Пари - Наталья Никольская

Небрежность и равнодушие сквозили в каждом ее слове и жесте.

– Вы знаете, где и как они познакомились?

– На теннисном корте, где же еще?

– Светлана занимается теннисом?

– Только для общего развития.

– У них с Федоровым были серьезные отношения?

– Не знаю, что вы называете серьезными отношениями, но в Швецию за Димой она собиралась ехать.

– Вы, кажется, не очень огорчены смертью жениха вашей дочери?

– А что, я, по-вашему, должна голову пеплом посыпать? – небрежно отмахнулась Людмила.

Как бы от нечего делать она поправила легкий атласный шарфик, обвиваюший ее шею.

– Вы не любили Дмитрия?

– Что-что? – она надменно подняла тонкие изящные брови.

– Я имею в виду, вы считали его не парой вашей дочери? – Мамедов пристально взглянул на Чебакову.

– Вот именно, вы совершенно правы, – она, наконец, опустилась на стул и закурила длинную коричневую сигарету, которую взяла из плоской зеленой коробочки, стоящей на столе.

– Вашей дочери сейчас нет в городе, – скорее констатировал нежели спросил Мамедов.

– Да, ей нужно отдохнуть, она много занималась последнее время.

– Разве сейчас каникулы, где она учится?

– Света учится в ПКЦ, – ответила Людмила, словно не расслышала первую часть вопроса.

– Она уехала одна?

– Она уехала со своим другом.

– Можно узнать, как его зовут?

– Зачем вам это? А впрочем, это – Сергей Коломиец.

– Сын Ивана Кузьмича Коломийца, зама губернатора?

– Ну да, а чему вы удивляетесь? – Людмила покрутила на пальце изящное золотое кольцо с крупным, карата в три, бриллиантом, который сверкнул, как солнечный блик на гребне волны.

– Я что-то не совсем понимаю, она рассталась с Дмитрием?

– Я не слишком-то вникаю в ее отношения с мальчиками, но с Сергеем она знакома гораздо дольше, чем с Федоровым, – она не уследила за пеплом и серебристо-серый столбик упал на ковер, – хотите кофе?

– Спасибо, не откажусь, – улыбнулся Мамедов.

Людмила прошла на кухню, а он обвел взглядом гостиную.

Тяжелые, отороченные золотом шторы, широкими волнами спадающие до самого пола, идеально сочетались с общей бежево-коричневой цветовой гаммой стен, ковров, мебели. Спрятанные под багет светильники мягко освещали этот райский уголок, придавая ему терракотовый оттенок.

«Дорого и уютно», – подумал Мамедов.

Вскоре вернулась Людмила с миниатюрным серебряным подносом, на котором стояли две кофейные пары из фарфора, сахарница и маленький молочник.

– Кладите сахар, – сказала она, поставив поднос на стол.

– Благодарю, я без сахара, – Мамедов отхлебнул горячий ароматный напиток, – м-м-м, замечательный кофе.

– Муж привез из Парижа.

– Кстати, а где он?

– На работе, где же ему еще быть, – пожала плечами Людмила, – днюет и ночует на своих стройках.

В этот момент послышался звук отпираемой двери, и через минуту в комнату вошел лысоватый мужчина лет пятидесяти в темно-сером костюме. Нижнюю часть его лица обрамляла небольшая, аккуратно подстриженная борода с проседью. Глубоко посаженные карие глаза смотрели на Мамедова внимательно и доброжелательно.

– Легок на помине, – Людмила поставила чашку и встала навстречу мужу, – познакомься, Слава, это Алискер Мамедов, частный детектив.

– Очень приятно, – Чебаков шагнул к Мамедову и протянул руку, – Вячеслав Алексеевич. Чем обязаны?

Алискер встал навстречу.

– Представляешь, – встряла Людмила, – убили Диму Федорова.

– Вот как? А при чем здесь мы? – насторожился Чебаков.

– Вы не волнуйтесь, Вячеслав Алексеевич, – сказал Мамедов, пожимая его сухую крепкую руку, – просто мы опрашиваем всех, кто знал Федорова, а так как вашей дочери в настоящий момент нет в городе, я решил зайти к вам, вы ведь были с ним знакомы?

– Я его видел всего пару раз, а вот Людмила была поклонницей его спортивного таланта, – он посмотрел на жену, как бы ожидая подтверждения своих слов.

– Скажешь тоже, покло-онница, – фыркнула Людмила, – ты же знаешь, я просила тебя спонсировать Федорова, чтобы поддержать престиж нашего города на международной арене, этим можно было козырять перед администрацией города. К тому же, мне не двадцать лет…

– Но для своих девяноста пяти лет ты неплохо сохранилась, – постарался обратить все в шутку Вячеслав Алексеевич.

