Русуданиани - Без автора

А тот поганый стоял на скале и смотрел. Увидел, что обвал никакого вреда нам не принес, подул и выпустил ядовитый пар, который затмил само солнце и все вокруг сделал невидимым. А царевичу все нипочем, он только взад-вперед на своем коне ездит и посмеивается: «Чары твои, дэв, тебе не помогут, спускайся и покажи, каков ты молодец!» Рассвирепел дэв, заревел, как гром небесный, вскричал: «Кто ты такой, что посмел явиться в мои владения! Птицы сюда не залетают из страха предо мной, и крокодилы из моря головы не высовывают, а ты кто таков?! Если я спущусь, развею твой прах по ветру! Если и одолел ты кого недостойного, то рядом со мной он не больше мухи. Ударю тебя разок кулаком, дух вон выпущу, не думай, что с оружием против тебя выйду!»

А Гварджасп крикнул в ответ: «Я ничем не знаменит, и нет на земле никого слабее меня, но суждено тебе погибнуть от моей руки. К чему пустые угрозы? Спускайся сюда, если же от страха ты плохо видеть стал и дороги не сыщешь, я сам к тебе поднимусь!»

Последние слова разъярили дэва, зарычал он так, что земля содрогнулась, взметнулся, как пламя, сполз с горы, как облако, и обволок нас огненным поясом. Закручинился я: «Под силу ли человеку справиться с таким колдуном?» — «Не бойся, — успокаивал меня царевич, — ему нас не одолеть!» Метнул он булаву туда, где словно алое море колыхалось, и угодил дэву в голову, расшиб ему лоб. Взревел тот и стал изрыгать пламя, словно факел. Оберегая коня, Гварджасп спешился и подскочил к дэву, размахивая мечом. Отсек он ему правую руку от самого плеча, дэв ослабел, но все-таки левой рукой выбил у царевича меч. Сошлись они в рукопашном бою: ни один одолеть не мог, ни другой, три часа так яростно бились они, что у обоих кровь из-под ногтей потекла. Крикнул я тогда Гварджаспу: «Не видел я никогда прежде, чтобы ты столько времени с израненным врагом возился! Считай, что его уже нет в живых — без головы он и без руки. Никак, поребячиться тебе захотелось, но теперь не время для шуток, и нечего с ним так долго бороться!»

Устыдился Гварджасп, распалился от гнева, попросил силы у господа и ответил мне: «Я ждал, что ты мне на помощь придешь, потому так долго тянул. Но раз усомнился ты в моей силе — гляди!» С этими словами он издал клич, поднял Красного дэва над головой и ударил оземь так, что земля содрогнулась, и [чудовище] испустило дух.

Но иссякли силы и у Гварджаспа. Ослабел он от потери крови и от поганого дэвьего духа. Опустился он на землю без чувств, а я стал горько оплакивать его. Но вскоре я вспомнил о снадобье, что дал нам Белый змей, напоил им царевича и смазал все его раны. Вскочил царевич, как тигр, и бросился бежать, чтобы уйти подальше от того колдуна и его скверны.

И сказал мне Гварджасп: «Не хочу я быть в этой одежде, дай мне ту, что мне в Белом городе поднесли». Отвечал я ему: «Не пришло еще время для того наряда, облачись пока в мое платье». Снял я с него одежду, выбросил ее, одел его в свое платье. Потом накормил его ужином, и ту ночь отвели мы отдыху, ибо, по нашему разумению, больше нечего нам было бояться и не ждали мы никаких сражений. Желали мы лишь отдыха. Два дня отдыхали мы там, а на третий, как только солнце разорвало черную рубаху ночи и рассыпало алые розы, веселые и довольные, сели на коней и пустились в путь.

Ехали мы с миром пять дней, а на шестой прибыли к границам царя Пахпура, в страну прекрасную, населенную сладкоречивыми жителями, которые полюбили Гварджаспа, хвалили его, дивились мощи его тела и красе лика и сообщили своему государю: «Прибыл юноша-герой, исполненный красы, еще безбородый, пустившийся в путь из-за любовного недуга. Прибыл он с одним лишь слугой в ваши владения». Обрадовался царь Пахпур, решил, что прибыл жених, и сказал так: «Если это такой добрый молодец, [то он мне подходит], у меня девять дочерей, посажу всех девятерых, пусть выберет себе по вкусу». Повелел он своим вельможам встретить нас и доставить во дворец.

