Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

Тараза вгляделась в слова на проекции дисплея с выражением отвращения на лице. Утренний свет отбрасывал рябь желтых отражений на проекцию, и от этого в отпечатанных словах смутно брезжила какая-то загадочность.

Сердитым выражением Тараза оттолкнулась от проекционного столика, встала и подошла к южному окну. День еще только начинался, и во внутреннем дворе лежали длинные тени.

«Следует ли мне отправиться туда лично?»

При этой мысли она ощутила явную неохоту идти куда-то. Эти покои навевают такое чувство… безопасности. Но то было глупостью. Бене Джессерит провел здесь более четырнадцати сотен лет, но все равно планета Дома Соборов считается лишь временной.

Она положила левую руку на гладкую раму окна. Каждое из окон этой комнаты располагалось так, что перед ним открывался замечательный вид. Сама комната — пропорции, обстановка, цвета — все отражало характеры и таланты архитекторов и строителей, создававших ее с единственной мыслью: вызывать в ее обитателях чувство надежной опоры.

Тараза попробовала погрузиться в это ощущение, но не сумела.

Только что закончившаяся дискуссия оставила в ней чувство горечи, которое возникло из-за слов, произнесенных в самых мягких и спокойных тонах. Ее советницы упрямы, и (она согласилась без обиняков) по вполне объяснимым причинам.

«Превратить нас самих в миссионеров? Ради выгод Тлейлакса?»

Она коснулась контрольной пластинки рядом с окном и открыла его. Теплый ветерок, напоенный запахами весеннего цветения из яблоневого сада, полетел через комнату. Орден гордился своими фруктовыми садами, росшими здесь в самой сердцевине сердцевин всех их Оплотов. В населенном космосе Старой Империи ни на одной планете, которые паутиной своих Оплотов и Зависимых Соборов охватывал Бене Джессерит, не было садов, прекрасней этих.

«По плодам ты их узнаешь, — подумала она. — Некоторые из старых религий до сих пор могут поставлять мудрость».

Таразе с ее точки широкого обзора была видна вся южная часть растянувшихся зданий Дома Соборов. Тень ближней дозорной башни протягивалась длинной неровной линией через крыши и внутренние дворики.

Когда она думала над этим, то понимала, что в таком удивительно малом месте сосредоточена столь мощная власть. За кольцом фруктовых садов и огородов шли расположенные аккуратной шахматной доской личные резиденции, каждая окружена своей плантацией. Ушедшие на покой Сестры и избранные верные семейства занимали эти привилегированные поместья. По западным пределам тянулись заостренные зубцы гор. Космодром был расположен в двадцати километрах к востоку. Все вокруг сердцевины Дома Соборов оставалось открытыми равнинами, где паслись специально выведенные породы скота, столь чувствительного к чуждым ароматом, что он утробным ревом реагировал при малейшем вторжении людей, не отмеченных местными запахами. Самые глубокие дома внутри их огороженных посадок были заложены одним из первых башаров таким образом, чтобы ни днем ни ночью никто не смог пробраться незамеченным через извилистые, вровень с землей, каналы.

Все представлялось каким-то хаотичным и случайным, и все же во всем этом был жесткий порядок. И это, знала Тараза, олицетворяло Орден.

Покашливание позади нее напомнило Таразе, что одна из самых ярых спорщиц на сегодняшнем Совете продолжала терпеливо ждать ее у открытой двери.

«Ожидая моего решения».

Преподобная мать Беллонда настаивала, чтобы Одрейд была «немедленно уничтожена».

На Совете ни к какому решению не пришли.

«На сей раз ты и вправду хватила через край, Дар. Я рассчитывала на твою независимость. Я даже желала ее. Но такое!»

Беллонда — старая, толстая, цветущая, с холодными глазами, прямо рисовавшаяся своей природной злобностью — хотела, чтобы Одрейд была осуждена как предательница.

— Тиран бы немедленно ее сокрушил! — доказывала Беллонда.

«Разве это все, чему мы от него научились?» — подивилась Тараза.

Беллонда доказывала, что Одрейд не только Атридес, но так же и Коррино. Среди ее предков большое количество императоров, вице-регентов и могущественных управляющих.

«Со всей жаждой власти, неотъемлемой от таких кровей».

— Ее предки выжили на Салузе Второй! — все время повторяла Беллонда. — Разве мы ничему не научились из наших селекционных экспериментов?

«Мы научились тому, как производить таких Одрейд», — думала Тараза.

