Седьмой флот - Сергей Качуренко

– Это звонит опер из Суворовского, – пояснил Молодязев. – Тот, который ночью выезжал на место.

Чтобы не мешать следователю, Юра переклонился ко мне через стол и негромко сказал:

– Кстати, не суши себе мозги! Поп, который тебя ищет, – это Батон.

Он специально замолчал, чтобы оценить мою реакцию.

«Так вот в чем дело?! Интуиция таки меня не подвела. А Батон, наконец-то, нашел свое!» – подумал я и ощутил, как внутри становится радостно и, не смотря на трагическую весть необъяснимо спокойно. Новый информационный пазл точно встал на свое место, и теперь вся картина просматривалась целиком.

Коренной одессит Сан Саныч Саечкин получил свое курсантское прозвище из-за фамилии: сайка, булка, батон. Но ничего общего в его внешности с хлебобулочными изделиями не было. Сутулый, жилистый, с длинными руками и большими кулаками он больше смахивал на примата. Да и в лице было что-то такое схожее. Но из-за развитого интеллекта, веселого нрава и гротескового чувства юмора никто и не думал давать Александру Александровичу кличку, соответствовавшую его внешности. Да и в лоб от него можно было получить очень быстро.

Я представил себе Батона в рясе и бессовестно прыснул, сдерживая смех.

– Простите меня, это нервное! – попытался я оправдаться, потому что Юра и Панфилов смотрели на меня как-то «остекленевши». – Представил Саечкина в рясе и не сдержался.

С Батоном мы виделись лет пятнадцать назад. Оба тогда еще служили. Сашка был «важняком» по линии УБОП, но еще тогда я заметил что-то странное в его поведении. Честно говоря, подумал, что он «сидит на наркоте». Глаза сверкающие, полные слез и смотрят, как будто в никуда. «Нет, у «нариков» по-другому», – уговаривал я себя. – «У них блеск мутный и горячий. Блеск хищника, от которого исходит азарт, опасность и угроза». Но тогда у меня еще не было опыта, чтобы я смог правильно идентифицировать состояние человека. Все познается с годами и в сравнении…

– Да уж. Многие тогда испытали шок! – согласился Молодязев, угадав мои мысли. – Батона даже хотели списать «по больничке» из-за странности в поведении. Еле до выслуги продержался. А потом, вдруг – бац! Монастырь! Да, Серега, чужая душа – потемки. Но Сан Саныч все равно остался своим пацаном. Со всеми нашими общается, всегда интересуется, не нужна ли кому помощь. Да и на новом поприще успел заделаться каким-то «бугром». Дали приход, церковь достраивает.

– И оперативная хватка осталась прежней. Быстро на меня вышел, – согласился я.

– Так это проще простого! – разъяснил Юра. – Ты же должен помнить Семена Пуртева? Мы теперь дразним его «Сеня-летописец». Он уже давно на пенсии и ведет какой-то мелкий бизнес в торговле. Так вот Сеня создал сайт нашего, так называемого, олимпийского курса. Кто хочет, регистрируется и переписывается с однокурсниками на форуме. Так и держим друг друга в поле зрения. Через сайт все узнали о трудностях Дохода и о том, что Слон в Одессе.

Что-то насторожило меня в рассказе Молодязева. Но что именно? «Известие о моем приезде? Нет, не то. Скорее другое – олимпийский курс!».

Действительно, в восьмидесятом году наша школа принимала участие в охране порядка на олимпийских играх в Москве. Поэтому и называли наш курс олимпийским.

– Мужики! А ведь наклейка на спичках – «Олимпиада-80», – сказал я настороженно и тихо, будто надеялся, что меня не услышат. Наступила пауза, и было слышно, как шумит кондиционер.

– Ну, так я вам вот что скажу, – заговорил Панфилов. – Так сказать в тему о спичках, – он уже закончил разговаривать по телефону и отрешенно смотрел на лист бумаги со своими записями. – Костюченко был убит по сценарию «заказного» убийства. Пуля в грудь и контрольный выстрел в голову. Пистолет с глушителем оставлен возле тела. Потерпевший приехал поздно вечером домой в поселок Котовского. У него там частный дом. Собирался ставить машину в гараж, но так и не успел. Машина осталась перед воротами с включенным двигателем. Никто ничего не слышал. Жена среди ночи проснулась, увидела, что муж так и не вернулся домой после работы и пошла, посмотреть на улицу. Ну, и увидела. А теперь, главное! В руку убитого был вложен спичечный коробок с наклейкой «Олимпиада-80».

– Хочу водки! – медленно по слогам произнес Молодязев.

Панфилов тут же поднялся, открыл сейф и достал неполную бутылку коньяка.

– Да бросьте вы, Сережа! – замахал руками Юрий Всеволодович и, выбравшись из кресла, подошел к окну. – Хотеть не вредно! Вредно будет сейчас набухаться! А ведь это вызов, мужики! Лично нам вызов. Бывшим курсантам олимпийского курса. Так что расслабься, Давыдов – это не за тобой пасут. Защитишь свой кандидатский минимум!

