Арсенал эволюции - Андрей Морголь

стражников, осыпать всех  угрозами и  всячески сопротивляться  аресту.

Сейчас она  была  похожа  на  маленькую  девочку,  которой  по  ошибке

подарили очень большую  и красивую  куклу, а  потом, спустя  несколько

минут счастья, взяли  да и отобрали.  Во взгляде Верховной  Волшебницы

струилась горечь,  глубокая  тоска,  разочарование и  боль.  На  глаза

железной леди начинали наворачиваться слезы. А во мне жгучим  пламенем

разгоралось чувство  стыда. Но  то были  еще цветочки!  Наблюдая,  как

уводят обернутую  в какую-то  простыню волшебницу,  у входа  я  увидел

потерявших от  недоумения чувство  пространства  и времени  Арлету  со

Скоксом. Охотница, едва мы с  ней пересеклись взглядами, закрыла  лицо

ладонями и выскочила из номера прочь.

    — Какого черта! — взревел я и рванул за девушкой.

    Однако пробиться  к  выходу  сквозь  толпу  дружинников  оказалось

проблематично. Когда это мне удалось, Арлеты и след простыл. Ну и  где

теперь ее искать?  Кипя от ярости,  я ворвался обратно  в комнату.  На

этот раз пришлось плюнуть на все свои предубеждения. Нецензурная брань

изливалась из меня  таким потоком, что,  услышь меня выпускная  группа

профтехучилища, ребята с удовольствием  на будущее конспектировали  бы

все в блокноты.

    — Кто ее  привел? —  Я в бешенстве  озирался по  сторонам. —  Кто,

спрашиваю?! Ты?

    Я повернулся  к  волшебнику, подскочил  к  нему и  замахнулся  для

удара, но  бить  не стал.  Скоксом,  видите ли,  овладела  апатия.  Он

прислонился к  стене  и  бездумно  созерцал  самую  далекую  точку  во

вселенной. Еще один  тоскует о  своей любви. Сегодня,  для того  чтобы

появился шанс спасти миллионы задниц, мне пришлось разбить три сердца.

Отчего же тогда на душе так хреново?

    — Арсенал,  —  прозвучал в  тишине  голос князя.  —  Это  какое-то

недоразумение. Твоих  друзей никто  не  брал. Я  не знаю,  откуда  они

здесь.

    — Кажется,  я  знаю!  Ну  что, доволен?  —  встряхнул  я  все  еще

молчащего Скокса. — Доволен, я спрашиваю? Какая же ты все-таки  тварь!

Ненавижу все ваше племя чароплетов несчастных!

    Едва натянув штаны с рубашкой, я выскочил на улицу.  Останавливать

меня никто не решился. По Гладе я  бродил всю ночь. Ходил и не  видел,

куда иду. Три раза чуть не попал под колеса экипажей. Один раз ко  мне

попыталась пристать местная шантрапа — видимо, забрел в  специфический

район, — однако  что-то их остановило,  и трогать меня  не стали.  Уже

утром  незнамо  как   я  добрел  до   княжеского  дворца,  куда   меня

беспрепятственно впустили,  пришел в  комнату,  где когда-то  жили  мы

вдвоем с  Арлетой, сел  на  пол, обхватил  руками подушку  и  принялся

пялиться в стену.

    Глава двенадцатая, командировочная

    Возможно,  некоторые  мои  недруги   могут  назвать  меня   хамом,

наглецом, подлецом,  кидалой  и беспринципным  негодяем.  Может  быть,

таковым я и являюсь  на самом деле. Однако  после всего содеянного  за

последнюю неделю  даже  такую  отрицательную личность,  как  я,  может

плотным покрывалом накрыть  черный депрессняк. С  горем пополам я  еще

мог оправдать  свои  действия и  пережить  их последствия,  но  потерю

самого дорогого, чего удалось добиться в этом мире, простить себе было

невозможно. А  ведь  все могло  пойти  совсем иначе.  Если  бы  каждый

следовал плану до конца — не  было бы стыдно перед Гиссандрой,  ничего

не узнал бы Скокс, и Арлета по-прежнему светилась бы счастьем рядом со

мной. Зачем же этот князь вломился в гостиницу раньше времени?

    Три дня безвылазно провел я в  гостевых покоях, три дня ничего  не

ел, лишь  изредка  пил воду.  Как-то  заходил Пагом.  Плел  бессвязную

несуразицу, мол,  ему  жаль,  что все  так  получилось,  извинялся  за

нелепые попытки  поиздеваться надо  мной тогда,  во внутреннем  дворе.

Заглядывал один  раз  и  Радзивилл.  Тоже  соболезновал,  оправдывался

государственной необходимостью.  Их  речи  я оставлял  без  ответов  и

вообще каких-либо  знаков  внимания.  Не  имело  смысла.  Каждый  день

появлялась Ланна, приносила еду и  воду, пыталась покормить, но  после

неудачных попыток со  вздохом покидала  комнату. А  на четвертый  день

меня посетил поручик Атом.

    — Слышал, что на тебя чары не действуют, — с порога заявил  вояка.

— Ну, ничего.  В нашей деревне  волшебника отродясь не  было, так  что

приходилось выкручиваться самим. Держи.

    И он протянул мне флягу.

    — Это что? — даже не из любопытства, а скорее по привычке  спросил

я.

    — Говорю же, в  моей деревне волшебников  не было. Лечились  сами,

как могли. Это по бабушкиному рецепту. Ты пей — оно поможет.

    Ну, я и хлебнул, чего уж там. Щедро так хлебнул, без задней мысли.

Выражение  полного  безразличия  на   лице  пришлось  наспех   сменить

выпученными в  панике  глазами.  Атом тоже  прилично  забеспокоился  и

вырвал флягу из рук:

    — Ты что ж так резко, а? Его маленькими глоточками пить надо!

    А у  меня за  грудиной  жгло так,  будто я  проглотил  раскаленную

арматуру. Впервые за прошедшие трое суток я поднялся с места, да еще и

начал нарезать круги по комнате, пока Атом не выловил мой  беснующийся

организм и не влил в него стакан воды. Полегчало. Но…

    Уже через пять минут я был в стельку пьян и со слезящимися глазами

рассказывал этому  практически  первому встречному  человеку  о  своей

несчастной любви. Вот, оказывается,  какие знатные декокты  намешивала

бабка поручика. Вот что значит участкового волшебника на селе не  было

— сразу настои гнать сподобились!

    Прерываясь  рыданиями,  я   не  останавливался,   пока  не   излил

собеседнику всю душу,  и практически  в ту же  минуту меня  отпустило.

Откатилась пелена опьянения  и утащила за  собой тучи депрессии.  Нет,

настроение,  конечно,  не   обернулось  таким,   что  впору   прыгать,

радоваться и хохотать, но легче на душе стало неимоверно. Я  встряхнул

головой, охая и вытирая слезы.

    — Кстати,  к чести  князя, —  он организовал  тщательнейший  поиск

твоей девушки,  —  сообщил  Атом,  заметив, что  я  уже  адекватен.  —

Подключил практически  всех людей,  но она  даже следов  не  оставила.