Обман, или Охота на мачо - Сара Мэйсон

— Холли, — говорит обескураженный Джеймс. — Твоя мама упала в обморок. Лучше принеси ей воды, вместо того чтобы отпускать бессмысленные комментарии.

С угрюмым выражением лица я наливаю немного воды из стоящего на столе графина и подаю Джеймсу. Он сворачивает свой пиджак и подкладывает ей под голову. Вокруг нас собирается небольшая толпа. Это, наверное, из-за драматических возгласов, которые то и дело мама издает. Она напоминает мне горниста из книги Питера Селлерса.

— Так, значит… — говорит стоящий поблизости Бен.

Я и забыла, что он здесь.

— Бен! — кричит Джо. — Расскажи мне о твоей команде регби; ты не возражаешь, если мы напишем о вас репортаж?

Джо кладет ему руку на плечо, и они уходят. Я облегченно вздыхаю. Слава Богу, все кончилось хорошо. Смотрю на маму, которая, кажется, уже приходит в сознание.

— Это просто чудо, — иронически замечаю я.

Джеймс пристально смотрит на меня.

— Это был твой бывший парень? — присвистнув, спрашивает он. — Я думал, ты встречаешься с мамой.

— Так и есть. Он появился здесь случайно.

— Ах, — произносит мама.

Она слегка выпрямляется и кладет руку себе на лоб.

— Как вы себя чувствуете? — с беспокойством спрашивает Джеймс.

— Сколько пальцев ты видишь? — спрашиваю я, демонстрируя ей указательный и средний пальцы — знак победы.

— Простите, сама не знаю, что со мной случилось. Наверное, по фэн-шуй я села в неблагоприятном месте, — восклицает она.

— Холли, помоги маме дойти до машины. Надо отвезти ее домой. Машина припаркована справа от входа, — доставая ключи, говорит Джеймс. — А я пока оплачу ваш счет.

Медленным шагом мы с мамой выходим из здания, я обнимаю ее за талию, но отпускаю, когда мы выходим на улицу.

— Мне просто не верится! — раздраженно говорю я.

— Дорогая, мне тоже. Бен плохо подействовал своими словами и на меня. Это абсолютно непростительно.

— Нет, я не о том, — выпаливаю я. — Почему ты упала в обморок?

Мы подходим к машине.

У мамы вид шокированного человека. Понятно, что играет она отлично.

— Потому что Бен намеревался рассказать всем о том, что ты влюблена в Джеймса, разумеется! Когда он начал говорить об этом, я увидела, как в бар заходит сам Джеймс.

— Мне казалось, ты хочешь, чтобы Джеймс обо всем узнал!

— Но не так, дорогая. Ведь с нами сидел Джо. Это было бы ужасно. Кроме того, я знала, что ты не хочешь ничего говорить Джеймсу. Я сделала это ради тебя.

Я слегка замедляю шаг. Чувствую, что веду себя слишком жестоко по отношению к маме:

— Понятно. Э… прости меня. Ты думаешь, Бен сболтнет лишнее?

— Не-ет. Джо сам из него все выжмет, пообещав написать о его команде или о чем-нибудь еще. Разве Джо сможет отказать себе в удовольствии придумать собственный финал твоего «Дневника»?

Время на этой неделе тянется мучительно долго и монотонно. Мои воспоминания о последних днях работы в полиции как бы замутнены и полны сумбурных эмоций. Каждый раз, когда Флер звонит Джеймсу, у меня внутри все обрывается. Флер. (Флер. Я обнаруживаю, что, если произнести ее имя быстро, получается такой звук, как будто меня сейчас вырвет).

Лиззи и Алистер все еще не могут прийти в себя от обрушившегося на них счастья. Я много думаю о Терезе и Бене, а когда мне хочется по-настоящему помучить себя (это что-то вроде мазохизма), я представляю Флер или Робин в объятиях Джеймса. У меня ощущение, что я очень хорошо знаю Джеймса. Я всегда чувствую, где он находится в данную минуту, и понимаю, насколько он близок мне. Иногда я ощущаю тепло его тела и энергию его рук, если он случайно дотрагивается до меня.

Последние два вечера, купаясь в чувстве жалости к себе, я занимаюсь тем, что просматриваю свою коллекцию музыкальных дисков и отбираю те песни, которые заставят меня плакать. Слушаю Джорджа Майкла, «Ю-Ту» и даже старого доброго Робби в компании с группой «Тейк зет». Мне кажется, что это избавит меня от боли, но все, чего мне таким образом удается добиться, — это заплаканные глаза и несколько мокрых носовых платков.

Но есть и приятные воспоминания об этих днях. Сегодня, например, случилось много хорошего. А также наступил последний день моей работы над «Дневником». Пятница.

Я приехала в участок в привычное время. Меня долго приветствует Дэйв — не такой уж сварливый и мерзкий (как мне теперь кажется) сержант в окошке, а также весь шумный отдел. Честно говоря, все это очень нехарактерно для меня — рано встать, съесть кекс и в восемь утра отправиться на работу, но в последние несколько недель мне приходилось делать это каждый день. Правда, теперь я уже с трудом представляю себе утро, которое начиналось бы иначе. Сегодня я была очень занята. Мы работали над делом о поджоге ветеринарной аптеки, а еще я занималась написанием последнего фрагмента «Дневника». Джеймс же большую часть своих дел свалил на беднягу Келлума.

Около пяти я ушла из участка, собираясь поехать в редакцию, чтобы сдать последний эпизод «Дневника». Я попрощалась с теми ребятами из участка, которых не увижу завтра на свадьбе. Джеймс помог мне отнести картонные коробки с вещами (откуда у меня столько барахла?) к Тристану. Он поставил последнюю коробку в багажник, и мы погрузились в неловкое молчание.

— Ну что… — сказала я.

Он посмотрел на свои руки:

— Ну что…

— Увидимся завтра.

— Да, — медленно произнес он. — Увидимся завтра. Ты знаешь, я бы предложил пойти чего-нибудь выпить — все-таки это последний день, но у нас с ребятами сегодня мальчишник.

— Все в порядке, — быстро говорю я.

Он открыл дверь машины, и я запихнула свое усталое тело внутрь.

— Мы ведь увидимся снова, правда, Холли?

— Не думаю, что это было бы мудрым решением.

Он нахмурился:

— Не понимаю, почему.

— Я знаю, что ты не понимаешь, — сказала я слабым голосом, с силой захлопнула дверь машины, помахала ему и уехала, пока он не заметил слез, текущих по щекам.

Несколько моих коллег из редакции звали меня в бар выпить чего-нибудь, но мне, честно говоря, совсем ничего не хотелось. Ну, вот я и дома. Мама приносит мне водки с тоником. У нее есть новости о свадьбе. Сегодня она была у Майлзов. Раздается звонок в домофон. Мама берет трубку и кричит, что пришла Лиззи. На этой неделе Лиззи регулярно появлялась, чтобы подбодрить меня. Она настолько счастлива, что не может говорить с нами ни о чем, кроме своей свадьбы. В этом вся проблема. Если в начале недели мама вынашивала хитроумные планы того, как свести меня с Джеймсом, то теперь, вняв моим просьбам, она об этом даже не упоминает.

Едва войдя в дверь, Лиззи кричит: