Руфь - Элизабет Гаскелл

— Ричарда, — вмешался мистер Брэдшоу. — Он и есть это лицо.

Однако мистер Бенсон не обратил никакого внимания на слова мистера Брэдшоу и продолжал:

— Я считал бы себя вправе подать против него судебный иск, если бы обнаружил, что его поступок со мной — только один из числа многих обдуманно совершенных преступлений против общества. Тогда я смотрел бы на себя как на защитника других, более беспомощных…

— Но акции были всем вашим достоянием, — заметил мистер Брэдшоу.

— Это были все мои деньги, но не все достояние, — возразил мистер Бенсон и продолжал, будто его и не прерывали: —…от преступника-рецидивиста. Ричарда я преследовать не буду. И не потому, что он ваш сын, — не воображайте этого! Я отказался бы приступать к таким мерам против всякого молодого человека, не разузнав предварительно о нем таких деталей, которые я знаю о Ричарде. Не следует совершать действий, которые испортят ему жизнь и уничтожат все те задатки добра, которые у него есть.

— Что же доброго в нем осталось? — спросил мистер Брэдшоу. — Он обманул меня, он оскорбил Бога…

— А разве все мы не оскорбляли Его? — тихо спросил мистер Бенсон.

— Только неосознанно. Я никогда не делаю зла сознательно. Но Ричард, Ричард!..

Мистер Брэдшоу вспомнил об обличающих его сына документах и смолк, не в силах больше говорить. Однако, как только мистер Бенсон собрался что-то сказать, собеседник прервал его:

— Толковать тут не о чем, сэр. Мы с вами не сходимся во взглядах на подобные предметы. Еще раз прошу вас подать иск против этого мальчишки, которого я больше не считаю сыном.

— Мистер Брэдшоу, я не стану подавать иск, это решено раз и навсегда. Завтра вы сами будете рады. Больше мне нечего сказать.

Нам обычно не нравится, если нам говорят, что наш нынешний взгляд на вещи со временем сильно изменится. Этим как будто дают понять, что наши теперешние чувства ослепляют нас и что более дальновидный наблюдатель способен лучше нас провидеть будущее. Такое не понравится самому неглубокому человеку: выходит, любой другой человек может измерить его глубину. Мистера Брэдшоу не успокоило последнее замечание мистера Бенсона. Он поклонился, взял шляпу и молча направился к двери. Однако, дойдя до нее, обернулся и сказал:

— Если бы было побольше таких людей, как я, и поменьше таких, как вы, то на свете стало бы меньше зла, сэр. Сентиментальные люди поощряют порок.

Хотя мистер Бенсон держался спокойно во время этого разговора, его все-таки сильно поразил подлог, совершенный Ричардом, причем не столько сам факт преступления, сколько то, знаком чего оно являлось. Зная молодого человека с детства, мистер Бенсон замечал и часто сокрушался о том, что недостаток нравственной твердости делал Ричарда уязвимым для всех дурных последствий строгого и деспотического отцовского воспитания. У Дика никогда, ни при каких обстоятельствах не хватило бы решимости сделаться хладнокровным злодеем. Но без доброго влияния он легко мог превратиться в пронырливого плута. Мистер Бенсон решил на следующий день рано утром отправиться к мистеру Фарквару и посоветоваться с ним как с разумным другом семейства, компаньоном и вдобавок зятем и шурином заинтересованных лиц.

ГЛАВА XXXI

Несчастный случай с дуврским дилижансом

Мистер Бенсон пролежал до утра без сна, боясь проспать и опоздать к мистеру Фарквару. Было около шести часов, и на дворе стояла такая тьма, какая бывает в этот час в октябре. Вдруг в дверь его комнаты постучала Салли: она всегда ложилась и вставала рано и вчера отправилась в постель задолго до визита мистера Брэдшоу.

— Пришла какая-то женщина и хочет видеть вас немедленно! — объявила Салли сквозь замочную скважину. — Если вы не поторопитесь, то она явится сюда вслед за мной.

— Она от Кларка?

— Нет, мастер, совсем не от него, — ответила служанка. — Сдается мне, это миссис Брэдшоу, хоть она и укутана с ног до головы.

Мистеру Бенсону все стало ясно. Он сошел вниз и действительно увидел миссис Брэдшоу, которая сидела в его кресле, раскачиваясь и горько плача. Она заметила мистера Бенсона, только когда он подошел к ней.

— Ах, сэр! — воскликнула она, поднимаясь и хватая его за руки. — Не будьте так жестоки! У меня есть деньги, их оставил мне отец, сэр. Не знаю точно, сколько именно, но, наверное, больше двух тысяч фунтов. Я отдам вам их все! А если окажется, что я не могу передать их вам сейчас, то я напишу завещание, сэр. Только будьте милосердны к бедному Дику и не обращайтесь с иском, сэр!

