Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

Тем не менее, для наших расчетов возьмем за исходную цифру 80 пудов с дес. Следовательно, месячная работа однотяглового крестьянина-косца дает нам площадь покоса примерно в 4 дес., и при укосе в 80 пуд. с десятины общий итог будет равным 320 пудам, то есть результат очень близок к сведениям наших источников.

Таким образом, если в однотягловом хозяйстве 2 лошади, 2 коровы и 2 овцы, то есть 4,5 головы крупного скота (считая по кормам 4 головы мелкого скота за одну голову крупного), то в среднем на голову получим лишь 66,7 пуда сена. В этом случае на лошадь в идеале придется около 70 пудов, на корову около 50 пудов, а на овцу около 30 пудов, а практически и овца и корова получали по 37–38 пудов сена, то есть одинаковую норму, поскольку овца питалась только сеном (не считая веников), а корова часто ела одну солому. Именно с этим обстоятельством связан, между прочим, обычай крестьян основной территории России держать минимум овец: “…многие люди рассуждают: чтоб овец меньше иметь, будто оне весьма безприбыльны, потому что оне содержатся на сене”[1170]. Такова была реальность. Если же ориентироваться на нормы кормления И. Елагина (то есть нормальные), то для того, чтобы получить 622 пуда, однотягловое крестьянское хозяйство должно было иметь около 50 дней сенокоса и примерно 8 десятин покоса, что являлось чистой фантазией. Разумеется, сено крестьяне заготавливали и после сенокосной поры, а иногда косили до сентября. Но все это делалось урывками, косили где придется, вечерами, а может быть, и ночами, брали и “неверную отаву”, то есть наименее питательную траву (а ведь если ее сдавали барину, то виновника за это нещадно секли). Самое же главное состояло в том, что для подобного благоприятного варианта заготовки сена не было реальной основы. Вышеприведенные сводные данные об обеспеченности в конце XVIII в. сенокосами свидетельствуют, что в Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Нижегородской, Костромской, Калужской губерниях в расчете на мужскую душу приходилось всего 0,4–0,7 дес. сенокоса. На крестьянское однотягловое хозяйство (4 души обоего пола) это составит примерно 0,8–1,5 дес. сенокоса.

Видимо, постоянное ограничение возможности сенокошения во времени содействовало и тому, что в течение веков сформировалась и соответствующая система соотношения лугов и пашни.

Экскурс в старину С момента уточнения Г.В. Абрамовичем размера “двусаженной” мерной веревки для учета запасов сена (4,79 м)[1171] стало возможным точно фиксировать традиционные нормы кормления коров в более ранний период, в частности, нормы в Иосифо-Волоколамском монастыре по хозяйственным книгам конца XVI в. А.Л. Шапиро считал эти нормы мизерными (“на корову на одну копна сена мерная на 12 недель”, а на овцу – на 10 недель), ибо, имея одну лошадь и одну корову, крестьянин “стравливал” им всего 105 пудов сена (корове 30 пудов, а лошади – 75 пудов)[1172]. В этом случае, действительно, корове в сутки доставалось лишь 2,4 кг, а лошади – 6,0 кг сена.

Проверка этих расчетов вполне подтверждает, что это еще не худшие нормы. Дело в том, что А.Л. Шапиро использовал данные К.Н. Щепетова по хозяйственным книгам Иосифова монастыря за 1592 год, который, видимо, был благоприятным для животноводства, ибо общий укос в монастыре достигал 9 тыс. мерных копен (около 134 тыс. пудов)[1173]. Среди многообразных расходов сена старцы выделили на продуктивный скот всего 3274 мерных “двусаженных” копны[1174]. А так как в хозяйстве монастыря было 489 коров, бычков и телок, а также 939 овец, то в среднем на голову пришлось 2,3 мерных копны, или 34,3 пуда, что близко к данным А.Л. Шапиро. На 385 лошадей монастырские старцы выделили 2 тыс. мерных копен, то есть в среднем всего на лошадь пришлось 5,2 копны, или 77,9 пуда (или по 6,3 кг в сутки)[1175].

Но хозяйственные книги этого же монастыря содержат данные о гораздо более худших рационах кормления скота. В 1594 г. было резкое снижение норм “стравливания” сена: “на корову на одну копна сена мерная на двадцать восемь недель”, “а на овцу на одну копна сена мерная на двадцать недель”[1176]. Во всех подразделениях (“приказах старцев”) на 541 корову, быков и телят, а также на 936 овец было выделено только 1878 мерных копен “двусаженных”, что в среднем составило всего по 1,24 копны или по 19 пудов на голову на 7 месяцев стойлового содержания[1177]. Иначе говоря, по сравнению с 1592 г. рацион был снижен вдвое. Если в 1592 г. корова получала в сутки 2,8 кг сена, то в 1594 г. норма была снижена до 1,2 кг, а для овцы норма с 3,4 кг снижена до 1,7 кг (у овцы сена больше, чем у коровы). Старцы-управители, хорошо сознавая бедственное положение с кормами, трагичность всей ситуации, каждому содержателю стада напоминали: “…беречи того напрасно: тем свое приказное стадо кормити, что ему написана в сей росписи. А лишняго ему сена мимо с[и]ю розсписи отнюдь не до-вати”[1178]. Конечно же, скотники нарушали этот запрет, но если и прибавляли скотине сена, то увеличить значительно столь мизерную норму они не могли.

С содержанием лошадей в монастыре в 1594 г. было немногим лучше. На самый скудный рацион в 3 мерных копны на 7 месяцев стойлового содержания были посажены “служние”, то есть “привилегированные” лошади (возившие седоков, вероятно, из монастырской братии и управленцев). Это 45 пудов на сезон, или по 3,4 кг на сутки (правда, столь голодная норма сена компенсировалась очень приличной дозой овса). Остальным лошадям полагалось 60 пудов на 7 месяцев, или по 4,5 кг в сутки[1179]. Таким образом, рабочий скот монастыря был в 1594 г. на том же положении, что и “неработающие” лошади в барских усадьбах XVIII в., то есть им задавали сена в 2,7–3,5 раза меньше полновесной нормы[1180].

Следует подчеркнуть при этом, что сена на зимний корм выделялось столь мало не потому, что скудны были заготовки того или иного года. И в 1392 г., и в 1394 г. монастырем ежегодно заготавливалось свыше 9 тыс. мерных копен, или свыше 135 тыс. пудов сена. Но оно шло на самые разные нужды обширного хозяйства монастыря, а часть его даже продавалась. Стало быть, дело не в каких-то экстраординарных обстоятельствах. Так было принято!

Что касается практики крестьянского хозяйства, то ситуация вполне очевидна. В однотягловом дворе