Как я воевал с Россией - Уинстон Черчилль

Уинстон Черчилль

Как я воевал с Россией

© Черчилль У. (Churchill W.), правообладатели

© Перевод с английского. М. Минц, В. Чухно и др.

© «ТД Алгоритм», 2016

Часть 1. Россия сбилась с пути

В Первой мировой войне Россия сыграла свою роль. В начале войны Франция и Великобритания во многом рассчитывали на Россию. Да и на самом деле Россия сделала чрезвычайно много. Потерь не боялись, и все было поставлено на карту. Быстрая мобилизация русских армий и их стремительный натиск на Германию и Австрию были существенно необходимы для того, чтобы спасти Францию от уничтожения в первые же два месяца войны. Да и после этого, несмотря на страшные поражения и невероятное количество убитых, Россия оставалась верным и могущественным союзником. В течение почти трех лет она задерживала на своих фронтах больше половины всех неприятельских дивизий и в этой борьбе потеряла убитыми больше, чем все прочие союзники, взятые вместе. Победа Брусилова в 1916 г. оказала важную услугу Франции и особенно Италии; даже летом 1917 г., уже после падения царя, правительство Керенского все еще пыталось организовать наступление, чтобы помочь общему делу. Эта выдержка России была важнейшим фактором наших успехов вплоть до вступления в войну Соединенных Штатов, уступавшим по значению разве только неудаче германской подводной войны, явившейся поворотным пунктом всей кампании.

Но Россия упала на полдороге, и во время этого падения совершенно изменила свой облик. Чтобы объяснить, каким образом это несчастие стряслось над миром, и дать возможность читателю понять все его последствия, нам следует бросить взгляд назад.

Царь отрекся от престола 15 марта 1917 г. Временное правительство, состоявшее из либеральных и радикальных государственных деятелей, было почти немедленно признано важнейшими союзными державами. Царь был арестован; была признана независимость Польши, и было издано обращение к союзникам, в котором говорилось о праве народов на самоопределение и об обеспечении прочного мира. Знаменитый приказ, отменявший отдание чести и смертную казнь за военные преступления, уничтожил дисциплину в армии и флоте. Петроградский Совет солдатских и рабочих депутатов, сыгравший такую значительную роль в революции и послуживший образцом для всех подобных советов, быстро образовывавшихся по всей России, был независимым от правительства учреждением и вел самостоятельную политику. Совет обратился ко всему миру с призывом заключить мир без аннексий и контрибуций, укреплял свое влияние и связи и почти все время рассуждал об общих принципах. С самого же начала было ясно, что эта организация и Временное правительство преследуют различные цели. Петроградский Совет стремился подорвать всякую власть и всякую дисциплину, между тем как целью Временного правительства было сохранить и то и другое в новых и более приемлемых формах. Когда оба соперничающих органа оказались на непримиримо враждебных позициях, Керенский, принадлежавший к умеренным членам Совета, стал на сторону Временного правительства и принял пост министра юстиции.

Министры Временного правительства важно шагали по кабинетам и дворцам и, произнося цветистые и сентиментальные речи, выполняли свои административные обязанности. Деятели прогрессистов Гучков и Милюков, доброжелательные и простодушные марионетки, скоро сошли со сцены. Они сыграли свою роль в происходившем поразительном разложении. Руководясь наилучшими мотивами, они помогли потрясти все основания России; их пример побудил многих разумных и патриотически настроенных русских поддержать начатую ими работу. Теперь они были лишены всякого влияния и всякой власти. Почтенные и по-своему мужественные люди, они сходили со сцены, мучимые раздумьем. Гучков сказал: «Остается еще не доказанным, что же мы представляем собой – нацию свободных людей или сброд взбунтовавшихся рабов». Но среди всеобщей болтовни слова перестали действовать.

Однако в своей агонии Россия не осталась совершенно без защитников. К ним следует причислить прежде всего Керенского, несмотря на все его тщеславие и самовлюбленность. Из всех незрелых политиков-дилетантов, вступивших во Временное правительство, он был наиболее крайним. Они принадлежали к числу тех опасных революционных вождей, которые всегда стараются перещеголять экстремистов, чтобы держать их в руках, и всегда уверяют лояльные и умеренные элементы, что только они одни умеют удержать зверя. Постепенно он осуществлял политические перемены, отклонявшие его коллег по министерству все далее и далее влево. Но Керенский не хотел идти дальше известного пункта. Когда он был достигнут, Керенский решил сопротивляться. Но когда он наконец перешел к борьбе, то увидел, что растерял все свое оружие и всех своих друзей.

Керенский заменил Гучкова на посту военного министра в середине мая. 6 августа он стал премьер-министром. Влияние событий, заставивших его в течение лета перейти от революционных фраз к политике репрессий, еще более усиливалось благодаря личному воздействию двух лиц. Одним из них был генерал Корнилов, солдат-патриот, решительный, популярный, демократически настроенный; он был готов принять революцию и верно служить новому режиму, хотя он с большей радостью служил бы царю. Ему доверяли войска; он не возбуждал неприязни у стоявших у власти политиков – словом, он обладал многими качествами или, во всяком случае, многими плюсами, которых требовало от военачальника революционное правительство, желавшее вести войну и поддерживать порядок.

Но в это время появилась на сцене более сильная личность – Борис Савинков, бывший нигилист, непосредственный организатор убийств Плеве и великого князя Сергея Александровича, возвратившийся из изгнания в самые первые дни революции. Посланный в качестве комиссара в IV армию, он справился с мятежом и разложением и проявил при этом энергию, резко выделявшуюся на нелепом фоне русской смуты и напоминавшую бодрый дух Французской революции. Поскольку в данном случае уместны сравнения, он в некоторых отношениях напоминал Симурдэна – героя романа Виктора Гюго, а в некоторых – реального Сен-Жюста. Разница заключалась лишь в том, что, не уступая никому в беспощадности своих методов и в личном бесстрашии, он обладал уравновешенным умом и преследовал умеренные и даже прозаические цели. Он являлся воплощением практичности и здравого смысла – правда, выраженных в динамите.

Из дикой сумятицы и хаоса русской трагедии он стремился создать свободную Россию, которая оказалась бы победоносной в войне с Германией, которая шла бы рука об руку с либеральными нациями Запада, Россию, в которой крестьяне владели бы на правах собственности обрабатываемой ими землей, в которой гражданские права охранялись бы законом, в которой процветали бы парламентские учреждения, которые существовали бы, может быть, наряду с ограниченной монархией.