Черный океан - Лука Птичкин

Дверь открылась. Сделав шаг вперед, Глеб очутился в полутьме. Однако, эта полутьма не пугала, наоборот, в нее хотелось погружаться еще глубже, ощущая ее объемную мягкость. Погружаться, словно в мягкое уютное одеяло. Глеб медленно, смакуя каждый шаг в этой полутьме, продвигался вперед по коридору с мягкими обоями. Он увидел впереди затененного, коренастого человека в рубашке нараспашку.

Глеб вгляделся сквозь полутьму. Этот человек был седой, по его морщинистому лбу, ровному и широкому носу, по старческому подбородку, покрытому белесой щетиной, ровно ложился свет от приоткрытого окна, вписанного куда-то далеко в комнату, что была слева от него.

Глеб опомнился. Полутьма медленно отпустила его, как мягкая рука. Этот седой человек был тем самым, с которым Глеб встретился в парке. В миг коридор с мягкими обоями стал совсем обычным коридором, а полутьма, казалось, скрылась куда-то в темные уголки квартиры.

– А… Александр Петрович? – Промямлил Глеб, держась за голову, затем буркнул едва слышно себе под нос. – Нервы шалят, что ли?

– Нет, это не нервы, – сказал человек, – проходите в гостиную, я вам все расскажу. По крайней мере все, что знаю сам. – Он протянул Глебу руку приветствия, когда тот подошел ближе. Они обменялись крепкими рукопожатиями. – А вы – Глеб, вас уже ищут. Они знают о вас все. – Он улыбнулся. Не по-злому: это не была издевательская злорадная улыбка. Это была какая-то приятельская улыбка сочувствия.

– Кто? – Спросил коротко Глеб, вытирая пот с лица.

– Проходите, – спокойно пригласил Александр Петрович, кланяясь, – чувствуйте себя как дома.

Несмотря на излишнюю внешнюю доброжелательность, в Александре Петровиче что-то не устраивало Глеба. «Одно „…как дома“ чего стоит!» – Размышлял Глеб, проходя в уютную гостиную классического стиля.

В гостиной было довольно уютно. Не столько красиво, сколько чисто и аккуратно. Гладкие покрывала, словно накрахмаленные, ровной площадкой лежали на строгих креслах и диванах. На тумбочках (их было две: у древнего телевизора «Березка» и у одного из кресел), также ровно лежали узорчатые салфетки. Пожалуй, слишком ровно!

Все вокруг безупречно чисто и ровно, словно вопило: «не смей прикасаться ни к чему!»

Но Александр Петрович, несмотря на это ощущение точности, безупречности, любезно предложил присесть и сел сам на одно из этих кресел старого стиля, выглядевших, как новые. Глеб не стал отказываться, предполагая, что разговор предстоит долгий. Он сел на диван и будто поломал тонкий слой ровного покрывала: оно с трудом прогнулось под ним.

– Успокойтесь, вы дрожите, – твердо сказал Александр.

– Вовсе нет, – напряженно, преодолевая упругий ком в горле, произнес Глеб.

– Вы не первый, кто чувствует это.

– Что вы имеете в виду? – Также сковано спросил Глеб. К его горлу подкатила волна удушья. Строго поклеенные обои на безупречно-ровных стенах с ужасающей силой давили на него все грубее.

– Все, кто приходили сюда, испытывали самые разные чувства, причем чувства, меняющиеся с удивительной быстротой. Одним казалось, что вся моя квартира – огромная клетка, – говорил Александр Петрович, – они то бились о стены, то раздирали на себе кожу до крови, то вдруг бросались в окна. А я хватал их и держал, чтобы они успокоились. Другие думали, что попали в сказку своей мечты, где текут кисельные реки, где можно строить замки из сахара. Их тоже приходилось вразумлять. Ну а третьим, к примеру, казалось что они в огне, кричали, испытывая неудержимую агонию! Им и вправду казалось, что их кожу съедает адское пламя, они дико кричали. Мне даже соседи стучали в стену…

Вдруг Глеба словно прижало к дивану. Он ощутил, как по его спине пробежал мороз, затем его охватил жар. Он сжал свою шею – дыхание затруднялось. Бежать! Бежать из этой квартиры! Но ноги словно оцепенели, впились в деревянный пол.

– …Но они не понимали, что это всего лишь иллюзии, – спокойно продолжал Александр Петрович, – и вы тоже ощущаете это, – он умолк и вдруг закричал, видя, что паранойя Глеба сейчас перерастет в большее. – Закройте глаза! Это иллюзия!

Глеб послушался. Его веки сомкнулись в судорожном оцепенении. Жар ушел. Сердцебиение восстановилось. Холодный пот заструился по телу.

