Поступай по своему усмотрению, сын мой — твой раб, хочешь — убей его, хочешь — помилуй». […]

На том расстались мы с северным царем, а царевич послал гонца к царю Пахиуру: «Обещал я посетить тебя, ныне иду в твое царство, веду для тебя зятя. Покажи, чего стоит твоя отцовская любовь ко мне!»

Получив известие о женитьбе Гварджаспа, обезумел царь Пахпур от досады: кричал, бранился, никакого ответа не дал гонцу. Тот вернулся к царевичу и доложил обо всем. Не испугавшись угроз, мы продолжали путь. Заслал царь Пахпур к нам лазутчика; тот, оглядев войско и свиту, поспешил назад и сообщил своему повелителю: «Ежели желаешь мира и покоя себе и всему царству, не думай вступать с ним в борьбу! Тебе с ним не справиться. Не тот он, что был раньше, не похож на прежнего, как я не похож на тебя». […]

Задумался Пахпур, созвал визирей на совет, сказал им: «Если выступлю против Гварджаспа, боюсь, как бы вместо пользы ущерба не получить. Но и трусом быть — хуже смерти». Отвечали визири: «Сражаться с таким героем бессмысленно. Лучше пошлем к нему посла, поздравим с благополучным прибытием, затем упрекнем его, что забыл он нас и пренебрег родством с нами, а после пригласим его к тебе и предложим ему нашу дружбу». На том и порешили.

Сначала помянул он имя господа, а потом написал: «Шлем мы привет славному витязю, равному царю, герою и голиафу[62], явленному господом для истребления зла и укрепления добра, а затем поздравляем и выражаем радость по поводу победы над могучим врагом и избавления от колдовских чар! Одержанные вами победы заставили вас забыть о наших скромных заслугах, и вы не выполнили своего обещания. Однако мы остаемся твоими верными слугами и покорны тебе. Ты сообщил мне, что нашел для меня хорошего зятя, зачем мне он, если не исполнилось мое заветное желание! Если удостоюсь я радости лицезреть вас, то о зяте я и не вспомню!»