Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Портрет старика в красном» – поздний Рембрандт. Художник переживал не лучшие времена: много потерь, разочарований, мало заказов, много долгов. Он снимал дом на улице Розенграхт – её назвали «еврейским кварталом», где жили эмигранты из Испании и Португалии, бежавшие от инквизиции. Рембрандту нравились соседи, он любил с ними разговаривать, наблюдать за их жизнью, узнавать их традиции и обычаи. Один из ближайших друзей Рембрандта и любимых собеседников – главный раввин Амстердама Менаше бен Исраэль, один из умнейших людей своего времени, его учеником был Барух Спиноза. Рембрандт изучал каббалу, иврит, Ветхий Завет и беседы с Исраэлем увлекали художника, открывали ему новые смыслы в жизни и в искусстве. Он размышлял о героях Библии, о законах бытия, о достоинствах человека. «Не говорите – время идёт. Безумцы – это вы проходите». Старик в красном, вероятно, сосед Рембрандта. В его глазах много мудрости и много печали, а удивительное сплетение света и тени создаёт ощущение живого таинственного существования. Почему у старика такой грустный взгляд? Может быть потому, что он видел слишком много людей.
«Всепроникающий свет, который создал Всевышний в дни творения, а затем сокрыл, так что увидеть его могли только избранные, и Рембрандт – один из них» (раввин Авраам Ицхак Кук).
«И чередом перед ним пошли аптекари, солдаты, крысоловы, ростовщики, писатели, купцы – Голландия смотрела на него, как в зеркало. И зеркало сулило правдиво – и на многие века – запечатлеть Голландию и то, что одна и та же вещь объединяет все эти – старые и молодые – лица, и имя этой общей вещи – свет» (Иосиф Бродский).
«В этих экзотических голландских евреях жило ещё дыхание еврейской традиции, жило ещё многое, что отдавало Востоком и отзвуками далёкой их родины» (Леонид Пастернак).
Вглядитесь в лицо старика – и откроется целый мир чувств, переживаний, утрат, глубочайшего смирения и терпения перед ударами судьбы. На Востоке говорят: «Терпение – это красиво». Мне нравится эта арабская поговорка – это особое терпение перед разными превратностями жизни, гордое терпение. Человек получает удар и понимает: если будет относиться к ним спокойно, гордо, терпеливо, то Господь выручит его и дальше всё сложится хорошо; но даже если не сложится хорошо – он сумел достойно пережить неприятности, он понял, что кроме житейских бед и обид есть более высокие чувства и события, которые позволяют человеку перетерпеть, пережить, перенести удары судьбы. И это красиво. Человек, который стойко терпит невзгоды, нападки, несправедливость – ведёт себя красиво. Красота – тоже особое слово, означающее нечто соразмерное, соответствующее порядку вещей и событий, созданных Богом. Уметь выглядеть и поступать красиво – в этом заключается чувство достоинства и гордости.
Екатерина Великая, конечно, обладала точным и тонким вкусом, у неё была изумительная художественная интуиция. Она выбирала всегда самое лучшее, ценное и значимое, причём её привлекали не только знаменитые, великие мастера – она ценила красоту и очарование художников неизвестных. Например, чудесный Бернардо Беллотто – его, к сожалению, мало знают, а он прекрасен. Екатерина приобрела несколько совершенно изумительных его пейзажей – портретов городов.
Бернардо Беллотто – итальянский художник XVIII века, ученик и племянник великого Каналетто. Он прославился как мастер ведуты – документально точного архитектурного пейзажа. Поразительная точность и фантастические переживания, настроение в изображениях его городов. Точность его работ такова, что картины художника, изображающие Варшаву, сыграли решающую роль в реконструкции города после Второй мировой войны. «Площадь Нового рынка в Дрездене» – гордость Эрмитажа. Художник с любовью рисовал город, в котором он был счастлив и успешен: Август III, коллекционер и покровитель искусств, пригласил Беллотто занять пост придворного живописца короля и назначил ему самый высокий оклад, который когда-либо выплачивался художникам при саксонском дворе. Реальность, которая не мешает чувствительности, и чувства, которые не искажают реальность; умение с необыкновенной точностью передавать характер и архитектуру города, его настроение: художник дорожил мельчайшими деталями и осторожно, благоговейно, любовно дарил им бессмертие.
