Руфь - Элизабет Гаскелл

Затем мистер Фарквар вернулся к мистеру Бенсону.

— Пойдемте ко мне, позавтракаем вместе, — предложил он. — Часа через два я поеду в Лондон, но прежде хочу с вами потолковать.

Дома он вбежал наверх к Джемайме, чтобы попросить ее позавтракать одной, и вернулся минут через пять.

— Теперь я могу рассказать вам, в чем дело, — сказал он. — До известной степени оно для меня прояснилось. Мы должны помешать Дику встретиться с отцом, иначе надежда на спасение Дика пропадет навеки. Отец его крепок как кремень. Он отказал мне от дома.

— Отказал вам?!

— Да, потому что я не хотел согласиться, что Дик окончательно погиб. И я объявил мистеру Брэдшоу, что поеду в Лондон вместе с клерком и откровенно расскажу Деннисону — а он шотландец, человек здравомыслящий и с сердцем — об этом деле. Кстати, не надо ничего говорить клерку, иначе он останется ожидать ответа и сделает неправильные выводы. Деннисон поверит нам на слово, рассмотрит дело со всех сторон, убедится, что вы отказываетесь от иска и что компания, которой он управляет, не понесет убытка. Ну так вот, когда я высказал все разумные, на мой взгляд, доводы и объяснил, как решил действовать, старик мрачно спросил меня, с чего я взял, будто он не имеет власти в своем собственном доме? Он объявил, что не питает никаких чувств к Дику, а сам все время дрожал как осиновый лист и повторял то же, что, вероятно, говорил вам вчера вечером. Я, однако, оспорил его слова, и вследствие этого мне отказано от дома. Более того, мистер Брэдшоу пообещал, что ноги его не будет в конторе, пока я остаюсь компаньоном в фирме.

— Что же делать?

— Пошлю к нему Джемайму с ребенком. Ничто не приводит человека в здравый ум так, как маленький ребенок. Вы не знаете, что такое Джемайма, мистер Бенсон! Нет, не знаете, хотя и знакомы с ней с рождения. Если она не успокоит мать и если дитя не покорит сердце деда, то я уж не знаю, что и думать. Я все расскажу Джемайме и положусь на ее мудрость. Пусть попробует по-своему достигнуть этой цели, пока я начну действовать с другой стороны.

— Ричард за границей, не так ли?

— Завтра он прибудет в Англию. Мне надо его где-нибудь перехватить, но это не сложно. Трудности начнутся, когда я его отыщу: что с ним делать и что ему говорить? Он должен выйти из числа компаньонов — это ясно. Я не сказал этого его отцу, но решимость моя непреклонна. Я никому не позволю пятнать честь своей фирмы.

— Но что же с ним будет? — с беспокойством спросил мистер Бенсон.

— Еще не знаю. Но ради Джемаймы, ради его старого отца я не брошу Ричарда на произвол судьбы. Я подыщу ему занятие, в котором будет поменьше искушений. Я сделаю все возможное. И если в нем еще сохранилось что-то доброе, то он исправится, когда будет свободным, а не запуганным отцом до потери самоуважения. Но мне пора, мистер Бенсон, — заметил он, взглянув на часы. — Надо еще все объяснить жене и зайти к этому клерку. Вы услышите обо мне через день-два.

Мистер Бенсон даже позавидовал тому, как быстро соображал мистер Фарквар. Сам же он чувствовал теперь потребность уединиться в своем тихом кабинете и поразмыслить об открытиях и происшествиях последних двадцати четырех часов. Мистер Бенсон был не способен уследить за всеми планами мистера Фарквара, когда тот их излагал, и ему требовалось обдумать их в уединении, прежде чем решить, справедливы ли они и достаточно ли благоразумны. Его поразило, что Ричард оказался уличен в преступлении, хотя с некоторых пор пастор был не слишком высокого мнения о молодом человеке. Мистер Бенсон в течение нескольких последующих дней чувствовал себя утомленным и не мог собраться с мыслями. Он не находил утешения даже в сочувствии сестры, так как пообещал мистеру Фарквару никому ничего не говорить. Мисс Вера же, к счастью, была занята какими-то хозяйственными делами с Салли и не замечала тихой грусти брата.

Мистер Бенсон чувствовал, что не имеет права явиться в дом, от которого ему однажды отказали. Если бы он теперь пришел к мистеру Брэдшоу без приглашения, это выглядело бы так, словно он воспользовался своим знанием тайны позора одного из членов семьи. Но пойти ему очень хотелось: он предполагал, что мистер Фарквар будет ежедневно писать Джемайме, и желал узнать, как тот действует. На четвертый день после отъезда мужа, буквально через полчаса после получения почты, Джемайма сама явилась в дом Бенсонов и попросила поговорить наедине с мистером Бенсоном.

Она была в сильном волнении.