– Теперь откройте глаза, – Александр Петрович говорил спокойно и убедительно.

Веки Глеба разомкнулись, руки и ноги обмякли. Он осмотрел все вокруг.

– Что вы видите? Что чувствуете? – Спросил Александр.

Это была самая обычная гостиная, выполненная по запросам, вполне сходным с возрастом Александра Петровича. Салфетки на тумбочках лежали чуть мятые, пожелтевшие от времени, небрежно свесившие свои кружева вниз. Диван, на котором сидел Глеб, был мягок. Покрывало пластично щекотало ладони рук своими скатавшимися мягкими и сравнительно крупными катышками. Слегка выцветшие, кое-где отошедшие от стены обои теперь радовали глаз своей нормальной, можно даже сказать, здоровой запущенностью.

Ком в горле больше не волновал Глеба, но после него в горле стало сухо. Он спокойно вдохнул воздух немного запыленной комнаты, где пахло старой древесиной мебели и медленно выдохнул.

– Так, значит, иллюзии? – Угрюмо спросил он.

– Да. Не спрашивайте. Я все расскажу сам, я живу один. Знаете, уже не те годы, когда я мог бы бегать за компанией. Теперь мне только в домино во дворе играть с другими дедами. Так что, я люблю поговорить. Чай? Кофе? – Расслабленно сказал Александр.

– Коф… э… нет, спасибо, можно лишь воды. В горле пересохло.

Александр Петрович вышел из гостиной и вернулся через секунд десять со стаканом воды в руке.

– Вы, наверное, теперь готовы принять правду, как она есть? – Александр передал Глебу граненый стакан прохладной воды.

– Да. После всего, что произошло, я готов к небольшому рассказу, – Глеб выпил воды и поставил стакан на низенькую тумбочку со старой салфеткой, – спасибо.

– Тогда, с вашего дозволения, я начну…

Александр Петрович отклонился на спинку кресла и начал свой рассказ.

– Это моя квартира. По закону. Но это не только квартира. Это храм. Не обычный религиозный храм, разумеется. Я не какой-нибудь сектант, проповедующий смерть во имя жизни в ином мире. Тут другое дело, пусть даже иной мир здесь – это два мира, связанных с Землей посредством Промежуточного Пространства…

Глеб открыл рот, чтобы спросить, что такое Промежуточное Пространство, он уже начал: «…Что тако…», но Александр Петрович его перебил.

– Я же сказал, что сам все расскажу. Терпение, – многозначительно сказал он, – эта квартира – храм, служащий переходом в Промежуточное Пространство. Нельзя где попало входить и выходить из Пространства. Можно только в храмах.

– Их много? – Вставил-таки свое слово Глеб. – Почему люди о них не знают?

Александр Петрович сделал серьезное лицо, показывая, чтобы Глеб его не перебивал.

– Их достаточно. – Продолжил он. – А люди об этом не знают, потому что им и дела до этого нет.

– Как? Это же нечто иное?.. Им должно быть интересно.

– Большинство людей так приземлены, что и допустить не могут существование других миров. Им кажется, что это сказки, что такого не может быть, и забывают. Или же просто не вдаются в подробности. О чем это я?..– Задумался Александр и продолжил. – Ах, да… Это Пространство малоизученно, поскольку ученые не должны знать о переходах между мирами. Они сообщат всему миру об этом. Некоторые из них стали писаками. Другие, поняв, что им не донести истин до ушей народа, завязывали с этим. Бывали такие случаи, когда их запугивали, упекали в психиатрические лечебницы, а если это не помогало, то ссылали в Промежуточное Пространство и считали на родине без вести пропавшими или усопшими… Впрочем, важно другое: храм – место, где магнитные поля миров искажаются. Это частично вызывает галлюцинации. Как у вас, как только вы вошли сюда. Все, кто переходил отсюда в Промежуточное Пространство, проходили через эти галлюцинации. В большей или меньшей степени. Но если верить, что это неправда, верить, что это иллюзии, то они перестанут иметь силу над человеком.

– Можно спросить? – У Глеба был вид прилежного и послушного ученика, тянущего руку с вопросом к учителю: такой же нахмуренный лоб в сочетании с невинным выражением лица.

– Да, – вздохнул Александр Петрович.

– Так что же такое это «Промежуточное Пространство»? – Поинтересовался Глеб.

– Это место, являющееся переходным между смежными мирами. Нельзя перейти из одного мира в другой сразу же. Это Промежуточное Пространство – как в лифте, между этажами. Между Промежуточными Пространствами и смежными мирами существуют входы и выходы. Некоторые храмы служат входами, другие – выходами, но чаще – у выходов храмов нет, то есть многие выходы не определены. В этом храме… квартире есть и вход и выход. Понимаете, Глеб?