Я есть, Ты есть, Он есть - Виктория Токарева

- Да... - проговорила Ирочка низко и длинно.

В этом "да" были все впечатления прошедшей ночи и предвкушения будущей.

После "да" было "я" - такое же длинное, как выдох.

Это звонил Олег. Ирочка произносила только два слова - "да" и "я". Но это были такие "да" и "я", что Анне стыдно было при этом присутствовать. Наконец Ирочка замолчала и посмотрела на Анну умоляюще-выталкивающим взглядом.

Анна вышла из кухни. Подумала при этом: "Интересно, кто у кого в гостях..."

Каждая семья имеет свои традиции, ибо человек без традиций голый. Равно как и общество. Общество, порвавшее с традициями, обрубает якорную цепь, и его корабль болтается по воле волн или еще по чьей-то воле.

В традиции Олега и Анны входило звонить друг другу на работу, отмечаться во времени и пространстве: "Ты есть, я есть. И ничего не страшно: ни социальные катаклизмы, ни личные враги. Ты есть, я есть. Мы есть".

В традиции входило открывать друг другу дверь, встречать у порога, как преданная собака. Выражать радость, махать хвостом. Потом вести на кухню и ставить под нос миску с божественными запахами.

И сегодня Олег позвонил в обычное время. Анна заторопилась, но на пути возникла Ирочка.

- Он попросил, чтобы я открыла.

Анна растерялась, сделала шаг назад. Привилегии отбираются, как во время перестройки. В семье шла перестройка.

Ирочка тем временем распахнула дверь и повисла на Олеге в прямом смысле слова Уцепилась руками за шею и подогнула ноги. Обычно Олег целовал мать в щеку, но сегодня между ними висело пятьдесят килограмм Ирочки.

Олега, похоже, не огорчало препятствие. Он обхватил Ирочку за спину, чтобы удобнее виселось, они загородили всю прихожую и из прихожей вывалились в комнату Олега и пропали.

Курица стыла. Устои дома рушились. Еще час такой жизни - и упадет потолок, подставив всем ветрам жилище.

Вечером Анна подстерегла момент и тихо спросила:

- А Ирочка, что, не собирается в общежитие?

- Видишь ли... - Олег замялся. Потом вскинул голову, как партизан перед расстрелом. - Мы поженились, мама.

- В каком смысле? - не поверила Анна.

- Ну в каком смысле женятся?

- И расписались?

- Естественно.

- И свадьба была?

- Была.

- В общежитии?

- Нет. В ресторане.

- На какие деньги?

Анна задавала побочные, несущественные вопросы.

Ей было страшно добраться до существенного.

- На мои. Откуда у нее деньги? Она сирота.

- У нее есть родители.

- Это не считается.

- А где ты взял деньги?

- Одолжил. У Вальки Щетинина.

Валька - друг детства, юности и молодости. Вместе учились. Вместе работают.

- А почему ты не взял у меня? - спросила Анна.

- Ты бы все узнала.

- А я не должна знать? - Это был главный, генеральный вопрос. - Почему ты мне не сказал?

- Ты бы все испортила.

Наступила пауза.

- Ты бы не пустила, - добавил Олег. - Я этого боялся.

Анна молчала. Было больно. Как дверью по лицу.

- Прости, - попросил Олег.

- Не могу, - ответила Анна. - И еще знаешь что?

- Что?

- Ты мерзавец.

- Я так не считаю.

- А как ты считаешь?

- Я боролся за свою любовь.

Олег счел разговор оконченным. Бывают моменты в жизни мужчины, когда он должен бороться за свою любовь. Это его правда. Но есть правда Анны: вырастила сына, пустила в жизнь, и теперь ее можно задвинуть под диван, как пыльный тапок.

Да. Стареть надо на Востоке. Там уважают старость.

Там такого не бывает.

Дима... Вот когда нужен близкий человек. Когда тебя предают в твоем же собственном доме.

Анна снова не спала ночь. Мучил вопрос "ЗА ЧТО?".

Может быть, за то, что их поколение - шестидесятники - проморгало хрущевскую перестройку и двадцать лет просидело по уши в дерьме. А может быть, все началось раньше и сейчас завершилось. Выросли внуки Павлика Морозова. Их научили отрекаться от родителей, затаптывать корни, нарушать заповедь: "Почитай отца и мать своих".

Ночь сгустила все зло в плотный мрак и накрыла с головой.

***

- Да просто ты ревнуешь, - растолковала Беладонна.

- Классическая свекровь, и все дела, - дополнила Лида Грановская. - Не ты первая, не ты последняя.

У Анны - две подруги со студенческих лет. Лида Грановская и Беладонна.

Лида - жена Грановского и сама по себе Лида. Грановский в последнее время в связи с перестройкой выбился в недосягаемые верха, а Анна осталась на прежнем месте. Это не помешало дружбе. Дружили все равно по душевной привычке.

