Вода Канли, Кровь сардаукара (рассказы) - Кевин Джеймс Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гурни желал лишь одного: увидеть, как работает остальная часть его плана...
— Я обязательно напишу о них песню,— сказал он вслух, погружённый в размышления.— Один куплет об Орбо, другой — о храбрых людях герцога. Помнить будут всех.
Стабан побагровел, глаза его сузились. Главарь контрабандистов выскочил из своего алькова-кабинета:
— Помнить, Гурни Халлек? Мы бы никого не забыли! Рейд был ошибкой. Харконнены дрались лучше, чем мы ожидали.— Он шагнул вперёд и ткнул пальцем в Гурни.— Но вот чего я не ожидал, так это того, что ты окажешься трусом.
— Нас было меньше, мы погибали,— ответил Гурни.— Держаться дальше мы не могли. И понадобились мастерство и смелость, чтобы вернуть выживших домой.
— Надо было драться яростнее и дольше. Мы потеряли хороших людей, некоторые вообще были лучшими. Из-за тебя и твоего тупого плана мы потратили нашу полугодовую прибыль на взятку графу Фенрингу и Гильдии...— Стабан вздохнул, еле сдерживая отвращение.— А ещё ты упустил воду! Всё просрал! Никогда не думал, что ты так легко сдашься. Великий Гурни Халлек! Я полагал, что твои ярость и страсть полностью отданы этому плану. Но ты слишком быстро сдал назад. Я слышал отзывы о тебе.
Гурни подумал о битве и о вооружённых харконненовских гвардейцах на палубе пилотов.
— Нам нечего стыдиться. Мы многих положили. Их потери в два раза больше наших.
— Только наши потери дороже,— сказал Стабан.— Теперь надо искать людей на замену тем, кого мы потеряли.
Главарь контрабандистов выглядел измученным. Покачав головой, он повторил:
— Ты упустил воду.
В Гурни вскипела злость. Он слишком долго держал её внутри. Не только исход рейда злил его. Злил накопившийся яд от всего того, что шло не так, злило предательство. Злило всё с тех пор, как год назад страшной ночью начались боевые действия в Арракине.
— Мне была нужна не вода,— признался он хриплым голосом.— Я хотел возмездия. Канли.
Гурни вышел, оставив обескураженного Стабана. Из спасательной капсулы он захватил форму убитого им харконненовского гвардейца. Сложенный мундир, как он и приказывал, был вычищен и выглажен, ножевой порез на животе отремонтировали. Гурни встряхнул ткань, проверяя её. Теперь у него было всё, что нужно.
Пришло время вернуться в Карфаг — и как можно скорее.
* * *
Мундир сидел неплохо. Но у Гурни вызывали брезгливость знаки различия и тот факт, что любой посмотревший в его сторону посчитает его харконненовцем. Однако маскировка была необходима. Немногие решатся задавать вопросы, учитывая подавленные настроения, которые Раббан посеял среди верных ему подразделений и забитых работников нового города-гарнизона. Гурни использует их подозрительность и страхи против них. Он использует Раббана против самого себя.
После попытки захвата водоналивного танкера Карфаг находился в состоянии повышенной готовности. Харконненов насторожило, что во время налёта выкрикивалось имя Дома Атрейдесов. Но победа и разгром налётчиков привели Харконненов в состояние эйфории. Раббан объявил по такому случаю торжества.
Водоналивной танкер был взят под усиленную охрану. Раббан делал самоуверенные заявления о том, как были нарушены планы контрабандистов, а последние остатки атрейдесовских бойцов бесславно разгромлены. Тела павших контрабандистов, в том числе людей Гурни, были изувечены во время жуткого публичного представления. И если ликование жителей Карфага было не достаточно сильным, им приказывали ликовать — и те подчинялись.
Повышенные меры безопасности вынудили харконненовцев сосредоточиться на контроле за жителями Карфага, а вот контролировать друг друга они и не думали. Гурни провёл много лет под харконненовским каблуком на Гьеди Первой и мог убедительно общаться с бойцами, так что те легко принимали его за своего. Он хорошо понимал слабые места Харконненов.
Приводя в порядок форму, Гурни срезал опознавательные знаки танкера, дабы не возникло лишних вопросов. Он бы не стерпел поздравлений от других солдат. К тому же, других выживших членов команды танкера нигде не было видно, даже сегодня, во время празднований.
Да, Раббан провозгласил победу и публично отдал должное храбрости выживших членов экипажа при отражении атаки. Но Гурни разузнал по-тихому и нисколько не был удивлён, что Раббан тайно убил их всех в наказание за то, что они вообще допустили эту серьёзную ситуацию.
Гурни знал, что Раббан никогда не умолчит о победе над атрейдесовцами, и был доволен слухами, что спасательная капсула разбилась и все находившиеся в ней контрабандисты погибли. Не имело значения, сколько жителей Карфага на самом деле верили в это. Гурни с удовольствием позволял Раббану считать, что все замешанные в этом деле, мертвы.
Находясь в предвкушении, Гурни уверенно вошёл в казармы, обратив внимание на бойцов, соизволивших взглянуть на него. Он держался так, будто имел важный приказ лично от Раббана, и никто не посмел его задержать. Пустынный капюшон скрывал волосы и часть его лица, похищенный мундир был запылён, некоторые знаки различия предусмотрительно скрыты.
Сейчас, когда танкер благополучно прибыл, Раббан хотел продемонстрировать щедрость и выразить признательность своим войскам, назначенным на эту проклятую, кошмарную планету. Он организовал мероприятие в актовом зале главной казармы, где и собрал своих людей. Гурни хотел увидеть всё собственными глазами. Кто-то должен был засвидетельствовать месть во имя его любимого герцога Лето и всех его людей, погибших от рук Харконненов.
Гурни переходил с места на место, как будто у него была цель, но на самом деле он хотел лишь двигаться и наблюдать. Солдаты сидели, глядя на свои подносы с едой, и их разговоры сливались в глухой гул. Внутри казармы многие сняли носовые фильтры и лицевые маски, но остальная пустынная экипировка по-прежнему была при них. Гурни с первого взгляда мог сказать, кто из них уже провёл на Арракисе год, а кто прилетел недавно.
Он хотел, чтобы все они сдохли. Это Харконнены. Виновны все — даже только что прибывшие.
Само существование Раббана было словно абразивный порошок в артериях Гурни, от которого горело всё нутро. Этот дюжий мужик сидел за столом, стоявшим на возвышении. Так он мог сверху обозревать ряды столов. Перед Раббаном разворачивался пир. Угощение было гораздо роскошнее солдатских пайков. Но новый губернатор Арракиса хотел сделать ещё кое-что. Не вставая, он левой рукой поднял хрустальный бокал
