Город и псы - Марио Варгас Льоса

– Фернандес? – спросил голос, раздававшийся под пасмурным небом, когда кадеты упражнялись на стадионе, готовясь к выступлениям, свистящий голосок, который держал их в неподвижности в актовом зале, вещал о патриотизме и духе самопожертвования, – Фернандес, как вторая фамилия?[17]

– Фернандес Темпле, господин полковник. Кадет Альберто Фернандес Темпле.

Полковник разглядывал его. Он был лощеный и пухлый, седые волосы тщательно прилизаны.

– Кем вы приходитесь генералу Темпле? – спросил полковник. Альберто силился по голосу – холодному, но не угрожающему – догадаться, что будет дальше.

– Никем, господин полковник. Генерал, кажется, из тех Темпле, что родом из Пьюры. А я из тех, что из Мокегуа.

– Да, – сказал полковник, – он провинциал, – повернулся, и Альберто, следуя за его взглядом, обнаружил в другом кресле коменданта Альтуну, – как и я. И большинство командующих. Это факт – лучшие офицеры родом из провинций. Вы, кстати, откуда, Альтуна?

– Я из Лимы, господин полковник. Но чувствую себя провинциалом. Вся моя семья из Анкаша.

Альберто стал искать взглядом Гамбоа, но его почти не было видно. Он занимал кресло, стоявшее спиной к нему: Альберто видел только руку, неподвижную ногу и легонько постукивавший носок.

– Что ж, кадет Фернандес, – веско сказал полковник, – давайте поговорим о более серьезных, более нам важных вещах, – до сих пор он сидел в кресле, откинувшись, но теперь передвинулся на край; выдающийся живот, казалось, жил собственной жизнью. – Вы ведь истинный кадет, человек рассудительный, умный, образованный? Положим, что так. Я имею в виду – вряд ли вы бы стали беспокоить руководство училища из-за чего-то незначительного. И действительно, судя по рапорту лейтенанта Гамбоа, дело требует вмешательства не только офицеров, но и министерства, и правосудия. Насколько я понимаю, вы обвиняете своего товарища в убийстве.

Он легко, элегантно кашлянул и ненадолго умолк.

– Я сразу подумал: кадет пятого курса – уже не ребенок. Три года в училище – больше чем достаточно, чтобы стать мужчиной. А мужчина, существо рациональное, чтобы обвинить кого-либо в убийстве, должен располагать железными, неопровержимыми доказательствами. Если только он не лишился рассудка. Или если он не полный невежа в юридических материях. Невежа, который не знает, что такое лжесвидетельствование, не знает, что клевета есть правонарушение, зафиксированное в кодексах и караемое законом. Я внимательно, как того требует дело, прочел рапорт. И с сожалением должен сообщить, кадет, что доказательств в нем не обнаружил. Тогда я подумал: кадет – человек благоразумный, он желает представить доказательства только высшей инстанции, мне лично, чтобы я изложил их Совету. Превосходно. Для этого, кадет, я вас и вызвал. Представляйте доказательства.

Перед глазами Альберто ступня постукивала по полу, носок поднимался и снова неумолимо падал.

– Господин полковник, – сказал Альберто, – я просто…

– Да, да, – сказал полковник, – вы мужчина, вы кадет пятого курса Военного училища имени Леонсио Прадо. Вы знаете, что делаете. Я жду доказательств.

– Я уже рассказал все, что знал, господин полковник. Ягуар хотел отомстить Аране, потому что тот обвинил…

– Мы потом об этом поговорим, – перебил полковник. – Это все очень интересно. Ваши гипотезы свидетельствуют о вашем творческом духе, могучем воображении, – он помолчал и удовлетворенно повторил: – Могучем. Теперь займемся документами. Прошу вас предоставить весь необходимый с точки зрения закона материал.

– У меня нет доказательств, господин полковник, – признал Альберто покорным, дрожащим голосом. Он прикусил губу для храбрости. – Я просто сказал, что знал. Но я уверен…

– Как? – с удивленным видом сказал полковник. – Вы хотите сказать, что у вас нет конкретных и убедительных доказательств? Чуточку серьезности, кадет, сейчас не время для шуток. У вас действительно нет ни одного весомого, состоятельного документа? Ну и ну.

– Господин полковник, я подумал, что мой долг…

– Ага! – продолжал полковник. – Так, значит, это розыгрыш? Прекрасно. Вы имеете право веселиться, юмор – спутник молодости и вообще полезен для здоровья. Но у всего есть пределы. Вы в армии, кадет. Нельзя просто так, за здорово живешь, потешаться над вооруженными силами. Да и не только в армии дело. В гражданской жизни, представьте себе, подобные шуточки тоже даром не проходят. Если вы желаете обвинить человека в убийстве, нужно опираться на что-то – как бы сказать? – достаточное. Доказательств должно быть достаточное количество. А у вас нет никаких доказательств – даже в недостаточном количестве. И тем не менее вы являетесь сюда и делаете голословное, нелепое заявление, поливаете грязью своего товарища и училище, в котором получаете образование. Нам не хотелось бы думать, что вы настолько слепы. За кого вы нас принимаете? За идиотов, за умственно отсталых, что ли? Вы знаете, что четверо врачей и комиссия баллистической экспертизы установили, что выстрел, стоивший жизни этому несчастному кадету, был произведен из его собственной винтовки? Вам не приходило в голову, что старшие по званию, у которых больше опыта и больше ответственности, чем у вас, провели тщательное расследование в связи с этой смертью? Секундочку, помолчите, дайте мне договорить. Вы думали, после несчастного случая мы будем сидеть сложа руки, не станем выяснять, допытываться, не поймем, какие ошибки, какие оплошности привели к нему? Или вы думаете, что погоны валятся с неба? Что лейтенанты, капитаны, майор, комендант, я сам – кучка недоумков, которым начхать на гибель кадета в подобных обстоятельствах? Это сущий позор, кадет Фернандес. Позор, если не сказать хуже. Поразмыслите минутку и скажите мне: разве это не позор?

– Позор, господин полковник, – сказал Альберто, и на секунду ему полегчало.

– Жаль, вы не поразмыслили раньше, – сказал полковник. – Жаль, понадобилось мое вмешательство, чтобы вы поняли, как далеко может зайти юношеский каприз. А теперь поговорим о другом, кадет. Вы ведь, сам того не понимая, запустили адскую машину. И вы же станете ее первой жертвой. У вас живое воображение, правильно? Мы только что смогли в этом убедиться. Плохо только, что история с убийством – не единственная. Здесь у меня другие свидетельства вашей фантазии, вашего вдохновения. Будьте добры, комендант, передайте бумаги.

Альберто увидел, как комендант Альтуна встает из кресла. Он был высокий и крепкий, совсем не такой, как полковник. Кадеты прозвали их «толстый и тонкий». Альтуна отличался молчаливостью и нелюдимостью, почти не появлялся в казармах и классах. Он взял с письменного стола пачку бумаг и вернулся к креслам. Туфли его скрипели, как кадетские ботинки. Полковник взял бумаги и поднес к глазам.

– Знаете, что это такое, кадет?

– Никак нет, господин полковник.

– Знаете-знаете. Посмотрите.

Альберто взял листок и, только прочитав несколько строк, понял.

– Теперь узнаете?

Альберто увидел, что нога подобралась. Из-за спинки кресла выглянуло лицо: Гамбоа смотрел на него. Он густо покраснел.