Я есть, Ты есть, Он есть - Виктория Токарева

Токарева Виктория

Я есть, Ты есть, Он есть

Виктория ТОКАРЕВА

Я ЕСТЬ. ТЫ ЕСТЬ. ОН ЕСТЬ

Анна ждала домой взрослого сына.

Шел уже третий час ночи. Анна перебирала в голове все возможные варианты. Первое: сын в общежитии с искусственной блондинкой, носительницей СПИДа Вирус уже ввинчивается в капилляр. Еще секунда - и СПИД в кровеносной системе. Плывет себе, отдыхает. Теперь ее сын умрет от иммунодефицита. Сначала похудеет, станет прозрачным и растает как свеча. И она будет его хоронить и скрывать причину смерти. О Господи! Лучше бы он тогда женился. Зачем, зачем отговорила его два года назад? Но как не отговорить, девица из Мариуполя, на шесть лет старше. И это еще не все. Имеет ребенка, но она его не имеет. Сдала государству до трех лет. Сдала на чужие руки - а сама на поиски мужа в Москву. А этот дурак разбежался, запутался в собственном благородстве, как в соплях. Собрался в загс. Анна спрятала паспорт.

Чего только не выслушала. Чего сама не наговорила. В церковь ходила. Богу молилась на коленях. Но отбила.

Победа. Теперь вот сиди и жди.

Нервы расходились. Надо взять себя в руки. Надо поговорить с собой.

"Перестань, - сказала себе Анна. - Что за фантазии? Почему в общежитии? Почему СПИД? Может, он не у женщины, а с друзьями. Пьют у кого-нибудь на кухне. Потом разойдутся".

А вдруг пьяная драка? Он ударит, его ударят, и он валяется, истекает кровью. А может, его выбросили в окно и он лежит с отсутствующим лицом и отбитыми внутренностями. Господи... Если бы он был жив, позвонил бы.

Он всегда звонит. Значит - не жив. Не жив - это мертв.

Анна подошла к телефону, набрала 09. Спросила бюро несчастных случаев. Ей продиктовали.

- Але... - отозвался сонный голос в бюро.

- Простите, к вам не поступал молодой мужчина? - спросила Анна.

- Сколько лет?

- Двадцать семь, - Во что одет?

Анна стала вспоминать.

- Валь, - сказал недовольный голос в трубке, - ну что ты заварила? Я, по-твоему, это пойло пить должна?

"У людей несчастье, а они про чай", - подумала Анна.

И в этот момент раздался звонок в дверь.

Анна бросила трубку. Метнулась к двери. Открыла.

Сбылось и первое, и второе. И женщина, и пьяный.

Правда, живой. Улыбается. Рядом - блондинка. Красивая. Анне было не до нее, глянула краем глаза, но даже краем заметила - красавица. Можно запускать да конкурс красоты.

- Мамочка, знакомься, это Ирочка. - Олег еле собирал для слов пьяные губы.

- Очень приятно, - сказала Анна.

При Ирочке неудобно было дать сыну затрещину, но очень хотелось. Прямо рука чесалась.

- А можно Ирочка у нас переночует? А то ей в общежитие не попасть. У них двери запирают.

"Так. Общежитие, - отметила Анна. - Еще одна лимитчица".

- А из какого вы города? - спросила Анна.

- Из Ставрополя, - ответил за нее Олег.

Та из Мариуполя, эта из Ставрополя. Греческие поселения.

Анна посторонилась, пропуская молодую пару. От обоих пахло спиртным.

Они просочились в комнату Олега. Оттуда раздался выстрел. Это рухнул диванный матрас, Анна знала этот звук. Потом раздался хохот, как в русалочьем пруду. Шабаш какой-то.

Тяжело иметь взрослого сына. Маленький - боялась, что выпадет из окна, поменялась на первый этаж. Теперь в случае чего - не разменять. В армию пошел - боялась, что дедовщина покалечит. Теперь вырос - и все равно.

Анна не могла заснуть. Вертелась. Зачем-то считала количество букв в городах: Мариуполь - девять букв, Ставрополь - десять. Ну и что? Было бы двое детей - не так бы сходила с ума. Но второго ребенка не хотела: с мужем жили ровно, все завидовали: "Какая семья". И только он... И только она знала, как все это хрупко. Анна хотела новой любви. Не искала, но ждала. Второй ребенок лишал бы маневренности.

Анна ходила и смотрела куда-то вдаль, поверх головы своего мужа, как будто высматривала настоящее счастье.

Все кончилось в одночасье. Муж умер в проходной своего научно-исследовательского института. Ушел на работу, а через час позвонили. Нету человека.

Анна сопровождала его в морг. Ехали на "скорой".

Муж лежал, будто спал. Наверное, он не заметил, что умер.

Анна не отрываясь вглядывалась в лицо, пытаясь прочитать его последние ощущения. Смотрела на живот, на то место, которое всегда было таким живым. И если там умерло, значит, его действительно нет.

Однажды приснился сон: муж сидит перед ней, улыбается.

- Ты же умер, - удивилась Анна.

- Я влюбился, в этом дело, - объяснил муж. - Встретил женщину. Не мог оторваться. Но мне было жаль тебя.

Я притворился, что умер. А вообще я живой.

Анна проснулась тогда и плакала. Она, конечно, знала, что мужа нет. Но сон показался правдой. Муж, наверное, кого-то любил, но не посмел переступить через семью.

Рвался и умер. Лучше бы ушел.

После смерти мужа Анна осталась одна. Сорок два года. Выглядела на тридцать пять. Многие претенденты распускали слюни, как вожжи. Однако семьи не получалось. У каждого дома была своя семья. Норовили записаться в сынки, чтобы их накормили, напоили, спать уложили и за них бы все и проделали.

Была, конечно, и любовь, что там говорить... Чудной был человек, похожий на чеховского Вершинина: чистый, несчастный и жена сумасшедшая. И нищий, конечно. Это до перестройки. А в последнее время вступил в кооператив, стал зарабатывать две тысячи в месяц. Нули замаячили. Не человек - гончая собака. И уже ни томления, ни страдания - завален делами выше головы. Некогда?

Сиди работай. Устал? Иди домой. Он обижался, как будто ему говорили что-то обидное. Он хотел еще и любви в придачу к нулям.

В один прекрасный день Анна поняла: у нее все было.

В прошедшем времени. Плюсквамперфект. И то, что казалось временным, и было настоящим: муж, дом, общий ребенок. Семья. Но мужа нет. И дальше тишина. Самый честный союз - это союз с одиночеством.

Женщина не может без душевного пристанища. Пристанище - сын. Умница. Красавец. Перетекла в сына.

А сын за стеной перетекает в Ирочку. Из Ставрополя. Десять букв. Мариуполь - девять. А что еще остается? Только буквы считать.

***

Ирочка проснулась в час дня.

За это время Олег встал, сделал завтрак, позавтракал, ушел на работу и сделал плановую операцию.

Анна за это время сходила в магазин, приготовила обед - курицу с овощами - и села за работу.

В учебной программе шли большие перемены. Историю СССР практически переписывали заново. Дети не сдавали экзамен.

У Анны - французский язык. В этом отсеке все как было: je suis, tu est, il est. Я есть. Ты есть. Он есть.

Возникали учителя-новаторы: ускоренный метод, изучение во сне. Анна относилась к этому скептически, как к диете. Быстро худеешь, быстро набираешь. Ускоренно обретенные знания так же скоро улетучиваются. Лучше всего по старинке: обрел знание - закрепил. Еще обрел - еще закрепил.

Анна сидела за столом. Работа шла плохо, потому что в доме находился посторонний человек.

Наконец задвигалось, зашлепало босыми ногами, зажурчало душем.

"Надо накормить, - подумала Анна. - Молодые, они прожорливые". Вышла на кухню, поставила кофе.

Из ванной явилась Ирочка в пижаме Олега. Утром она была такая же красивая, как вечером. Даже красивее.

Безмятежный чистый лоб, прямые волосы Офелии, промытые молодостью синие глаза. Интересно, если бы Офелия переночевала у Гамлета и утром явилась его мамаше, королеве...

Анна не помнила точно, почему Офелия утопилась.

Эта не утопится. Всех вокруг перетопит, а сама сядет пить кофе с сигаретой.

- Доброе утро, - поздоровалась Ирочка.

- Добрый день, - уточнила Анна.

Ирочка села к столу и стала есть молча, не глядя на Анну. Как в купе поезда.

- А вы учитесь или работаете? - осторожно спросила Анна.

- Я учусь в университете, на биофаке.

"

"Значит, общежитие университетское", - поняла Анна.

- На каком курсе?

- На первом.

"Значит, лет восемнадцать-девятнадцать", - посчитала Анна. Олегу двадцать семь.

- А родители у вас есть?

- В принципе есть.

- В принципе - это как? - не поняла Анна.

- Люди ведь не размножаются отводками и черенками. Значит, у каждого человека есть два родителя.

- Они в разводе? - догадалась Анна.

Ирочка не ответила. Закурила, стряхивая пепел в блюдце.

"Курит, - подумала Анна. - А может, и пьет".

- А вы не опоздаете в университет? - деликатно спросила Анна.

- У нас каникулы.

Анна вспомнила, что студенческие каникулы в конце января - начале февраля. Да, действительно каникулы.

Не собирается ли Ирочка провести у них две недели?

- А почему вы не поехали в Ставрополь? - осторожно поинтересовалась Анна. - Разве вы не соскучились по дому?

- Олег не может. У него работа.

- А у вас с Олегом что? - Анна замерла с ложкой.

- У нас с Олегом все.

Зазвонил телефон. Аппарат стоял на столе. Анна хотела привычным движением снять трубку, но Ирочка оказалась проворнее. Ее тонкая рука змеиным броском метнулась в воздухе. И с добычей-трубкой обратно к уху.