Отвели нас во дворец царя Пахпура, стоящий в саду из роз, щедро угостили. На другой день пригласил нас к себе сам царь Пахпур, встретил так, что лучше не бывает, поднес множество драгоценных и редкостных даров и молвил Гварджаспу: «Отныне мой дом и мои земли принадлежат тебе, и я не пожалею для тебя своей головы». Гварджасп ответил: «С сего дня я буду покорным твоим слугой». На третий день нарядила царица своих девятерых дочерей и пригласила Гварджаспа. Стал я царевича наставлять: «Знаю я, чего хотят царь с царицей, но тебе это не подойдет, твоя судьба ждет тебя впереди, и невеста у тебя уже есть. Если пленит тебя краса этих дев и поймут они, что ты влюблен, или уговорят тебя стать мужем одной из них, плохо тебе придется, ибо царь Пахпур враждует с царем Севера. Он хочет женить тебя на одной из своих дочерей, чтобы ты стал его сыном, управлял его царством, пошел походом на его недруга и отомстил за него. Но поскольку ты пойдешь против судьбы, победы тебе не добиться, и ты сам погибнешь, и всех погубишь». Спросил меня тогда Гварджасп: «Что же мне делать? Я теперь в их руках, вдруг они меня не отпустят?» Я дал ему такой совет: «Ты не говори, что разыскиваешь свою суженую, скажи, что у тебя есть дело и, когда вернешься, дашь царю ответ. Мы же, как рассветет, сядем на коней и поедем.

Если они попытаются нас схватить, мы тоже постараемся не оплошать».

На том и порешили. Повели Гварджаспа ко двору. Как увидел он красавиц, обо всем позабыл. Украшали они дворец, как звезды ночное небо, ланиты их походили на сад роз, а тела их подобны были трепещущему тополю. Во время пира Гварджасп быстро опьянел, и я увел его, вдвойне хмельного, — от любви и от вина. Запер я его и сам лег у дверей. Всю ночь провел он, плача и стеная: «Где еще я найду такую красу! Кто расстанется с ними, должен либо со скалы кинуться, либо утопиться!» В ту ночь ничего больше я не говорил ему.

Дал я ему испить лекарства, чтобы разогнать хмель, а наутро спросил его: «Как ты намерен поступить? Изменишь ли луне, рожденной для тебя господом?» Отвечал он мне: «Не дай господь, чтобы любовь к ней покинула мое сердце! Но что делать, вдруг она не так красива, как дочери царя Пахпура?» Сказал я на это: «Так ли она красива, прекраснее их или хуже — это твоя судьба, сказал ты не то, что следует». Промолвил Гварджасп шутливо: «Быть может, для себя ты этих красавиц бережешь?» Я в ответ проговорил: «Pie это мне на роду написано, чтобы я сам свою судьбу решал. Что станется с моими родителями, если я буду скитаться в поисках супруги!»

Пока мы так шутили, прибыл посыльный от царя и передал то, что поручил ему Пахпур: «Сын мой Гварджасп! Я уже стар, и дни мои сочтены. Нет у меня сына, которому оставил бы я престол и свои владения. Но есть у меня дочери, которых ты своими глазами' видел. Выбери из них ту, что тебе по душе, возьми ее в жены и властвуй над моей землей. Если захочешь — буду я тебе отцом, а ты мне — желанным сыном. Не захочешь — не стану докучать тебе, уйду, скроюсь с глаз твоих, оставлю тебе все свое добро, буду за тебя бога молить».

Усмехнулся Гварджасп и на меня поглядел: «Слышишь?» — «Слышу, — отвечаю, — воля твоя, поступай как знаешь!» Сказал он послам: «Братья, вместо меня скажите царю так: «Не затем я сюда прибыл, чтоб добиться власти и выбрать невесту. Судьба моя в руках божьих и в руках моих родителей. Восседай с миром на своем престоле и не уступай его другому. Впереди ждут меня испытания, в которых я должен показать себя. Пока не испытаю я свою силу и доблесть, не успокоюсь! Когда я буду идти обратно, если пожелаете, буду служить вам, как слуга. Если же не останусь в живых — царствуйте вечно! С этим я ухожу, а вы пребывайте с миром».

Отправив гонцов, мы стали снаряжаться в путь, опоясались саблями, повесили щиты, в руки взяли мечи, за полы заткнули палицы. А царь Пахпур, получив ответ Гварджаспа, собрал визирей на совет: «Если мы станем удерживать их силой — ничего, кроме вреда, себе не принесем. Пусть едут на север — там ждут их Черный дэв и лев, а также драконы и дэвы. Если одолеет их всех царевич и вернется невредимым, может, сам исполнит наше желание. Если же нет — мы к тому времени подготовимся, как следует, чтобы задержать его». На том сошлись царь и визири. Пообещали мы посетить их царство на обратном пути и отправились в дорогу.

Шли мы девять дней и очутились в огромном поле, таком, что взором его не охватишь. Не видно было вокруг ни холмов, ни скал, ни деревьев. Затужили мы, но делать нечего, еще три дня брели без пути, без дороги. На четвертый день увидели белый камень, окруженный зеленью. Подошли ближе, видим — беломраморный бассейн, в который, журча, сбегал чистый родник. Над бассейном возвышалась башня, обошли мы вокруг — ни окон не обнаружили, ни дверей. И тогда царевич сказал: «Что мы даром теряем время! Напьемся лучше воды и отдохнем!» Согласился я с ним; отпустили мы коней попастись, сами умылись, закусили, как подобало путникам, царевич скинул тяжелые доспехи и лег спать. Я сел сторожить у его ног.