— Дорогая миссис Брэдшоу, прошу вас, не тревожьтесь так. Я и не думал подавать иск.

— Но мистер Брэдшоу говорит, что вы обязаны это сделать!

— Я не сделаю этого, поверьте. Я так и сказал мистеру Брэдшоу.

— Разве он приходил сюда? Ах, ну разве он не жесток? Мне все равно. До сих пор я была хорошей женой. Да, была. Я исполняла все его приказания с тех самых пор, как мы поженились. Но теперь я не стану молчать! Я всем расскажу, как он жесток к своему родному ребенку. Если он засадит бедного Дика в тюрьму, я тоже туда сяду! Если мне придется выбирать между мужем и сыном, я выберу сына, потому что все покинут его, кроме меня!

— Мистер Брэдшоу еще передумает. Вот увидите, как только пройдет первый гнев, он перестанет быть жестоким.

— Вы не знаете мистера Брэдшоу, — печально ответила она, — если думаете, что он переменится. Я без конца его упрашивала, когда дети были маленькими, чтобы он их не порол, — но это ни к чему не приводило. В конце концов я смирилась. Нет, он не переменится.

— Может быть, он и недоступен людским уговорам. Но подумайте, миссис Брэдшоу, нет ли чего-то более могущественного?..

Он сделал паузу.

— Если вы имеете в виду то, что Господь может смягчить его сердце, — ответила она тихо, — то я, конечно, не отрицаю могущества Божия. Я обращаюсь к Нему, — продолжала она, разражаясь слезами, — ведь я так несчастна! Подумайте только: он набросился на меня вчера вечером и сказал, что, если бы я не избаловала Дика, ничего этого никогда бы не случилось.

— Вчера вечером он вряд ли и сам понимал, что говорил. Я сейчас пойду прямо к мистеру Фарквару. Вам же, дорогая миссис Брэдшоу, лучше бы отправиться домой. Положитесь на нас: мы сделаем все, что возможно.

Мистеру Бенсону стоило некоторого труда убедить ее не ходить вместе с ним к мистеру Фарквару. Он проводил бедную женщину до дверей дома Брэдшоу, убеждая по дороге, что теперь ей нечего больше делать, как только ожидать результата совещания ее друзей.

Мистер Фарквар сидел у себя один в ожидании завтрака, и потому мистер Бенсон смог спокойно рассказать всю историю до прихода Джемаймы. Мистер Фарквар не слишком удивился, хотя и весьма сильно огорчился. Мнение, которое он составил себе о характере Ричарда, приготовило его к опасениям еще раньше, чем был сделан запрос в Лондон относительно акций. Но, несмотря на все ожидания, это все-таки был удар.

— Что нам делать? — спросил мистер Бенсон у мрачно молчавшего мистера Фарквара.

— Я и сам задаюсь этим вопросом. Думаю, первым делом мне надо повидаться с мистером Брэдшоу и попытаться умилостивить его. Не согласитесь ли вы пойти со мной прямо сейчас? Важно преодолеть его упорство, прежде чем история получит огласку.

— Охотно пойду с вами. Но мне кажется, мое присутствие будет, скорее, раздражать мистера Брэдшоу. Оно напомнит многое из того, что он говорил мне когда-то и чего считает обязанным держаться теперь. Но все же я могу дойти с вами до его дома и, если позволите, подождать вас на улице. Я хочу узнать, как он себя чувствует сегодня, душевно и телесно. Знаете, мистер Фарквар, если бы он вчера вечером упал замертво, я бы не удивился, — так страшно он был переутомлен.

Мистер Бенсон, согласно своему желанию, остался у дверей, а мистер Фарквар вошел в дом Брэдшоу.

— Мистер Фарквар, что случилось? — закричали Мери и Лиза, подбегая к нему. — Мама сидит и плачет в бывшей детской. Она там всю ночь просидела. И не говорит нам, в чем дело, и не позволяет нам находиться рядом с ней. А папа заперся в своей комнате и даже не отвечает, когда мы с ним говорим. Но мы знаем, что он не спит, и слышали, как он топал всю ночь.

— Давайте-ка я с ним поговорю, — сказал мистер Фарквар.

— Он вас не примет. Не стоит и пытаться.

Однако Мери и Лиза очень удивились, когда увидели, что отец отворил дверь и впустил зятя. Мистер Фарквар пробыл у мистера Брэдшоу около получаса, а затем вошел в столовую, где обе девочки грелись у огня, не притронувшись к стоявшему на столе завтраку. Мистер Фарквар написал несколько строк и попросил их отнести записку матери, сказав, что это успокоит ее и что часа через два он пришлет Джемайму с ребенком пожить у них несколько дней. Ему некогда все объяснять им, пусть это сделает Джемайма.

Затем мистер Фарквар вернулся к мистеру Бенсону.