Черный океан - Лука Птичкин

– Успокойся, ты же мужик, а не баба! – Сказал красномордый Леха.

Глеба это раздражало, ведь мент не знал, что с ним происходит, что его ищет кто-то или что-то. Он только промямлил:

– И то… – Прерывисто вздохнул, – верно. – Дрожащими руками вытер лицо.

– Подождем наших, – пояснил невысокий недалекому.

Потери всегда тяжело входят в нашу жизнь. Потери уменьшают стремление к жизни, переламывая ее. Они заставляют думать о себе больше всех остальных проблем. Не стоит и говорить, что они выжигают человека изнутри. Часто люди теряют себя, не в состоянии побороть отчаяние. Это всегда трудно. Иногда они даже сходят с ума.

В случае Глеба эта потеря проглотила и его сознание, как крокодил того путешественника в Австралии. Он не мог больше думать ни о чем, кроме этого… Он вспоминал Алика. Того веселого, но не бойкого, а спокойного парня. Он никогда бы не пошел на самоубийство…

Сейчас в тесной ванной толпились трое милиционеров, Глеб и врач. Внезапно голос врача заставил Глеба очнуться от своих мыслей. Он услышал кусочек фразы.

– …Я думаю, смерть наступила раньше, чем началась кровопотеря. Кажется, вода в легких. Да. Определенно. Он погиб часа четыре назад, – предположил врач, – тогда как выходила кровь, если сердце к тому моменту было уже остановлено?

– Как? Ведь я только что, буквально полчаса назад… – Вступил в разговор Глеб и заткнулся. Факт есть факт. С криминалистикой Глеб не намерен был спорить… Эх, жаль. – Я хотел сказать, он позвонил мне четыре часа назад… – Он снова заткнулся, когда один милиционер протянул ему запечатанный в полиэтиленовый пакет телефон.

– Говорите так, как есть, не надо врать следствию, – деловитым и поучительным тоном заявил он, затем убедительно добавил, – посмотрите последний вызов с телефона погибшего. В половину пятого, то есть полчаса назад. Ну не загадка? А?

Глеб нашел его словам подтверждение: в последних звонках был один лишь Глеб в 17:31.

– Потом хотят, чтоб раскрываемость была лучше. – Пробурчал другой милиционер.

– Ну, такие загадки нам попадались. Всему можно найти логическое объяснение. Могли, в конце концов, переставить время, позвонить, переставить время назад, – заметил врач.

– Но ведь он звонил мне полчаса назад, время вряд ли переставляли, – ответил Глеб. – Да и у меня на телефоне значится то же время, я не менял.

– Вот что, – вмешался третий, вошедший последним, милиционер, похоже, майор, говоря властным басом, – во всем этом мы потом разберемся, а сейчас, гражданин, предъявите документы. Еще нужны документы погибшего.

– Его паспорт в тумбочке, в зале, по-моему, может, в джинсах или в пиджаке. А мой – вот, – Глеб пошарил по карманам и достал свой паспорт в черном блестящем переплете. Майор, белокурый и смуглый представился: «майор милиции Сетов Геннадий Саныч», бегло просмотрел документ и, вернув его Глебу, произнес:

– Ну что, Глеб Андреевич Яс, вы можете идти, только распишитесь в подписке о невыезде, укажите свой адрес, позже мы вам пришлем повестку; вот тогда-то вы и расскажете, что знаете.

Глеб вышел из ванной, провожая взглядом своего друга Алика, беспомощно глядящего ему в след.

– Да и… Когда мы вас вызовем, оплатите штраф за превышение скорости в черте города, выезд на встречную и на тротуар, – сказал ему вслед невысокий, с усиками, – там, внизу – наши у подъезда. Там все и оформите.

– Позаботьтесь о нем, – сказал Глеб и вышел из квартиры, – да уж, эти позаботятся: сначала морг, вскрытие… – Вздохнул Глеб и задумался: «однако легко отпустили! Странностей все больше! Милиция? Отпустила? Что же, я влип в еще одну историю, интересно, что будет дальше? Милиция поблагодарит за помощь следствию или посадит за решетку как убийцу?»

Глеб медленно спустился. На выходе со двора, написал на капоте милицейского уазика расписку о невыезде и побрел через оживленный перекресток, не дождавшись, когда на светофоре загорится зеленый человечек.

Водители сигналили ему, высовывали кулаки из окон, ругались матом, ударяя по тормозам и останавливаясь в сантиметре от него; но Глеба это пока не беспокоило. Он был разбит и подавлен, хоть внешне и был спокоен, но за этим ложным спокойствием скрывалась озадаченность, стресс и щекочущая и скребущая душевная тоска по другу. Словно в душе у Глеба опустело. Пусть говорят, что души нет. Глеб раньше и сам не верил, но теперь он знал, по крайней мере, был уверен: она есть.

Он сел в свою машину, отъехал от столба, развернулся и, вновь не обращая внимания на возмущенных его бестактным вождением водителей, поехал. Куда? Скорее всего, домой. Ему нужен отдых, да и к тому же, Анна осталась одна и с ней могло вновь что-нибудь произойти. Глеб прибавил газу.

На улицах Смоленска было немноголюдно. Вовсю разбушевавшаяся стихия дождя заставила многих скрываться где-нибудь. Две молодые щуплые студентки пробежали куда-то, бесполезно прикрываясь от ливня книжками. Мужчина в плаще, с синим зонтом быстро шел по тротуару с противоположной стороны. А кто этот сухопарый лысеющий человек в красной олимпийке и коричневых джинсах, мокрых до нитки, сидящий на ступеньках Сбербанка? Экспериментатор? Отчаявшийся? Бред. Все это для Глеба не имело значения.

Он проезжал мимо людей, не задерживая ни на ком взгляда. Мимо пролетали унылые аптеки, большие арки глубоких подворотен, бесконечные продуктовые магазины, магазинчики, ларьки. Целая гряда серых одинаковых окон города, который для Глеба некогда что-то значил.

Почему некогда? Еще только позавчера, даже вчера. Вчера еще была жизнь…

Как ему относиться к этим событиям? Как относиться к словам Александра Петровича? Поверить или забыть? Принять за правду будет верным решением, если учесть все странности произошедшие недавно, хотя такое, конечно, трудно принять за должное. А может, принять как странную досадную случайность событий? Нет. Это каким-то образом было подстроено. Вокруг Глеба образовалось нечто удушливое, не дающее жить дальше. И когда вокруг волки, нельзя оставаться овцой. Он решил бороться. Он пока точно не знал как, но лучшее средство защиты – нападение. Подготовка и борьба. Борьба с неизвестностью и страхом – в первую очередь. И теперь, как казалось Глебу, он готов был пойти на все, не гнушаясь ничем. Кто-то или что-то объявило ему войну. А на войне – как на войне. Он уже принял важнейшее на данный момент решение – вперед. И теперь ничто не остановит его.

Большие светящиеся окна кухни в доме Глеба, несмотря на то, что там осталась Анна, тревожили хозяина дома. Он вышел из машины, оглядевши безлюдную улицу, вошел в дом и слегка отряхнулся, как собака, от противного липкого ледяного дождя. Почему-то у него была какая-то неудержимая тяга поговорить с кем-либо, рассказать все и «поплакаться в жилетку». Глеб захотел позвонить именно Еве. Он устал от стрессов. Прошедши в спальню, он поддался свободному падению на мягкую кровать с высохшими каплями крови Анны на покрывале. Он прислушался. Из кухни доносились тихие звуки, вроде шелеста бумаги. Глеб был уверен, что это была Анна. Однако, необходимо было пойти посмотреть. И он, пересиливая себя в желании полежать, поплелся на кухню, прихватив разряжающийся ноутбук. В кухне, с «Российской Газетой» в руках, сидела Анна. Она как-то ошеломленно посмотрела на Глеба.

– Да, ты на Земле, – наобум ответил он, положив ноутбук на стол, – я же тебе уже говорил. А что? Может, наконец, расскажешь, в чем дело?

Анна небрежно отшвырнула газету и та, с мягким шелестом, припала к полу. Затем она открыла ноутбук и начала что-то печатать.

Глеб автоматически взглянул на кухонные часы, висящие под самым потолком. Было уже шесть часов. «Кофе выпить, что ли? – Подумал Глеб, – нет! Я и так целый день в психотропном возбуждении». – И вспомнил вдруг мельком пару комичных случаев, которые связывали его и Алика. Глеба хватил какой-то нервный удар памяти, его ноги едва не подкосились. Он вздохнул. Да, теперь Алика нет… Нет его лучшего друга.

Анна пробудила Глеба от тяжелых, давящих на психику, мыслей, повернув к нему экран ноутбука. На слегка поцарапанном и шершавом экране было видно несколько предложений и Глеб без проволочек принялся их читать.

«Сегодня был тяжелый день. Да, я забыла, как вас зовут…»

– Глеб, – буркнул он и продолжил читать.

«…Внизу, на панели управления, сноска, откройте ее».

Глеб выделил сноску, на экране показался другой документ.

– Ты напечатала это, пока меня не было?

Анна кивнула.

«Вы прочитаете это, только если вы уже были введены в курс дела».

– В курс дела? – Возмутился Глеб оттого, что Анна назвала это делом. – Да, черт возьми, я введен в курс дела.

И Глеб продолжил.

«Они сказали, когда уже сделали это со мной, что отправят меня в Эзирею. Это мир, смежный с Землей через Промежуточное Пространство…»