Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

— Они не одобрят, если мы потерпим неудачу, — сказал Яр. — Ты готова предстать перед ними, потерпев еще одну неудачу?

Инокесса резко встряхнула головой. Она наклонилась так, чтобы ее лицо оказалось в поле зрения Тега между медузообразными переплетениями контактов Пробы.

— Башар, я жалею о том, что мы делаем. Верь мне. Это не моя затея. Умоляю тебя. Я полна отвращения. Скажи нам теперь то, что ты знаешь, и позволь мне утешить твою боль.

Тег улыбнулся ей. Она очень хороша! Он поднял взгляд на наблюдавшего чиновника.

— Передай от меня своим хозяевам: она прекрасно справляется.

Лицо чиновника покраснело от прихлынувшей крови. Он насупился угрюмо.

— Задай ему максимум, Яр, — заговор он обрывистым тенорком, не знавшим голосовой тренировки, столь явной У Инокессы.

— Пожалуйста! — сказала Инокесса. Она выпрямилась, но продолжала смотреть в глаза Тега.

Учителя Бене Джессерит учили Тега: «Следи за глазами! Следи, как изменяется их фокус. Когда фокус Устремляется наружу, сознание уходит внутрь».

Он умышленно сосредоточился на ее носе. У нее не безобразное лицо. Весьма заметное. Он старался узнать, что за фигура может скрываться за такими бесформенными одеждами.

— Яр! — это голос чиновника.

Яр отрегулировал что-то на своем пульте управления и нажал кнопку. Агония, хлынувшая в тело Тега, доказала, что предыдущий уровень, конечно, был меньше. С этой новой болью пришла странная ясность. Тег почувствовал, что почти способен отстранить свое сознание от этого вторжения. Пытали кого-то другого. Он нашел спокойную гавань, где мало что его трогало. Вот есть боль. Даже мука.

Он принимал отчеты об этих ощущениях. Это, безусловно, частично воздействие шиэра. Он понимал это и был благодарен.

Вмешался голос Инокессы:

— По-моему, мы его теряем. Лучше облегчить страдания.

Ответил другой голос, но звук растаял в тишине, до того как Тег смог разобрать слова. Он обнаружил внезапно, что у него нет якоря, чтобы зацепить свое сознание. Безмолвие! Ему померещилось, что он слышит, как бешено колотится от страха его сердце. Бум-бум! Бум-бум! Было ощущение движения, но не было никакого звука. Он не мог определить что это за источник.

«Что со мной происходит?»

Сквозь тьму на оболочке его глаз заиграли великолепным сиянии слова: «Я очнулся на одну треть».

— Оставь на этом. Посмотрим, не сможем ли мы считать его через физические реакции.

— Может ли он еще нас слышать?

— Бессознательно.

Ни в одном руководстве Тега не говорилось, что Проба совершает свою дьявольскую работу при наличии шиэра. Но они называют это T-Пробой. Возможно ли, чтобы телесные реакции давали ключ к подавленным мыслям? Существует ли такое, что можно выведать через снятие физиологических данных?

И вновь в уме перед глазами Тега заплясали слова: «Он до сих пор в отключке?»

— В полной.

— Убедись в этом. Погрузи его поглубже.

Тег постарался возвысить свое сознание над страхами.

«Я должен сохранять контроль над собой!»

Что может открыть его тело, если нет контакта с ним? Он не мог представить, что они делают, и его мозг зарегистрировал панику, но плоть этого не чувствовала.

«Изолировать подопытного. Погрузить в никуда, чтобы зарегистрировать его личность».

Кто сказал это? Кто-то. Ощущение «это было» вернулось с полной силой.

«Я — ментат, — напомнил он себе. — Мой центр — это мозг и его работа». Он обладал опытом и воспоминаниями, на которые центр способен прочно опереться.

Боль возвратилась. Звуки. Громкие! Слишком громкие!

— Он опять слышит, — это голос Яра.

— Как такое может быть? — спросил тенорок чиновника.

— Может быть, вы погрузили его слишком низко, — это голос Инокессы.

Тег постарался открыть глаза. Веки ему не повиновались. Тогда он припомнил. Они называли это Т-Пробой. Это не икшианское изобретение. Это что-то из Рассеяния. Он смог определить, где оно проникло в его мускулы и чувства. Похоже на то, будто посторонний человек внедряется в его плоть, завладевая преимущественным правом на свои собственные реакции. Он разрешил себе проследить за работой этого машинного вторжения. Чудовищное устройство! Оно могло приказать ему моргнуть, поперхнуться, пукнуть, облегчиться, помочиться — все, что угодно. Оно могло командовать его телом, словно его мышление в управлении им ничего не значило. Ему было отведена роль наблюдателя..