В жизни Лиды все определилось с пятнадцати лет, с восьмого класса, когда классная руководительница приставила отличницу Лиду к неуспевающему Стасику Грановскому. Все началось тогда, тридцать лет назад, и продолжалось до сегодняшнего дня. Расстановка сил ясна:

Грановский - солнце, Лида - луна. Остальной космос существует где-то отдельно от их жизни.

Беладонна означает: прекрасная женщина и еще какое-то желудочное лекарство. Беладонна - то и другое Она самая красивая из трех. Но ее жизнь, как молодая планета, никак не может образоваться, устояться. То ледники, то оползни.

Беладонна - человек компромисса. Вышла замуж - до лучшего мужа.

Купила дачу - до лучшей дачи. И всю жизнь ждала эту лучшую дачу и лучшего мужа.

Известно, что временные мосты оказываются самыми постоянными. Беладонна ходила по временным мостам, неся в душе разъедающее чувство неудовлетворенности Она жила как бы в обнимку с этим разъедающим чувством.

У Лиды жизнь стоячая, у Беладонны - текущая река.

Анне необходимо было то и другое, в зависимости от того, чего просила душа: движения или благородного покоя.

Но сегодня были необходимы обе. Анна собрала подруг на совет. Сидели в кооперативном кафе. Пили кофе из автомата.

Анна полагала, что, выслушав ее, Лида и Беладонна схватятся за голову и громко закричат в знак протеста и солидарности. Но подруги отнеслись несерьезно. Задавали дурацкие вопросы.

- Ей сколько, сорок? - поинтересовалась Беладонна.

- Почему сорок? Девятнадцать, - ответила Анна.

- Проститутка?

- Что ты глупости говоришь? Учится в университете.

На биофаке.

- Любит? Или по расчету, из-за прописки?

- На шею вешается, как кошка.

- Тогда что тебе не нравится? Объясни. Молодая, красавица, умница, любит...

Лида и Беладонна уставились на Анну. Анна напряженно молчала.

- Тебе ни одна не понравится, - заключила Лида.

- Почему это?

- Потому что тебе нравится Олег. Я даже удивляюсь, что ему удалось из-под тебя выскочить. Молодец. Мужик - Но ведь больно!

- Так он же хирург, - напомнила Лида. - Сейчас больно, потом будет хорошо.

- Не опошляй, - посоветовала Беладонна. - Первый брак - пробный брак. Через год разведутся. Сейчас все разводятся.

В груди Анны полыхнуло зарево надежды.

- А если не разойдутся? - осторожно проверила она.

- Значит, будут жить. Ты что, не хочешь счастья своему сыну?

Анна задумалась. А в самом деле... Должен же Олег когда-то жениться. Почему не Ирочка?

Тяжкая ночь как будто собралась в облачко и отлетела, рассеялась по небу. "За что?", "Почему?" - а нипочему. Полюбил - женился. Женился привел в дом. Не в общежитие же им идти... Поживут - разведутся, сын достанется Анне. А уживутся - дай Бог счастья.

- А давайте выпьем шампанского, - решила Анна. - Все же событие.

Взяли бутылку.

Лица подруг стали еще роднее и прекраснее. И как бежит время. Недавно сами были в возрасте Ирочки, выходили замуж: Лида - за Стасика, Беладонна за своего Ленчика, Анна - за Диму. Теперь, через тридцать лет, Димы нет. Ленчик есть, но его нет. Беладонна спровадила сына в армию, дочь замуж - и в новый брак. Захотелось свежего чувства.

- Ну как чувство? - полюбопытствовала Анна.

Беладонна вздохнула из глубины души. Любовь любовью, но полезли всякие побочные обстоятельства.

Дочка родила ребенка Павлика и уехала с мужем на Кубу. Там влажность. Павлик может пропасть, как растение, приспособленное для другого климата. Мальчика оставили Беладонне, и никуда не денешься, поскольку бабка.

Внучок по ночам плачет, мешает всем спать. Беладонна его качает, прижимает к груди, затыкает рот ладошкой, как партизан на чердаке, когда внизу ходят немцы. И так жалко этого мальчика. И сама тоже плачет. А был бы за стеной собственный муж, родной дед Ленчик, - нравится, не нравится терпи, да еще и люби. И сам вставай, и сам качай.

Новый мост, выстроенный в сорок пять лет, оказался неудобным для повседневной жизни. Вот ведь как бывает.

Анне стало жалко мальчика с маленькой желтоволосой головкой, которому зажимают рот ладонью, не дают плакать. И тоже захотелось маленького. Она будет его холить и лелеять и отвяжется от Олега и Ирочки. Пусть как хотят, так и живут. У нее будет свой собственный маленький Олег.

Потекла совместная жизнь. День нанизывался на другой день, как шашлык на шампур. Набирались месяцы.

Ни о каком ребенке не было речи, зато Олег купил видеомагнитофон. С рук. За бешеные деньги. Два года работы.