— Мистер Бенсон, — сказала она, — не могли бы вы пойти со мной объявить отцу печальную новость насчет Дика? Уолтер наконец написал мне письмо: он никак не мог найти Дика и только теперь отыскал его. Третьего дня Уолтер услышал о несчастном случае, происшедшем с дуврским дилижансом: он опрокинулся, двое пассажиров погибли и несколько тяжело ранены. Уолтер пишет, что мы должны благодарить Бога, поскольку Дик остался в живых. Это было такое облегчение — найти его в гостинице, ближайшей к тому месту, где опрокинулся дилижанс, и увидеть, что Дик только сильно расшибся. Но это страшный удар для всех нас. Мы все напуганы. Мама совсем расклеилась, и никто из нас не осмеливается сказать отцу.

Джемайма, до сих пор с трудом сдерживавшая рыдания, расплакалась.

— Как себя чувствует ваш отец? — участливо спросил мистер Бенсон. — Я все хотел осведомиться…

— Да, извините, что я не приходила. Но на самом деле особенно рассказывать не о чем. Мама и подходить к нему не хочет. Он сказал что-то такое, чего она, кажется, простить не может. Она не выходит к обеду, чтобы не видеть его, и почти все время сидит в детской. Вытащила все старые игрушки Дика и все, что осталось из его одежды, перебирает вещи и плачет над ними.

— Так, значит, мистер Брэдшоу общается с вами? А я боялся, судя по словам мистера Фарквара, что он намерен от всех отстраниться.

— Это было бы лучше, — ответила Джемайма. — По крайней мере, естественнее. А то теперь он даже близко не подходит к конторе, зато, как и прежде, является к столу и даже пытается шутить — никогда раньше я такого от него не слышала. Видимо, хочет показать, что ему все равно.

— А выходит ли он на улицу?

— Только в сад. И я уверена, ему совсем не все равно. Разумеется, он беспокоится. Нельзя же просто оторвать от сердца свое дитя. Поэтому я и боюсь сказать ему о несчастье с дурским дилижансом. Вы пойдете со мной, мистер Бенсон?

Он не заставил себя просить. Джемайма быстро довела его до своего дома окольным путем. Она вошла, не постучавшись, вложила письмо мужа в руки мистера Бенсона, отворила дверь в комнату отца и со словами «Папа, пришел мистер Бенсон!» оставила их одних.

Мистер Бенсон сильно волновался и не знал, что делать и что говорить. Мистер Брэдшоу сидел без дела у камина и задумчиво смотрел на угли. Увидев мистера Бенсона, он встал и придвинул свой стул к столу. Они обменялись приветствиями и смолкли. Мистер Брэдшоу, похоже, ждал, что гость начнет разговор.

— Миссис Фарквар попросила меня, — нерешительно начал мистер Бенсон, — сказать вам о письме, которое она получила от мужа…

Он замолчал, так и не приступив к сущности дела и не зная, как приступить.

— Напрасно она затрудняла вас. Мне известна причина отсутствия мистера Фарквара. И я отнюдь не одобряю его поведения. Он игнорирует мои пожелания, он не выполняет просьб, к которым, как мой зять, должен был бы, я думаю, отнестись с уважением. Если у вас найдется более приятная тема для разговора, то я с радостью выслушаю вас, сэр.

— Ни вам, ни мне не приходится слышать или говорить только о том, о чем нам хочется. Я прошу вас выслушать то, что касается вашего сына.

— Я отрекся от молодого человека, который был моим сыном, — холодно ответил мистер Брэдшоу.

— Дуврский дилижанс опрокинулся, — сказал мистер Бенсон.

Ледяная суровость мистера Брэдшоу не оставила мистеру Бенсону другого выхода. Но, сделав столь внезапное объявление, мистер Бенсон сразу понял, что крылось под видимостью равнодушия. Мистер Брэдшоу не сказал ни слова, он только взглянул мистеру Бенсону в лицо полным боли взглядом и смертельно побледнел. Испугавшись, мистер Бенсон вскочил и потянулся к колокольчику, но мистер Брэдшоу жестом предложил ему сесть.

— Я поторопился, сэр! Он жив, он жив! — воскликнул мистер Бенсон.

Он видел, что лицо мистера Брэдшоу стало пепельно-серым, а губы, еще секунду назад сжатые и неподвижные, судорожно подергиваются в тщетном усилии заговорить. Казалось, мистер Брэдшоу все еще пытался понять услышанное.

Мистер Бенсон в испуге побежал к миссис Фарквар.

— Ох, Джемайма! — воскликнул он. — Я плохо выполнил вашу просьбу, был неосторожен. Ему дурно; принесите воды, бренди…

И он поспешно бросился назад в комнату. Мистер Брэдшоу, большой, сильный, железный человек, лежал, откинувшись, в кресле. Он находился в обмороке.