После преодоления Спайсовой Агонии Одрейд была послана на Ал-Ханаб, эквивалент Салузы Второй, где очень тщательно поддерживалось состояние планеты постоянных испытаний: высокие обрывы, сухие ущелья, горячие ветры и леденящие ураганы, то слишком много влаги, то слишком мало. Считали, что это как раз подходящее место для пробы любого, кого судьба должна была привести на Ракис. Те, кто там выживал, приобретали особо жизнеустойчивую закалку. Высокая, гибкая и мускулистая Одрейд была одной из самых закаленных.

«Как могу я разрешить эту ситуацию?»

В самом последнем сообщении Одрейд говорилось, что любой мир, даже тысячелетия насильственного миротворчества Тирана излучает ложную ауру, которая может стать роковой для тех, кто слишком ей верит. Это вместе и усиливало, и подрывало доводы Беллонды.

Тараза подняла глаза на Беллонду, ждавшую в дверях.

«Она слишком толста! Она щеголяет этим перед нами!»

— Нам также нельзя уничтожать Одрейд, как и гхолу, — сказала Тараза.

Голос Беллонды прозвучал тихо и уравновешенно:

— Они оба слишком опасны для нас. Доклад Одрейд о словах из съетча Табр ослабляет тебя!

— Ослабило ли меня послание Тирана, Белл?

— Ты знаешь, что я имею в виду. У Бене Тлейлакса нет морали.

— Перестань менять тему, Белл. Твои мысли мечутся как пчелы среди цветов. Что ты здесь на самом деле чувствуешь?

— Тлейлаксанцы! Они изготовили этого гхолу для своих собственных целей. И теперь Одрейд хочет, чтобы мы…

— Ты повторяешься, Белл!

— Тлейлаксанцы выбирают кратчайший путь. Их взгляд на генетику не наш взгляд. Это не человеческий взгляд. Они производят чудовищ.

— Ты думаешь, они на самом деле занимаются этим?

Беллонда переступила через порог, обошла вокруг стола и встала рядом с Таразой, закрыв Верховной Матери вид на нишу, в которой стоял бюст Ченоэ.

— Союз со жрецами Ракиса, да, но не с Тлейлаксом, — одежды Беллонды зашуршали, когда она взмахнула сжатым кулаком.

— Белл! Верховный Жрец сейчас подменен Лицевым Танцором. Ты хочешь вступить в союз с ним?

Беллонда сердито затрясла головой.

— Верующих в Шаи-Хулуда — целый легион! Ты увидишь их повсюду. Какова будет их реакция на нас, когда станет ясно, какую роль сыграли мы в этом обмане?

— Ну уж брось, Белл! Мы постарались, чтобы здесь оказались уязвимыми только тлейлаксанцы. В этом Одрейд права.

— Не права! Если мы вступаем с союз с ними, то мы оба уязвимы. Мы будем вынуждены служить замыслам Тлейлакса. Это будет хуже, чем наше долгое повиновение Тирану.

Тараза заметила злобный блеск в глазах Беллонды. Вполне понятная реакция. Каждую Преподобную Мать по меньшей мере пробирает озноб, стоит ее взору обратиться к рабскому существованию Ордена под властью Бога-Императора, когда гонимый хлыстом против своей воли Бене Джессерит никогда не бывал уверен, доживет ли до следующего дня.

— Ты думаешь, что мы этаким глупым союзом обеспечили для себя запас спайса? — вопросила Беллонда.

Все тот же прежний довод, заметила Тараза. Без меланжа и без преображающей Агонии, даруемой им, не может быть Преподобных Матерей. Меланж и то, чем Бене Джессерит через него обладает, — на сто процентов одна из целей этих развратниц из Рассеяния.

Тараза вернулась к столу и опустилась в песье кресло, откинувшись, пока кресло принимало ее очертания. Это проблема. Особенная проблема Бене Джессерит. Хотя они все время ведут научные исследования и эксперименты, Орден так и не смог найти искусственную замену спайсу. Космический Союз может хотеть меланж для погружения в преобразующий транс своих навигаторов, но навигатора ведь можно заменить икшианским механизмом. Икс и его подсобные службы конкурируют на рынках Союза. У них-то есть выбор.

«А у нас его нет».

Беллонда подошла к столу Таразы с другой стороны, положила оба кулака на его гладкую поверхность, наклонилась вперед и посмотрела на Верховную Мать.

— Мы до сих пор не знаем, что Тлейлакс сделал с нашим гхолой!

— Одрейд выяснит это.

— Это недостаточная причина, чтобы простить ее предательство!

Тараза тихо проговорила:

— Мы ждали этого мгновения поколение за поколением, а ты хочешь взять да вот так покончить со всем проектом, — она слегка хлопнула ладонью по столу.

— Этот драгоценный ракианский проект не считается больше нашим, — сказала Беллонда. — А может, он никогда им и не был.