Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

В тот день, когда Джек написал это письмо, Уинстон был во Франции. Он отправился туда тремя днями ранее помочь в переговорах по англо-итальянской морской коалиции – соглашению, по которому Италия могла вступить в войну на стороне Антанты. 9 мая он провел в зоне боевых действий, наблюдая за массивным, но безуспешным штурмом британцами хребта Обер. Он тоже потом вспоминал о раненых: «Жуткое зрелище. Тысячи страдающих; задыхающиеся, умирающие люди сортируются по степени тяжести ранений и размещаются в монастыре в Мервиле. Постоянно подъезжают санитарные автомобили, и в каждом четыре-пять мучеников; а из задних дверей похоронные команды то и дело выносят трупы. Повсюду кровь и окровавленное тряпье. А канонада свидетельствует, что следует ждать еще множества смертей и увечий».

Черчилль вернулся в Лондон 10 мая. Его ждала телеграмма от де Робека. Тот спрашивал, сможет ли взятие Дарданелл силами флота способствовать успеху сухопутной операции, которая зашла в тупик. Впрочем, де Робек сомневался, что сухопутные войска сумеют воспользоваться успехом флота, тогда как турки могут «запереть» корабли, вышедшие в Мраморное море. Тогда у флота уже не будет возможности помочь армии.

Не желая подвергать опасности армию, Черчилль 11 мая решил, что единственное, что он может сделать, – это призвать де Робека полностью ликвидировать минные заграждения. После этого можно будет пройти по проливу, уничтожая береговые укрепления. Фишер не согласился даже с этой ограниченной операцией. Сам запрос Черчилля вызвал у него такое негодование, что он заявил, что уйдет в отставку, если в Дарданеллах предпримут какие-либо действия на море до того, как будут полностью заняты берега.

Фишер также попросил Хенки передать устно Асквиту, что подаст в отставку, если флот начнет самостоятельные действия. Асквит сказал Хенки, что считает это очень глупым, но, надеясь успокоить Фишера, отправил ему ответное сообщение, в котором сказал, что без его согласия флот не предпримет никаких действий. Черчилль тоже постарался отговорить Фишера от отставки, написав ему в этот же день: «Вы не получите от меня никаких предложений о штурме Дарданелл. Мы сейчас в очень трудном положении. Возможно, моя идея была ошибочной, возможно, мне не хватило сил или ресурсов, чтобы довести ее до конца, – это несущественно. Мы сейчас полностью поглощены одним из величайших исторических событий. Для победы требуется высочайшая степень сплоченности, энергии, твердости и терпения. Армия буквально зубами цепляется за скалистый берег, ей противостоят вооруженные силы Турецкой империи под германским военным руководством. Весь запасной флот Британии – все, что мы могли уделить, – связан с судьбой нашей армии. Ситуация требует огромных усилий и изобретательности. Я прошу вас проявить добрую волю и оказать максимальную помощь, чтобы обеспечить успех».

Тем не менее Фишер уже решил подать в отставку. 12 мая, встретившись на улице с одним из высокопоставленных чиновников Адмиралтейства, он сообщил: «Я подал в отставку и ухожу». Но Черчилль все еще пытался уговорить его. Он согласился, что «Куин Элизабет» немедленно покинет Дарданеллы, зная, что присутствие там этого могучего линкора более всего беспокоит адмирала, особенно учитывая вероятность появления немецких подводных лодок, хотя судно было направлено туда именно по предложению Фишера. Вечером в присутствии Фишера Черчилль сказал Китченеру, что «Куин Элизабет» возвращается домой. Китченер пришел в ярость, вспылил и назвал отзыв корабля дезертирством в самый критический момент. Но тут взорвался Фишер: либо «Куин Элизабет» немедленно, буквально сегодня же ночью возвращается, либо он тотчас же уходит из Адмиралтейства. Черчилль опять согласился и отправил телеграмму де Робеку: «Куин Элизабет» следует уйти немедленно».

12 мая консерваторы обрушились на Черчилля с критикой по поводу его недавнего визита во Францию. Асквит сообщил в палате общин, что тот находился в Париже «по делам Адмиралтейства». Когда Асквита попросили подтвердить, что, находясь на фронте, Черчилль не исполнял никаких официальных поручений, он ответил: «Никаких». После этого со скамей консерваторов раздались торжествующие крики: «Ага, увеселительная поездка!» Асквит в оправдание его пояснил, что за все девять месяцев Черчилль отсутствовал в Адмиралтействе не более четырнадцати дней.