Художественный музей – это организм: сложный, хрупкий и всё, что находится в нём, соединяется друг с другом таинственным образом. Все вещи – будто фрагменты единого целого, единой картины, и каждая деталь подчёркивает красоту и гармонию целого. Когда рассматриваешь музейные экспонаты, понимаешь, что за каждым – судьба человека, который его нашёл, полюбил, оставил у себя. Каждый музейный предмет – напоминание о тех людях, которые когда-то обратили на него внимание, очаровались его красотой. Музейные коллекции – всегда память о тех, кто их собирал. Екатерина Великая с азартом и страстью собирала сокровища и никогда не скупилась – она всегда хотела владеть лучшим из всего возможного, и у неё получалось. Одна из приобретённых коллекций, которой гордится Эрмитаж, – коллекция Пьера Кроза.
Братья Кроза – Пьер и Антуан – одни из самых богатых людей Франции, уважаемые финансисты и известные коллекционеры. Пьер Кроза – королевский казначей. «Сказать, что Кроза был богаче короля, значило бы сказать очень мало. Короли делали долги, Кроза – делал деньги, а долгов не имел. Кроза был мастер остроумных финансовых операций. Король пользовался особым доверием регента, Филипп Орлеанский давал ему не только поручения дипломатические и коммерческие, но и более изысканные: поручал приобретать ценные произведения искусства», – писал Михаил Герман. Современники считали, что собрание братьев Кроза – это «самое большое количество сокровищ живописи и различных редкостей XVIII века, которое могло быть собрано частными лицами».
Пьер Кроза довольно быстро отошёл от финансовых дел и посвятил себя искусству: он собирал редкие книги, гравюры, драгоценные камни, живопись, ему нравилось опекать и поощрять художников. Антуан Ватто принял приглашение Кроза пожить у него в замке. Он жадно набросился на шедевры Кроза и не знал иных радостей, как только без конца рассматривать и копировать великих мастеров: Рубенс, Джорджоне, Тициан, Ван Дейк – более 400 великолепных полотен великих художников. У Ватто разбегались глаза. Он наслаждался великолепным пиршеством красоты и считал время, которое он провёл у Кроза, самым счастливым и спокойным в своей жизни. Пьер Кроза считал, что художественные произведения должны быть доступными для тех, кого искусство волнует и интересует. Он устраивал особые вечера в своём роскошном замке, показывал свои сокровища, рассказывал о них и опубликовал несколько больших альбомов – гравюры с великих картин. Первый альбом по искусству – «Кабинет Кроза». После смерти Пьера Кроза часть коллекции была продана с аукциона, а вырученные деньги, согласно завещанию, были отданы на благотворительные цели в пользу бедных художников. Племянник Пьера Кроза, барон де Тьер, стал наследником основной коллекции своего дяди – он увеличил её и своими ценными приобретениями.
После смерти Тьера коллекцией заинтересовалась Екатерина Великая. Она поручила Дени Дидро, выполнявшему многие её поручения, Дмитрию Алексеевичу Голицыну, российскому посланнику во Франции, и женевскому коллекционеру и торговцу картинами Франсуа Тропшену договориться о приобретении коллекции. Переговоры шли полтора года. Цена была высока – 460 тысяч ливров. Скандал в парижском обществе был грандиозный: страну покидали редчайшие ценности, и винили Дидро. Он писал:
«Я вызываю самую настоящую общественную ненависть. И знаете почему? Потому что я посылаю Вам картины. Вопят любители, вопят художники, вопят богачи. Императрица собирается приобрести собрание во время разрушительной войны. Вот что всех унижает и повергает в смущение».
Действительно, Россия вела турецкую кампанию, и Франция очень боялась усиления России, интриговала против Российской империи и лично Екатерины II. Конечно, Францию не могла не раздражать и
