Пари - Наталья Никольская

– А все-таки на месте убийцы я не стала бы так поступать. Нервничать он начинает. Спланировал вроде все не плохо, а тут эмоции распускает. Или он настолько уверен в своем превосходстве над нами и, вообще, над всеми под солнцем живущими, что позволяет себе действовать с таким наглым цинизмом?

– Но это при условии, что то, что произошло – не простое уличное хулиганство… – Алискер сцепил пальцы рук и положил локти на стол.

Я, по-прежнему стоя у окна, дохнула на запотевшее стекло и, повернувшись К Алискеру, сказала:

– Расскажи мне теперь поподробней о твоем визите к Чебаковым…»

«Надо сказать, кусок так себе, – самокритично прокомментировала Вершинина, откладывая толстую тетрадь, на страницах которой она пробовала себя в качестве мастера пера.

Или те, для кого слова представляются прокрустовым ложем, в принципе не способным вместить, удержать широкий жизненный поток, безнадежны в плане литературного творчества?

Как передать пластику человеческого лица, у которого в арсенале тысячи выражений, мимических движений и гримас? Я уж не говорю о характере! Взять, например, Мамедова…

Умный, расторопный, исполнительный, деловой, коммуникабельный, а иногда такой застенчивый. И открытым его не назовешь, и замкнутым трудно назвать. А Маркелов вроде веселый, жизнерадостный, а иногда к нему на козе не подъедешь… Или Ганке, интересный тип, вне всякого сомнения…»

Ход мыслей Вершининой был прерван телефонным звонком.

– Слушаю, – она взяла трубку, – хорошо, Михал Анатолич, пусть подходит.

Вскоре в ее кабинета постучали и дверь приоткрылась. В нее заглянула миловидная девушка с короткой стрижкой.

– Можно? – высоким уверенным голосом спросила она.

– Входите, – пригласила ее Вершинина.

Статная, крепкая, с пышным бюстом и круглым румяным лицом, девушка производила впечатление вскормленной на деревенском молоке и выросшей на свежем воздухе молодой крестьянки, систематически приносившей отцу в поле батон с «Рамой».

Ее широко посаженные серо-зеленые глаза уставились на Вершинину:

– Я от Михаила Анатольевича, – она приблизилась к столу.

– Присаживайтесь, – любезно предложила Вершинина, указав на стоящий рядом стул, – давайте знакомиться: меня зовут Валентина Андреевна.

– Зоя Шишкина, – представилась девушка, взмахнув длинными ресницами.

Взгляд у нее был довольно тяжелым, может быть, это впечатление возникала оттого, что она немного опускала голову и смотрела исподлобья.

– Так, значит, вы хотите у нас работать? – Вершинина пристально взглянула на Зою.

– Хочу.

– Вы знаете, чем мы занимаемся?

– Дядя Миша немного меня просветил.

– Тогда расскажите о себе: где родились, учились, работали, семейное положение, ну и так далее.

– Родилась я в Банновке.

– Это где же?

– По Волге в сторону Волгограда, – пояснила Шишкина.

К концу разговора Вершинина знала о Зое практически все, что ее интересовало. Она была в принципе не против ее кандидатуры, но Зоин супруг не позволил бы ей ночные дежурства, а это было одним из обязательных условий.

К тому же Вершининой было явно не с руки иметь возле себя родственницу Мещерякова, которая наверняка будет прохаживаться по адресу ее самой и ребят. Лишние глаза, лишние уши… Да и чисто по-человечески Зоя не была уж очень симпатична Валентине Андреевне.

– Очень жаль, конечно, – дипломатично резюмировала Вершинина, – но дежурство – это, можно сказать, главная причина, побудившая нас к расширению штата.

– Мне тоже жаль, – Шишкина закусила нижнюю губу. – что ж, тогда – до свидания.

– Не расстраивайтесь, уговорите мужа и приходите, – приободрила девушку Валентина Андреевна, – в глубине души надеясь, что Зоин муж не поддастся ни на какие уговоры.

Зоя как-то неопределенно улыбнулась в ответ.

– Попробую.

Она встала и, задвинув стул, направилась к двери.

Мамедов остановил «Ниву» возле металлических ворот, покрашенных голубой масляной краской. Из-за невысокого кирпичного забора были видны крыши одноэтажных строений. Весь этот комплекс, расположенный недалеко от центра города напоминал не то небольшую строительную базу, не то продовольственный склад. Войдя в калитку, Мамедов увидел небольшой, куба на четыре бензовоз, стоящий в центре площадки.

Справа от входа стоял небольшой домик – что-то вроде дежурки, из дверей которого вышел высокий всклокоченный парень в спортивных штанах, отвисших на коленках, и в драной телогрейке на голое тело.

– Тебе кого? – лениво спросил он Алискера.

– Мне бы Зотова увидеть.

– Его нет, – равнодушно ответил парень.

– Где я могу его найти? Он мне срочно нужен.

– По бензину что ли? Сейчас ничего не берем – затарились под завязку, – парень провел пальцами по горлу, изображая наполненную до краев емкость.

– Нет, он мне нужен по личному вопросу.

– Ну, я не знаю, зайди попозже, может, он подъедет, – парень собрался вернуться к себе.

– Погоди, – Алискер достал бумажник, – я тебе сказал, он нужен мне срочно.

Парень уставился на бумажник.

– Можно попробовать по рации, – неуверенно предложил он.

Мамедов достал две десятки.

– Попробуй, будь другом.

Минуты через две парень снова вышел на крыльцо.

– Подожди немного, сейчас он подъедет.

– Спасибо, друг, выручил, – Мамедов протянул ему деньги.

Тот зажал их в кулак и предложил показывая на свое обиталище:

– Посиди здесь, я за сигаретами сгоняю.

Не дожидаясь ответа он выскочил за калитку и вскоре вернулся. Горлышко «сигарет» торчало у него из кармана телогрейки.

– Палыч подъехал, щас придет, – сказал он на ходу Мамедову, – ты только про это ему ни-ни, – он ласково похлопал ладонью по карману.

– Ну что ты, друг, обижаешь, – безразлично пожал плечами Алискер.

Калитка открылась, и во двор вошел мужчина лет тридцати пяти, в темно-синей куртке нараспашку. Подмышкой у него была зажата небольшая плоская сумка-органайзер. Небольшие темные глаза на волевом лице с крупными чертами пристально и немного удивленно смотрели на Мамедова.

– Это ты меня ждешь?

– Моя фамилия Мамедов, – Алискер протянул ему руку, – а вы – Сергей Павлович?

Зотов кивнул и пожал протянутую ему руку.

– Пойдем ко мне, – он прошел вдоль бензовоза и повернул налево к длинному одноэтажному зданию, крытому шифером.

Миновав длинный полутемный коридор с обшарпанными стенами, они вошли в средних размеров комнату, оклеенную светлыми обоями. У окна стоял черный офисный стол с креслом, еще два низких кресла были придвинуты к стеклянному столику. В углу примостился небольшой фирменный сейф на подставке.

– Присаживайся, – Зотов показал на кресло.

Сам он открыл сейф, положил туда пачку сторублевок, перетянутых резинкой и, заперев его на ключ, повернулся к Мамедову.

– Что у тебя за дело? Бензин? Дизтопливо?

– Я по другому вопросу.

– То есть? – коротко спросил Зотов устраиваясь в кресле напротив.

– Я расследую убийство Дмитрия Федорова, – Алискер посмотрел на Сергея Павловича.

Лицо Зотова было спокойным, он лишь слегка приподнял брови.

– Его что, грохнули?

– Да, в своей квартире.

– А я здесь при чем?

– Вы его знали?

– Лично – нет, видел, как он играет.

– Судя по тому, что вы заключили на его победу пари, играл он неплохо?

– Что-то я не пойму, ты ведь не мент, так? – он прищурился, как бы прощупывая Мамедова взглядом.

– Угадал, – ответил Мамедов, решив тоже перейти на «ты».

– Тогда какого черта ты здесь вынюхиваешь? – грубо спросил Зотов.

– Я детектив, работаю в службе безопасности, вот моя лицензия, – Мамедов достал заламинированный документ и показал Зотову.

Зотов посмотрел его, состроил пренебрежительную гримасу и кинул на стол.

– Но я ведь не обязан тебе отвечать, – скорее утвердительно, чем вопросительно процедил он.

– Конечно, нет, – пошел на хитрость Мамедов, – но, с другой стороны, если тебе нечего скрывать, почему бы нам это не обсудить?

– Хитер ты, Мамедов, – раскусил его ход Зотов, – по твоему выходит, если я виноват, то не буду с тобой говорить – так?

– Ты прав, – улыбнулся Алискер, – но насколько я понимаю, тебе была невыгодна смерть Федорова?

– Я на него пять кусков поставил, баксов, – с сожалением произнес Зотов, – теперь мой выигрыш лохматкой накрылся.

– Ты был так уверен в его победе?

– Без базара.

– Сергей Павлович, ты не обижайся, но я должен задать этот вопрос.

– Валяй, не бойся.

– Где ты был в то время, когда убили Федорова?

– Опять на мушку берешь? – криво усмехнулся Зотов, – откуда мне знать, когда его замочили.