Ночью 12 мая турецкому торпедному катеру удалось выйти из залива Чанаккале, ловко пройти по каналу до позиций британского флота и выпустить торпеды в линкор «Голиаф». 570 моряков ушли на дно. Фишер немедленно потребовал, чтобы де Робеку была направлена телеграмма с запретом на все дальнейшие морские операции. Черчилль заметил, что, если де Робек желает продвинуться как можно дальше по проливу совместно с армией, ему это должно быть позволено. Он не может бросить армию в беде.

23 мая Фишер потребовал, чтобы Черчилль запретил де Робеку предпринимать самостоятельные действия. Черчилль отказался, объяснив Фишеру: «Я не могу послать телеграмму, которая парализует действия на море, если адмирал, осуществляющий руководство на месте, сочтет их необходимыми». Однако он согласился направить де Робеку телеграмму другого содержания: «Мы полагаем, что момент для попытки самостоятельного прохода кораблей через пролив упущен и в нынешних обстоятельствах больше не возникнет». Тем самым задачей де Робека оставалось лишь поддерживать армию, защищая берега, к которым причаливают корабли, и вести артиллерийский обстрел укреплений противника.

Пытаясь окончательно успокоить Фишера, Черчилль беседовал с ним несколько часов вечером 14 мая. Они вместе тщательно изучали перечень подкреплений, которые, по его мнению, требовались де Робеку. Фишер со всем соглашался. Когда они вышли из кабинета, секретарь Черчилля услышал, как он сказал адмиралу: «Ну, спокойной ночи, Фишер. Мы обо всем договорились, теперь вам нужно пойти домой и хорошенько выспаться. Утро вечера мудренее, завтра вместе все завершим».

Фишер отправился спать. Черчилль остался в Адмиралтействе работать. Среди телеграмм де Робека оказалась заявка на дополнительные подводные лодки. Пять новых подводных лодок должны были быть готовы в Англии к концу месяца. Черчилль добавил две из них к тому списку, который он только что согласовал с Фишером. Затем экземпляр списка он послал Фишеру с запиской, что этот перечень не будет отправлен в Адмиралтейство, прежде чем сам Фишер его не одобрит. И миролюбиво добавил: «Надеюсь, вы согласитесь».

Далеко за полночь Черчилль отправился спать. На следующее утро, 15 мая, он прибыл в Министерство иностранных дел, чтобы обсудить последние детали вступления в войну Италии. Вернувшись в Адмиралтейство, он увидел спешащего ему навстречу своего секретаря Джеймса Мастертон-Смита. «Фишер подал в отставку, и, похоже, на этот раз всерьез», – сказал тот и вручил Черчиллю письмо от Фишера, которое начиналось словами: «Я больше не могу оставаться вашим коллегой. Мне чрезвычайно сложно приспосабливаться к ежедневным новым требованиям из Дарданелл, которые вы поддерживаете. Вижу, мои взгляды не соответствуют вашим». Видимо, две дополнительные подводные лодки для де Робека стали последней каплей. Письмо заканчивалось так: «Я сейчас же уезжаю в Шотландию, чтобы избежать дальнейших расспросов».

Черчилль не мог поверить, что Фишер – главное должностное лицо флота – мог просто взять и уйти со своего поста. Вернувшись в здание Адмиралтейства, он везде искал его, уверенный, что тот, как не раз уже бывало, передумал: ведь вчера вечером они, казалось, обо всем договорились. Но Фишера не было. Черчилль в очередной раз направился через площадь на Даунинг-стрит, чтобы сообщить о происшедшем Асквиту. Премьер-министр сразу же понял политическую опасность ухода Фишера: как только об этом станет известно, консерваторы потребуют объяснений, а может быть, и отставок. Взяв лист почтовой бумаги с грифом «Даунинг-стрит», он собственноручно написал: «Лорд Фишер, именем короля требую немедленного возвращения на ваш пост. Г. Г. Асквит, 15 мая 1915 г.».

Были объявлены розыски Фишера. Его обнаружили в отеле, в пяти минутах ходьбы от Адмиралтейства. Он согласился прийти к Асквиту и направился на Даунинг-стрит, где обнаружил Ллойд Джорджа, который тоже ждал премьер-министра. «Я ушел в отставку», – произнес Фишер вместо приветствия. Когда Ллойд Джордж спросил его почему, он заявил, что больше не в состоянии принимать участия в дарданелльской глупости. Он собирался уже вечером уехать в Шотландию. Ллойд Джордж принялся уговаривать Фишера не оставлять пост по крайней мере до ближайшего заседания Военного совета, которое должно состояться через два дня. Но тот отказался ждать и часа. В этот момент появился Асквит, но тоже не смог уговорить Фишера забрать заявление об отставке. Единственное, на что согласился Фишер, – не уезжать из Лондона в Шотландию.