Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

«Это море».

Я открыла рот, не зная, о чем говорить, но оттуда вырвалось лишь шумное всхлипывание.

Атриус кивнул, понимая меня и без слов. Он сжал мое лицо в ладонях. Я закрыла глаза. Он поцеловал один глаз, затем другой, ловя губами появившиеся слезы.

Его сущность окутала меня теплом. Такая надежная и устойчивая. Зеркальное отражение моей, со всеми шрамами и прочим.

– Я не боюсь смерти, – сдавленно произнесла я.

«Но я боюсь этого».

Атриус уже все понял.

– Я тоже, – пробормотал он, согревая мои губы.

Не знаю, кто начал поцелуй, однако он был долгим, неистовым и предельно честным, наполненным всеми непроизнесенными словами.

Мы обняли друг дуга. Наши тела переплелись, и в этом общем пространстве исчезла вся ложь.

Я целовала его, плакала и целовала снова. Я была настолько счастлива, что для страха не оставалось места.

49

Я долго стояла в комнате собраний, прежде чем туда привели сестер.

Я впервые вошла сюда без наглазной повязки, напоминая себе, что я совсем не та, какой была, когда в последний раз сидела за столом. Конечно, в сумрачном помещении я ничего не увидела, даже теней. Но приятно было просто стоять с открытыми глазами и чувствовать, как на них слегка давит воздух. Одно это давало мне ясность.

Однако встреча с арахессами меня пугала.

Атриус еще неделю назад предложил мне встретиться с ними, но эта мысль не оставляла меня с того самого дня, когда у королевства Глеи началась новая жизнь. Гибель Зрящей матери обезглавила и Арахессию. Две старшие советницы – единственные, кто знал ее тайну, были убиты по собственной глупости, когда после ухода богинь вновь попытались пленить Атриуса. Но основная часть сестер оставалась в Соляной крепости. Солдаты Атриуса держали их под неусыпным наблюдением. Те сестры, что во время этих судьбоносных событий находились на задании, назад не вернулись и не подавали никаких вестей о себе. С пленницами обращались хорошо, но, как я уже сказала, глаз с них не спускали. Мы с Атриусом в это время занимались множеством неотложных дел, которые неизбежно возникают, когда в королевстве меняется власть.

Но я знала, что мне придется вернуться в Соляную крепость и лучше это сделать как можно раньше.

Всякий раз, сидя за этим столом, я чувствовала себя предельно обнаженной. Я остро ощущала связь с другими сестрами и замирала от стыда при мысли, что такая открытость ненароком может показать им не самые лучшие мои стороны. Я любила сестер; по крайней мере, думала, что люблю. Сейчас я с сожалением вспоминала ту Силину, для которой любовь означала сокрытие очень многих черт и особенностей своей личности.

Что-то от прежней Силины оставалось во мне и сейчас. Меня бросало в холодный пот при мысли, что я вновь окажусь за знакомым столом и другие увидят во мне… Казалось бы, чего теперь бояться? А нелепый, безотчетный страх все-таки оставался.

Минувшей ночью я ворочалась с боку на бок. Атриус сразу почувствовал мое беспокойство.

Он крепко прижал меня к себе, уткнулся в мои волосы и пробурчал:

– Они как миленькие выслушают тебя. А если будут рыпаться, мы их поубиваем.

Я была благодарна ему за попытку меня рассмешить, хотя не знала до конца, сказано это в шутку или всерьез.

Я ощущала тяжесть грядущей встречи и не пыталась себя убеждать, что это не так. Однако схожую тяжесть я испытывала перед многими другими встречами, на которых была вынуждена присутствовать. Мне, как и Атриусу, дипломатия давалась труднее, чем сражения. Я почему-то ожидала, что, попав в знакомую комнату собраний, почувствую магию этого места. Даже святость, словно эти стены способны многое увидеть во мне.

Но схожее ощущение я испытывала, когда смотрела в глаза самой Аседжи.

Схожее ощущение возникало у меня всякий раз, когда я находилась рядом с Атриусом.

А комната собраний? Обыкновенная комната.

Однако в ритуале была определенная сила. Я сама расставила стулья вокруг круглого стола, позаботившись, чтобы они стояли на одинаковом расстоянии друг от друга. Потом насыпала соль. В этом не было никакой магии и вообще ничего божественного. Но это помогало нам чувствовать себя чуть менее одинокими в мире, а значит, я старалась не напрасно.

Почувствовав, что Эреккус и его солдаты ведут сюда сестер, я из уважения к ним и нашей общей истории снова завязала себе глаза. Я уселась на стул, где раньше сидела Зрящая мать, и коснулась пальцами соли. Вошедшие сестры расселись по местам. Все выглядели здоровыми. Все были опрятно одеты, словно ничего и не случилось. Но я ощущала их страх и настороженность.

Кто-то сразу опустил пальцы в соль, радуясь знакомому ощущению. Кто-то мешкал и делал это с явной неохотой.

Руки Аши оставались лежать на коленях. Ее сущность была самой холодной из всех.

– Если не хочешь дотрагиваться до соли – и не надо. Я просто хочу, чтобы вы все увидели мою правду, как я вижу правду каждой из вас.

Аша не удостоила меня ответом и рук с колен не сняла. Ничего, переживу.

Я повернула голову. Меня окружали знакомые души. Знакомые ощущения.

– Рада снова видеть вас всех, – улыбнувшись, сказала я. – Я скучала по вам.

Это было правдой. Сегодня я собиралась говорить только правду.

– Надеюсь, что события последних недель не обернулись для вам особыми трудностями… хотя случившееся и поколебало привычное течение вашей жизни. Я вполне понимаю ваши страхи и тревоги. Ведь слишком многое изменилось и продолжает меняться.

– Лучше расскажи, как ты убила Зрящую мать, – сердито бросила мне Аша.

Вдоль стола пробежала волна страха, горя и гнева. Эреккус шагнул ближе, готовый, если понадобится, связать Ашу, но я подняла руку.

– Я не убивала Зрящую мать, но готова взять ответственность за ее гибель.

Губы Аши скривились в презрительную усмешку.

– Для тебя мирские желания всегда были важнее деяний ордена. Никого из нас не удивляет, что ты злодейски убила Зрящую мать и легла под вампира, чтобы стать королевой. Неужели ты ждешь, что мы последуем за тобой?

Раньше ее слова больно бы ударили по мне.

Сейчас я не испытывала к Аше ничего, кроме жалости. В ней говорил страх, только и всего.

– Я ничего от вас не жду. Я постараюсь кое-что вам дать. Брать предлагаемое мной или нет – решать каждой из вас.

– И что же такое ты хочешь нам дать? – все тем же издевательским тоном спросила Аша.

– То, что очень долго скрывалось от всех нас. Правду.