Наваждение (СИ) - "Drugogomira"

Юра на нее не смотрел, он вперился взглядом в двери лифта. Не до теорий! Все, что заботило врача в настоящий момент – как стабилизировать состояние управляющей. Клаустрофобия может являться следствием более серьезных заболеваний. Спровоцировать ее развитие могут депрессии и затяжные стрессы, физическое и эмоциональное истощение организма, гормональные сбои. Может быть, надо подумать о применении медикаментозных препаратов, об обращении к специалисту…

Пытаясь привлечь его внимание, девушка сильнее сжала ладонь и с благодарностью произнесла:

— Спасибо тебе! Если бы не ты, я даже не знаю, чем бы это все конч…

Свет мигнул, вспыхнул, и лифт, дернувшись, поехал вниз. «Третий», «Второй»…

«Наконец!»

Врач отстранился от Маргариты, поднялся на ноги и протянул ей руку.

— Встать можешь?

Та, крепко схватившись за руку, кивнула. Поддерживая ее под локоть, Юра помог девушке встать на ноги, думая о том, куда теперь: в медкабинет или обошлось. Вложенная в его ладонь, ее ладонь по-прежнему была теплой, что казалось врачу странным: паническая атака – это страх, необъятный ужас, охватывающий человека. Когда ты испытываешь страх, конечности холодеют.

«Особенности терморегуляции?»

Створки дверей, наконец, разъехались, являя хмурого врача и довольную управляющую взглядам семейства Федотовых.

.

.

.

Лев Глебович как эту картину увидел, так аж просиял! Хитринка в глазах, широкая улыбка на лице – благословляет!

— Смотри-ка, за ручки уже держатся, голубки! Ну? Что я тебе говорил? — довольно ухмыляясь, Лев развернулся к замершей истуканом дочери. — Окрутит Ритка его, он здесь и останется. А, Юрец!? Планы-то на жизнь не поменялись еще? Мое предложение до сих пор в силе!

Ксюша, распахнув ресницы, молча переводила взгляд с одного на другую, осознавая происходящее.

«Так вот где тебя носит!»

— Лев Глебович, прошу прощения, но шутки сейчас неуместны, — сверкнув глазами в сторону владельца отеля, косо взглянув на Ксению, проворчал врач, выводя управляющую из лифта, — У Маргариты случился приступ панической атаки в темном замкнутом пространстве, Вы неверно трактуете ситуацию. Нет, планы не поменялись.

«Не поменялись…»

— Златовласка, ты как, жива? Щечки розовые вроде, — Лев тут же сменил тон на обеспокоенный, — Работать сможешь или воспользуемся моментом и Ксюше дадим остаток дня порулить? Потренируется заодно!

«И впрямь – цвет лица более или менее здоровый. Слегка бледноватый»

Факт, укрывшийся от врача в потемках. Бросив на управляющую хмурый взгляд, Юра вновь вернулся к Федотову. Совершенно не хотелось думать о том, что его тупо развели, убедительно сыграв панику. Нет, нельзя сразу о людях плохо… Она и впрямь перепугалась до полусмерти, как можно такое изобразить?

В глазах Риты, которой только что пусть лишь на несколько часов, но предложили уступить свое место дочери Федотова, мелькнуло нескрываемое раздражение.

— Я уже в порядке, Лев Глебович. Исключительно и только благодаря Юрию Сергеевичу. Он – мой герой!

Последнее предназначалось вовсе не Льву: наградив врача сладкой улыбкой, управляющая выразительно уставилась на Ксению. Намек был столь однозначным, что сердце встало в горле, мешая девушке сделать полноценный вздох.

«Держи себя в руках! Потом реветь будешь!»

Всё – потом. А сейчас… Она не может показать кому бы то ни было свою слабость, свои чувства! Нельзя! Сейчас она будет стойкой, она ей сама намекнет, у кого тут козыри, а у кого – шестерки!

— Все мы прекрасно знаем, Маргарита, как нам повезло с Юрием Сергеевичем! — Ксюша сама не узнавала свой сахарный голос, — Жаль, что у Вас, в отличие от нас с папой, так мало возможностей оценить все достоинства нашего врача. Мы такое удовольствие испытываем ежедневно. Рада, что Вы хорошо себя чувствуете, потому что, — с этими словами девушка повернулась к огорошенному Юре, — Юрий Сергеевич, я уже, честно говоря, заждалась. Мне нужно обсудить с Вами кое-что очень важное. Извините, господа, — обведя взглядом присутствующих, Ксюша лукаво подмигнула отцу, явно озадаченному ее спектаклем, — но ваше время вышло. Теперь он мой.