– Ладно, – смягчилась Людмила, – вы пока здесь побеседуйте, а я разогрею ужин.

Плавно покачивая бедрами, она вышла из комнаты. Чебаков расстегнул пиджак и сел на диван.

– Так что вас интересует, молодой человек?

– Вячеслав Алексеевич, ваша жена сказала, что вы строитель. Где вы работаете, если не секрет? – Алискер допил теплый кофе.

– Я генеральный директор «Жилстройиндустрии», только я не понимаю, какое это имеет отношение к смерти Дмитрия Федорова.

Мамедов задумался, пытаясь покорректней сформулировать ответ.

– Прошу меня простить, Вячечеслав Алексеевич, иногда тем, кто незнаком с нашей работой, вопросы кажутся неуместными или даже глупыми, я же просто стараюсь делать свое дело как можно лучше. Но мы ведь не в милиции, и вы можете отказаться отвечать на вопросы, которые вам не нравятся.

– Хорошо, давайте попробуем, – Чебаков откинулся на спинку дивана и, закинув ногу на ногу, поглаживал свою бородку.

– Кроме того, что вы являетесь гендиректором «Жилстройиндустрии», вы также и ее хозяин?

– Я владею контрольным пакетом акций.

– Но это же, практически одно и то же, не так ли?

– Можно сказать и так.

– Вы строите жилые дома?

– И жилые тоже.

– А что еще?

– Да что угодно. И промышленные объекты, и спортсооружения, автозаправочные станции, теплотрассы.

– От обладминистрации вы получаете подряды?

– Это очень сложно, – практически ушел от ответа Чебаков.

– Скажите, Вячеслав Алексеевич, путевку вашей дочери вы оплачивали?

– Конечно, я, кто же еще, – Чебаков недоуменно пожал плечами, – но это-то вам зачем?

– Мы же договорились, не хотите, не отвечайте, – мягко сказал Мамедов и продолжил:

– Наверное, дорогое удовольствие?

– Слава Богу, сейчас мы можем себе это позволить, – устало вздохнул он, – иначе зачем горбатиться?

– Если ваша дочь выйдет замуж за Сергея Коломийца, как вы думаете, вам будет легче получать госзаказы на строительство?

– Вот вы куда клоните, – беззлобно усмехнулся Чебаков, – наверное, вы правы, но я, честно говоря, как-то не думал об этом.

– Значит, это была не ваша идея – отправить Светлану на отдых?

– Надеюсь, вы поужинаете с нами, Алискер? – прервала их вошедшая Людмила, – прошу в столовую.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Было уже около двенадцати, когда, поставив «Ниву» на стоянку, Мамедов возвращался домой. Дорога шла на подъем, и чтобы не скользить по образовавшейся на тротуаре ледяной корке, он вышел на проезжую часть, благо в этот поздний час машин было немного.

Его обогнал «Шевроле-блэйзер». Музыка, звучавшая в его салоне, мощным потоком вырывалась даже через закрытые окна. «Как у них там барабанные перепонки не полопаются?» – подумал Алискер о находящихся в джипе.

«Хорошо хоть ужин не надо готовить», – вспомнил он шикарную вечернюю трапезу у Чебаковых. Обогнавший его «Шевроле» с потушенными огнями стоял перед перекрестком. Музыки не было слышно.

Мамедов уже собирался обойти джип, когда задняя дверка со стороны водителя открылась и, вышедший крепкий парень в куртке «пилот» преградил ему дорогу.

– Братан, дай закурить, – развязно спросил он.

«Этого мне еще не хватало», – пронеслось в голове у Алискера.

– Что, махорка кончилась? Я не курю.

– Это плохо, – не отставал парень, придвинувшись почти вплотную к Мамедову, – придется тогда раскошелиться.

– Что?

– Что слышал, лопух, – «братан» стоял, расставив ноги, и поигрывал монтировкой.

«Эти машины монтировками не комплектуются, из всего инструмента к ним полагается только баллонный ключ, значит, припасли специально для „разборок“. Сколько их еще в машине?» – то ли про монтировки, то ли про «братанов» подумал он, нащупывая в левом кармане пальто электрошокер.

Выйдя с правой стороны машины и обойдя ее, сзади, отрезая путь к отходу, приближался еще один «братан», пониже первого, но плотнее и коренастей. В руках у него была обычная милцейская дубинка.

«Еще один за рулем», – подумал Алискер.

И как бы подтверждая его мысли, водительская дверь распахнулась. С трудом выбравшись из машины, на дорогу шагнул необъятных размеров «братанище», с головой, лысой, как яйцо динозавра.

– Не повезло тебе, педрило, – хмыкнул он.

«Во сне такой привидится – не проснешься», – Мамедов еще пытался юморить.