Его преследовали запахи — омерзительные запахи. Он не мог приказать себе нахмуриться, но думал о том, чтобы нахмуриться. Этого вполне хватало. Эти запахи источались Пробой. Они играли на его чувствах, изучали их.

— Ты достаточно получил, чтобы считать его? — вопросил тенорок чиновника.

— Он все еще нас слышит! — крикнул Яр.

— Черт возьми всех ментатов! — раздался голос Инокессы.

— Дит, Дат и Дот, — сказал Тег, припоминая марионеток из зимнего шоу его детства на давнем-предавнем Лернаусе.

— Он разговаривает! — снова прозвучал голос чиновника.

Яр возился с чем-то за пультом. Тег почувствовал, что его собственное сознание заблокировано машиной. Но неподвластная машине логика ментата напомнило ему существенно важное: эти трое всего лишь куклы. Только кукловоды важны. Движение кукол — дело рук кукловодов!

Проба продолжала вторжение в него. Но, несмотря на всю силу, задействованную в этом вторжении, Тег ощутил, что его сознание на равных борется с ней. Она его изучала, но и он тоже ее изучал.

Теперь он понял. Весь спектр его чувств мог быть скопирован в эту T-Пробу и идентифицирован, разобран по косточкам, чтобы быть вызванным, когда нужно. Машина могла проследить органическую цепочку реакций, существовавшую внутри Тега, словно бы создавая его дубликат. Шиэр и его сопротивление ментата препятствовали вхождению в область воспоминаний, все остальное могло быть скопировано.

«Это не будет думать, как я», — успокоил он себя.

Машина не будет тем же самым, что его нервы и плоть.

У нее не будет воспоминаний Тега и жизненного опыта Тега. Она не будет рождена женщиной. Она никогда не совершала путешествия по каналу рождения и не вторгалась в сказочный космос.

Часть сознания Тега приложилась к вехам памяти, открывая ему кое-что о гхоле.

«Данкан был извлечен из акслольтного чана», — эта мысль пришла к Тегу с внезапным резким вкусом кислоты на языке.

«Опять Т-Проба!»

Тег разрешил себе поплыть через множественные параллельные сознания. Он следил за работой T-Пробы и продолжал развивать свои наблюдения за гхолой, все время прислушиваясь к действиям Дита, Дата и Дота. Три куклы были странно молчаливы. Да, ждут, пока их T-Проба выполнит свою задачу.

Гхола: Данкан — это продукт развития клеток, которые были выношены женщиной, оплодотворенной мужчиной.

Машина и гхола!

Наблюдение: Машина не способна быть полноценной роженицей она способна лишь воспроизвести процесс и опыт родов отдаленно напоминающим способом, при котором теряются важные личностные нюансы.

Точно так, как она прямо сейчас упускает из виду подробности его жизни и сознания.

T-Проба проигрывала запахи.

С каждым навязчивым запахом на Тега наваливались воспоминания. Он чувствовал огромную скорость Т-Пробы, но его собственное сознание жило отдельно от этого стремительно мчащегося вперед поиска. Оно было способно обволакивать его сетью призываемых в данный момент воспоминаний так долго, как ему было угодно.

«Вот оно!»

Горячий воск, которым он капнул себе на левую руку, когда ему было только четырнадцать лет и он был учеником школы Бене Джессерит. Он вспомнил школу и лабораторию, будто это было его единственным жизненным опытом на данный момент. Эта школа располагалась на Доме Соборов. Но, будучи допущенным гуда, Тег узнал, что в его жилах течет кровь Сионы — ни один ясновидец не мог его выследить.

Он увидел лабораторию, почувствовал запах воска — сложную смесь искусственных эфиров и натурального пчелиного продукта тех пчел, которых содержали неудавшиеся Сестры и их помощницы. Он вернул память к моменту, когда наблюдал за пчелами и людьми в лаборатории и за их работой в яблоневых садах. Работа социальной структуры Бене Джессерит представлялась очень сложной, пока взгляд не различал за ней основополагающих посылов: еда, одежда, тепло, связь, обучение, защита от врагов (подраздел инстинкта самосохранения). Нужно было разглядеть методику приспособления Бене Джессерит, чтобы выяснить, как структуры Ордена работали на самосохранение целого. Они не производили потомства ради человечества в целом. Никакого безнадзорного расового вмешательства! Они производили потомство для того, чтобы расширить собственную власть, продолжал Бене Джессерит, рассматривая это в качестве достаточного вклада в служение человечеству. Может быть, так оно и было. Мотивация к воспроизведению потомства уходит вглубь, а Орден целостен.