Новая сестра - Мария Владимировна Воронова

Стенбок снова засмеялся:

– А вот и нет, Катя, а вот и нет! Я в некотором роде символ превосходства коммунистической идеи над всем остальным мракобесием. Пардон, Мария Степановна! Если я вдруг окажусь врагом, то родной партии придется признать, что ни один приличный человек в здравом уме не способен добровольно принять их идеологию и перейдет к большевикам не по зову сердца, а только и исключительно с целью внедриться и навредить, никак иначе. А я вот узрел свет истины, несмотря на то, что бывший граф и белый офицер, отринул сословные предрассудки и пошел бороться за народное счастье. Нет-нет, меня не тронут, а значит, не тронут и мою жену, и бабушку жены.

«Жена, – подумала Катя, – Екатерина Стенбок. Безумие».

– Вот как мы поступим, – продолжал Александр Николаевич деловито, будто разрабатывал план очередных учений, – сегодня я останусь на службе, а Катя переночует у меня дома. Это не тщетная предосторожность, на случай, если за ней придут сегодня.

– Сегодня вряд ли…

– Согласен, но надо все предусмотреть. Как говорил незабвенный Мольтке-старший, планирование – всё, планы – ничто. Итак, Катя ночует у меня, а Тамара Петровна, которую я предупрежу по телефону…

– Если мы все предусматриваем, то по телефону нельзя, – заметила Павлова, – я сама к ней зайду по дороге домой.

– Нет, – воскликнул Гуревич, – вам нельзя.

– Почему это?

– Потому что вы слишком крупная фигура. С вас спрос будет больше, если засыплемся. Вы и так отчаянно рискуете. Я сам предупрежу Тамару Петровну, и Катя пусть лучше ночует у меня.

– Лазарь Аронович, но это уж…

– Не волнуйтесь, я сам тоже на работе останусь. Только если мы предусматриваем все, то давайте предусмотрим и то, что вас с Тамарой Петровной связывают довольно тесные приятельские отношения, и вы будете далеко не последним человеком, у которого органы будут искать женщин Холоденко, не обнаружив их дома. А на меня никто не подумает.

– Лазарь Аронович, но это для вас тоже опасно…

Гуревич рассмеялся:

– Чем же? Хирург привел к себе домой любимую медсестру, святое дело. Тут даже тени подозрения ни у кого не закрадется. В общем, я отвожу Катю к себе, потом иду к Тамаре Петровне, вкратце, но со всей доступной мне деликатностью обрисовываю положение вещей и…

– Собираете вещи и ведете ее сюда ко мне, – перебила Павлова, – условия тут позволяют вполне сносно скоротать ночку.

– Давайте лучше тогда я здесь останусь, – попросила Катя, у которой оттого, что так решительно распоряжались ее судьбой, начала кружиться голова.

– Нет, нельзя, – отрезала Павлова, – вы работаете в академии, и, не застав вас дома, они могут прийти сюда за вами.

– И найдут Таточку, что еще хуже.

Павлова вздохнула:

– Верно. Видно, придется вам вместе переночевать у товарища Гуревича. Я бы взяла вас к себе, но не хочу вовлекать в наш план Воиновых, мы ведь живем в одной квартире.

– Что ж, решено, – Стенбок коротко взглянул на Катю, – ночь проведете у Лазаря Ароновича, а утром будьте готовы рано. Мы пойдем в загс к самому открытию и распишемся, после чего я отведу вас с Тамарой Петровной на вокзал и отправлю в свадебное путешествие. Сейчас вы напишете заявление о предоставлении вам недельного отпуска в связи с замужеством, а по прибытии поезда дадите с вокзала телеграмму с заявлением об увольнении. После чего сядете в другой поезд и уедете куда глаза глядят. А куда именно они у вас глядят, сообщите мне в письме.

Павлова сказала, что сама отнесет Катино заявление в кадры и все уладит.

– Кажется, все предусмотрели, – усмехнулась она, – конспирация у нас, товарищи, как в большевистском подполье.

– Ага, вся страна теперь одно большое большевистское подполье, – буркнул Гуревич, – ладно, Катя, если вам все ясно, пойдемте. Когда хитрый план готов, надо быстро его реализовывать, пока не заметили в нем чудовищных изъянов.

Стенбок подал Кате пальто:

– До завтра, Катя.

Павлова открыла дверь, погладила ее по плечу, сказала: «Счастливо, Катюша». И ненавистное имя вдруг показалось Кате милым и домашним.

Катя шла следом за Гуревичем, еле держась на ногах. План был фантастическим и таким же горячечным, как и весь этот бесконечный день, и Катя не слишком верила, что он удастся. Главное то, что она снова была среди людей, а не одинокая зачумленная отщепенка.

* * *

Не успела Мура войти в дом, как из своей комнаты выскочил Константин Георгиевич:

– Мария Степановна, зайдите на два слова, – отрывисто бросил он.

Кивнув, Мура сняла пальто и ботики и вошла к Воиновым.

Хозяин стоял, сумрачно скрестив руки на груди и прислонившись к стене, а хозяйка нервно штопала носок.

– Петр Константинович, – сказала она сыну, – если вас не затруднит, побудьте в кухне. У нас тут серьезный разговор буквально на пять минут.

Ребенок вышел.

– Мария Степановна, где моя операционная сестра? – воскликнул Воинов.

Мура улыбнулась:

– А вам разве не сообщили? Мне кажется, я с самого утра довела до сведения трудового коллектива…

Воинов жестом заставил ее замолчать:

– Ради бога, не повторяйте эту чушь!

«Надо же, Гуревич не проболтался лучшему другу, поразительно». При мысли об общей тайне с Лазарем Ароновичем Муре сделалось тепло на сердце.

– Нет, что это! Сестры нет на рабочем месте, а старшая заявляет, что она, видите ли, внезапно вышла замуж! Мария Степановна, но это бред и ничего больше!

– Да почему бред? Молодая красивая девушка, кому замуж выходить, как не ей?

Воинова откашлялась:

– Она не только молодая и красивая, но ответственная и серьезная девушка. Если бы Катя решилась на такой серьезный шаг, она бы сообщила об этом своей непосредственной начальнице в установленном порядке и, смею надеяться, поделилась бы этой радостной новостью с нами. Но даже если бы вдруг она решилась на скоропалительное замужество, то ни за что не нарушила бы трудовой дисциплины и не заставила парторга крупного учреждения бегать и улаживать свои личные дела.

Мура засмеялась:

– Получается, вы в ней ошиблись. Кто из нас, в конце концов, хоть на миг не забывал о своих обязанностях и друзьях ради безумств юности?

Воинова резко вытащила иголку из носка и ничего не сказала.

– Хорошо, а где тогда Тамара Петровна? – наседал Константин Георгиевич. – Сразу после работы я побежал к ней навести справки о Кате и выяснил, что ее нет, и, по словам соседей, выходит, что она вообще не ночевала.

– Так и есть, все верно, – поймав взгляд Воинова, Мура состроила многозначительную гримаску. – Тамара Петровна с Катей уехали. К сожалению,