Он обращался как будто к кому-то за окном. А я в этот момент думал о Лёньке. Первостепенной задачей сейчас было найти его коробок. Это верный путь к настоящему убийце и шанс для Недоходова поскорее выйти на волю. Интересно, что удалось «нарыть» Нюре? Пора бы ему уже отзвониться.

– Так! Подбираем сопли и начинаем действовать! – тоном большого начальника распоряжался Молодязев. – Ты, Сергей Давидович, делаешь тщательнейший повторный осмотр квартиры Дохода. Только лично сам делаешь! Оперов с собой не бери. Я поеду к Пуртеву и будем подымать всех наших. Ты, Серега, отправляйся с визитом к «его преосвященству». Одновременно тряси своего «внештатника». Все! Разбежались!

Но трясти Нюру мне не пришлось. Пока я добирался на такси до «Сиреневой рощи», на мой новый телефон пришло обнадеживающее СМС-сообщение: «Коробок под шкафом на кухне. На базаре всего одна точка с шаурмой. У армян осталась пустая бутылка, обещали сохранить. По соседям – глухо. Это все. Уже поселяемся. До вечера!».

Я ответил: «Спасибо!» и сразу же позвонил Панфилову, чтобы тот оставался на месте и ждал меня. Ворчливый таксист развернул машину на полдороги и отвез меня назад к зданию прокуратуры. Чтобы поднять ему настроение, я пообещал «двойной счетчик» и попросил подождать. Понадобилось всего пару минут, чтобы передать следователю полученные от Нюры данные и вернуться в такси. Настроение у меня заметно улучшилось – теперь можно и к Батону! Его референт должен был ждать меня у входа в монастырь.

«Сиреневая роща» – хорошо знакомое место. Последний раз я был в монастыре на шестнадцатой станции Большого Фонтана лет пятнадцать назад. Тогда мы отдыхали в Одессе вместе с женой. Она же и была инициатором поездки в монастырь. Меня же порядком напрягала эта экскурсия, поэтому я заранее выпросился не заходить внутрь, а посидеть на скамейке в сквере. Тогда именно Батон подвозил нас к монастырю из центра. Пытаясь как-то отшутиться по поводу этой поездки, я сказал Саечкину, что сейчас модно показывать свою причастность к религии и духовности. А Батон неожиданно для меня ответил на полном серьезе, и его ответ я запомнил так хорошо, как будто разговор состоялся на прошлой неделе:

– Ты, брат, только не мешай ей! Она своё ищет.

– Что значит «своё»?! – недоумевал я. – Чего ей по жизни не хватает? В семье у нас нормально. Дети растут вроде правильными. Я вот пить бросил!

– «Своё» – это значит искать соответствие своему внутреннему состоянию в каких-то внешних проявлениях, – спокойно и непонятно для меня объяснил Сан Саныч.

– Это ты сейчас с кем разговаривал?! – я пытался шутить, чтобы как-то перевести разговор в иное русло. Понимал, что Саечкин на голову выше меня в своих рассуждениях. Поэтому, наверное, и судачили о нем, будто Сашко «стукнутый».

Сейчас в монастыре многое изменилось. Построили красивые въездные ворота в виде колокольни, отреставрировали церкви, облагородили территорию. Повсюду много зелени и совсем нет мусора. В таких местах люди ведут себя намного цивилизованнее. Как бы подтягиваются изнутри, приближаясь к невидимой границе таинственного.

Возле распахнутых ворот на массивном деревянном табурете чинно восседал грузноватый дядька и что-то жевал.

– Как мне найти отца Александра? – поздоровавшись, спросил я.

Он тяжело поднялся и молча ушел куда-то за ворота. А спустя минуту возвратился уже не один. С ним рядом шел худощавый парнишка в длинном сером подряснике. Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад и связаны в узел на затылке. Юноша поклонился и пригласил меня идти за ним. Не успев дойти до главной аллеи, мы услышали позади грозный окрик дядьки-привратника: – А вы куда, молодые люди, в таком бесовском одеянии?! Не пущу!! Побойтесь Бога!

Обернувшись, я увидел пляжного вида парочку в коротких спортивных шортах и цветастых майках. Что ж, монастырь – освященное место и требует к себе соответствующего отношения. Дресскод парня и девушки абсолютно не соответствовал требованиям церковного устава. Рыжеволосая барышня раздраженно выговаривала привратнику какие-то колкости, а лысый парень внимательно смотрел в мою сторону. Во всяком случае, мне так показалось. Эта парочка вполне могла быть моим «хвостом». Но если так, то зачем скандалить и привлекать к себе внимание? «Это уже какая-то маниакальность с моей стороны», – занимался я самоуспокоением. – «Ведь если телефоны прослушиваются, то они знают, куда я поехал. Зачем же тогда меня «тащить», да еще и так грубо? Засели бы на территории и ждали. Ну, и хватит об этом! Сейчас главное не зациклиться на слежке, а спокойно все фиксировать и вести себя непринужденно».