Все полминуты ее вдохновенной, пламенной речи врач в замешательстве смотрел на девушку. Оно и понятно: кажется, она самую малость переборщила с признаниями. Чуть-чуть. Папин рот открылся. Но папа ее не волновал. Время от времени она его удивляла: одним разом больше, одним меньше – должен же понимать, что это просто шутка, что Рита ее бесит! Уверенно схватив ошарашенного ее маленькой нескромной речью Юру под руку и отведя его в сторону, девушка, понизив голос, произнесла:

— Не принимайте на свой счет, Юрий Сергеевич, Ритина надменность меня просто выводит из себя, иногда ничего не могу с собой поделать и меня несет, хочется на место ее поставить! Я хотела сказать, что через час уезжаю в город по делам. Так что Вы можете заниматься своими.

«Опять!?!? То есть… Разве не этого ты хотел?»

Она не понимала, что это было, как это принимать, как воспринимать? Картинка четко стояла перед глазами: двери открываются, они, и близко, он держит управляющую за руку. В голове по сотому кругу звучит: «У Маргариты случился приступ панической атаки в темном замкнутом пространстве, Вы неверно трактуете ситуацию. Нет, планы не поменялись».

«Он просто помогал ей справиться с паникой. Больше ничего. Нет, там больше ничего не было!

Или было?»

Почем ей знать? Она там не стояла и свечку не держала… Это вообще любимый Ксюшин аргумент в оправдание кого бы то ни было.

«Планы не поменялись…»

Все, что он говорил ей о затяжном прыжке в пропасть с помощью психоактивных веществ, этим вечером было стерто из памяти. Развязная обстановка вокруг провоцировала, настраивала на какой-то бунт против способности что-либо чувствовать. В прошлый раз Ксюша напилась из-за сплетни об измене жениха, в этот – в этот ей просто до чертиков захотелось забыться, выключить голову, избавиться от скребущей боли. Другие способы добиться хотя бы временного, но облегчения, были куда как сложнее в своей реализации.

Юльке девушка ничего не сказала про ситуацию с Ритой, не желая слушать очередную тираду про необходимость соблюдать дистанцию. Она уже поняла, что не может ее соблюдать! Не может! Летит как мотылек на огонь, не в состоянии себя остановить, чувствуя, что близок тот час, когда крылышки свои она сожжет, когда сгорит в его пламени. Может быть ей хочется этой агонии, может быть, она хочет, чтобы до тла, чтобы и пепла не осталось! Она так давно не чувствовала, что живет. Так и к черту предостережения! Не мешайте ей жить, осязать, любить! Отпускать.

Свое хорошее настроение Ксения изображала убедительно: по крайней мере, никаких неудобных вопросов от Комиссаровой в течение вечера она так и не услышала. А может быть, Юлька просто не хотела портить вечер допросами с пристрастием. Рыжая веселилась вовсю. Очень быстро девушка нашла себе какого-то красавчика, и парочка уже не разлучалась: вместе у бара, вместе на танцполе, вместе на свежем воздухе. Ксюша, к которой горничная поначалу держалась поближе, решила им не мешать и незаметно срулила в сторону: она остро желала уйти в отрыв, танцевать одной ей всегда было комфортно, она чувствовала себя расковано на площадке в компании незнакомых людей, заинтересованные взгляды парней льстили, «Мохито», а потом и что покрепче благодаря окружающим ее мужчинам не кончалось, огни скользили по лицам, реальность постепенно размывалась, проблемы улетучивались, музыка лилась, обволакивала, девушка двигалась в ритм, в такт, в унисон с ней, забывая, наконец, обо всем.

Как говорила Скарлетт О’Хара: «Я подумаю об этом завтра». Да, она подумает завтра. А сегодня – гори оно все синим пламенем! Дотла.

Огни вечернего города успокаивали. Юра, получив добро от Льва Глебовича, который заявил, что и завтра с утра врач ему не нужен, потому что он де едет на важную встречу ни свет ни заря, принял волевое решение использовать момент и заняться сбором вещей. До отъезда оставалось чуть больше недели, а список не завершенных дел висел над ним как Дамоклов меч. Все летит к чертям собачьим? Ну хоть коробки упакует. Это была прекрасная возможность немного отвлечься от упорно засевших в голове мыслей. Настырные, они преследовали его, куда бы он не шел и чем бы не занимался.