Охотники за каучуком - Луи Буссенар

Но едва отряд выбрался из высоченной кукурузы, за которой ничего не было видно, отважный юноша разразился громким хохотом.

Метрах в пятидесяти от них, рядом с последней хижиной деревни, находилась рощица тыквенных деревьев. От искр загорелась высокая сухая трава у подножия стволов. И вскоре сами деревья тоже занялись. Вот их-то плоды, крупные тыквы, и взрывались с оглушительным грохотом, как перегревшиеся паровые котлы.

— Привет и большое спасибо нашим невольным помощникам! — закричал молодой человек, видя, как разлетелись на куски две здоровенные тыквы и упали на подстилку из дымившихся ветвей. — Эта перестрелка, громкая, но совершенно безобидная, сослужила нам добрую службу!

— А знаешь, Анри, что я вспомнил? — спросил его, тоже смеясь, Никола.

— Пока не знаю, черт побери!

— Ты помнишь, однажды вечером, еще там, в Париже, на улице Сен-Жак, когда мы были совсем бедны, я принес каштаны, а ты по наивности сунул их в угли, не сняв кожуры.

— Точно, точно! Ну и стрельба пошла в бедном нашем жилище.

— Вот и сейчас то же самое. Только тыквы — не каштаны, стреляют, как пушечные ядра.

К этому времени друзья были уже возле самой бухты, где стоял флот приозерной деревни.

Предвидя, что их поход закончится уверенной победой, Робен рассчитывал использовать эти лодки, чтобы добраться до Арагуари. Он даже припрятал в высокой траве весла взамен тех, что наверняка унесут с собой владельцы пирог.

Солдаты, снова превратившись в гребцов, расселись в трех самых вместительных и прочных лодках, держа наготове оружие, чтобы никто не мог застать их врасплох.

Флотилия осторожно, беззвучно отчалила и поплыла на юг, к фазенде на Апуреме. Там робинзоны надеялись найти Шарля и трех актеров, которым, как они считали, давно удалось бежать. Иначе разве они не объявились бы во время боя?

ГЛАВА 16

Что господин Луш подразумевает под выполненным долгом. — Низость мерзавцев. — Истинные мотивы рвения. — Неизбежная встреча. — Появление Шарля с отрядом в деревне и последствия этого. — Пятнадцать против двух сотен. — Поражение. — Черт побери!.. — Два брата. — А где же Маркиз? — Исчезнувший. — Сутки спустя. — Плавание на бревне. — Одиссея ночного путешественника. — На озере. — Один против парохода. — В каюте. — Побег. — Подготовленная Маркизом развязка. — Взрыв «Симона Боливара».

Невозможно представить себе, в какую ярость пришел Диого, когда на следующий день, прорвавшись сквозь завал на реке, очутился перед обуглившимися останками хижин.

Столько усилий, интриг, преступлений! Неужто все впустую?

Неужели придется отказаться от мечты, которую он вынашивал столько лет, и смириться с неведомым доныне крушением?

Бандит представил себе весь масштаб катастрофы, что привело его в состояние бессильного бешенства, но не помешало оценить ее вероятные последствия.

Сомнений нет, пленников накануне освободили, деревня в ходе боя была разрушена, а жители уничтожены или разбежались. Что теперь толку от вожделенного совсем недавно золота и парохода, если он остался почти один, без помощи и опоры? Будущий президент располагал всего горсточкой уцелевших, — разве из них можно было создать ядро республики, как ему мечталось?

Вопреки обыкновению, Диого не разразился проклятиями в адрес обитателей приозерной деревни — валявшиеся тут и там трупы наглядно свидетельствовали об ожесточенном сопротивлении.

Может, впервые в жизни в душе его проснулось что-то похожее на сочувствие, он не мог не отдать должного этим забитым, но преданным соратникам по борьбе за неправедное дело.

Но злость на тех, кто побывал здесь, от этого только усилилась. Он мысленно представлял, каким страшным казням подверг бы противников.

Диого сидел опустошенный и отупевший и вяло размышлял о том, как бы узнать подробности, но вокруг не было никого, кроме его неподвижных, онемевших, растерявшихся спутников. Вдруг негр вздрогнул.

Из зарослей кукурузы показались трое и медленно, как побитые собаки, двинулись в их направлении. Сходство с собаками было настолько велико, что в другое время вождь рассмеялся бы.

Он узнал трех каторжников, бледных, измученных, с опаленными бровями и бородами. Одежда на них была изодрана в клочья.

— Как! Это вы? — Диого был вне себя от изумления. — Какого черта вы здесь делаете?

— Мы, собственной персоной. — Господин Луш начал обретать былую наглость. — Что мы тут делаем?.. Пришли отдать себя в ваше распоряжение.

— Что же вы не убежали на свободу?

— Не такие мы дураки! Мы с честью выполнили свой долг, патрон, клянусь. — Старый бандит врал все беззастенчивей. — Мы дрались за вас как черти. Ей-богу, нам не в чем себя упрекнуть…

— Скорее наоборот, — встрял в разговор Красный.

— …Мы сказали себе: патрон смотрел на нас всегда, как удав на кролика, так докажем, что белые не так уж плохи, возьмем без колебаний его сторону, словно нас здесь медом кормили с самого прибытия.

— И вы, говорите, сделали это для меня? — спросил вождь все еще недоверчиво.

— Сами судите — мы же здесь, а ведь могли давно улетучиться, присоединиться к ребятам, которые так разделали вчера ваших бедных негров.

— К колонистам из Марони, да? Родственникам того, из Арагуари?

— И все-таки мы могли убежать. Там был один старик, совсем седой, так он палил как бешеный. А тот, что помоложе, — прямо один к одному владелец каучуковой плантации! Не человек — дьявол, в щепки все разносил!.. С ними тридцать черномазых, не в обиду вам будь сказано. И они бились как черти! А уж какая пальба стояла!.. Слышали бы вы!

— Как тридцать… всего тридцать против пятисот?

— Ну, допустим, не все пятьсот были в деревне. Оставалось человек двести!

— Хорошо, пусть против двухсот?

— Но у негритосов старикашки ружья тарахтели без остановки, словно у каждого по тридцать стволов. Не ружья, а насосы для свинца! Как на флоте. Вот и попробуй выйди против них со своим самопалом!

— Но вы-то, черт возьми, целы!.. Не всех же они постреляли!

— Нет, конечно… Ваши увидели, что сопротивляться бесполезно, хозяйка с выводком на свободе, а деревня вспыхнула, как пук соломы… Они и подались в леса.

— Чего же не вернулись?

— Так, патрон, они сомневаются! Боятся, что вы их плохо примете. По слухам, у вас натура несколько… я бы сказал, увлекающаяся, хочешь не хочешь — призадумаешься.

— Над чем?

— Не попадешь ли из-под пуль да под палки.

— И потому вас выслали вперед прощупать почву, разведать, в каком я настроении?