Гранат и Омела (СИ) - Морган Даяна

Старик потрепал ее по плечу и рассеянно ответил:

— Потихоньку, от одной беды к другой. Эстела тоже в порядке, учится.

— Учится? — с недоверием переспросила Авалон. — Где?

— Да там же, где и ты. Она ж писала, что видится с тобой постоянно, — сказал он, и Авалон ощутила на коже склизкие лапы дурного предчувствия. Ей показалось, что синьор Леандро лишился рассудка, но она не успела задать вопросы, чтобы развеять сомнения, когда по деревне разнесся перезвон сбруи и топот лошадей. Десятка лошадей.

Сердце ушло в пятки.

Инквизиция.

Не успев сообразить, что делает, она заслонила собой тощего старика и сжала до боли его трость, чтобы и самой не упасть. По ногам пролетела дрожь, а живот скрутило до острой рези. Горло мгновенно пересохло. Авалон понимала, что на этот раз не убежит. А рядом нет Дамиана, который смог бы ее защитить. Видимо, Элеонора, будь она неладна, оказалась права.

Судьба найдет тебя. Она идет по твоему следу, точно охотничий пес.

Или храмовый волк.

Раздалось конское ржание, мужские голоса. Авалон почувствовала, как на нее волнами набегает слабость, в глазах потемнело. Но прежде, чем лишиться сознания, она услышала обрывки разговоров, которые велись на трастамарском.

Марта рядом облегченно выдохнула.

— Чтоб им сока полно было! Испугали до усрачки! — беззлобно пробурчала она и указала за дом синьора Леандро. — Это за тобой. Я отправляла весточку о твоем здоровье.

Авалон удивленно уставилась на нее. Марта только открыла рот продолжить, когда за дом свернул человек в полном воинском обмундировании. Держа руку на рукояти меча в ножнах, он снял шлем, заметив троих человек, стоящих у алтаря Персены. Авалон вскрикнула от радости и побежала вперед. Ноги быстро подкосились от слабости, но Хорхе успел ей навстречу и подхватил. Авалон обняла его. А потом расплакалась, внезапно ощутив себя в полной безопасности.

— О, отлично! Успел к самому началу, раз вы еще не раздеты! Не люблю опаздывать.

Авалон, шмыгая носом, выглянула из-за наплечника Хорхе и глупо рассмеялась над шуткой Баса. Одетый в камзол из плотной серой шерсти с серебряными пуговицами и подбитый мехом плащ, скрепленный серебряной застежкой, он казался королем. На плаще красовалась вышитая жемчугом мандолина.

— Выглядишь скверно, mi corazon. — Он отклонился и обвел ее нарочито пренебрежительным жестом. Его тонкие руки были облачены в перчатки, отороченные мехом. — Чем тебя кормили? Инирским снегом?

Смех Авалон вновь перерос в плач, и Бас перестал корчить смешную физиономию.

— Эй, тише-тише, иди сюда!

Хорхе смущенно кашлянул и отодвинулся, а Авалон со всех оставшихся сил обняла Баса, зарывшись носом в его волосы. Ее окутал знакомый запах: грушевое масло и нектариновые косточки, персиковая мякоть, смешанная со сладким абрикосовым бренди. Она расплакалась пуще прежнего.

— Ну-ну, ты так промочишь мой новый камзол, — со смешком пожурил ее Бас и погладил ее по волосам. — Теперь все в порядке, mi corazon. Ты в безопасности. Я привез эскорт, достойный королевы, чтобы доставить тебя по велению Каталины в Наварру. Ты дома.

Авалон, хлюпая носом и размазывая по лицу слезы, отстранилась. Она хотела ответить, что дом ее здесь, сгоревший и истлевший, похороненный ее виной, но не стала портить момент. Бас еще раз погладил ее волосы и, пристроив ее руку на свой локоть, медленно пошел в сторону оставленного эскорта. Хорхе, шедший по правую руку от Авалон, ободряюще подмигнул ей, отстукивая ритм шагов копьем с листовидным черенком, сужающимся в пику.

Рыцарей было двенадцать — элитные бойцы королевской гвардии, облаченные в вареную кожу и трастамарскую резную броню, скрывающие лица за полушлемами, украшенными гранатовыми лозами из чеканного серебра. Боевые кони всхрапывали и били копытами промерзшую землю, усыпанную мокрыми после дождя листьями. Бас уже довел Авалон до кареты, когда ее за руку тронула Марта.

— Здесь наши пути расходятся, дорогая, — с сожалением сказала она и нежно коснулась ее щеки. — Надеюсь, что дальше Персена присмотрит за тобой вместо меня.

Авалон не удержалась и обняла владелицу гостиницы. Она и подозревала, что можно испытывать к почти незнакомому человеку такую невероятную благодарность. Она хотела попросить Марту поехать с ней во дворец, но удержалась: ее ждал дом, родной человек и гостиница. Как только они разорвали объятия, Бас ловко влез между ними и вложил в ладонь Марты увесистый кошель.

— За труды. Спасибо, что уберегла ее.

Марта возмутилась, что ее помощь хотят купить, но явно только для виду. Побурчав, она быстро спрятала кошель в складки плаща и улыбнулась.

— Я буду рада от тебя любой весточке.

Они еще раз сердечно обнялись, и Авалон с помощью Баса забралась в карету. Он заскочил следом и, дождавшись, пока Хорхе захлопнет дверцу, развалился на сиденье.

— Если я сейчас же не услышу всю историю, умру от любопытства!

Четыре дня они болтались в карете, поскрипывающей на неровностях дороги, и большую часть путешествия Авалон пересказывала свои злоключения, а остальное время — спала. На остановках подходил Хорхе, и рассказ повторялся в сжатом варианте. Лекарства, привезенные Басом от Аурелы, помогли Авалон окрепнуть достаточно, чтобы подготовиться к возвращению в придворную жизнь, где ей пришлось прямо с дороги в ночи поведать свою историю в третий раз, теперь — Каталине и мадам Монтре. И за все три раза Авалон утаила лишь одну деталь: жгучее чувство, просыпавшееся в ней при упоминании Дамиана. Она не обмолвилась ни словом о том бархатном чувстве, которое он в ней зародил.

— Так значит, этот ящерный выродок пожелал нас обмануть! Вот почему он так спешно объявил о помолвке с принцессой Хилдегэйрд из Вардена! — яростно произнесла Владычица Вздохов, развалившись в мягком кресле. — И хорошо, что ты додумалась избежать соития с бастардом. От этого пострадала бы репутация Каталины.

Каталина перегнулась через стол и дотронулась к руке Авалон. Ее рыжие волосы поблескивали в мерцающем тускло-желтом свете свечи, от которой остался лишь кургузый огарок.

— Я рада, что ты в порядке, Ава. Я очень сильно виновата перед тобой и сделаю все, чтобы возместить за все неудобства. Давайте начнем с того, что отправим Авалон спать, мадам, а утром за завтраком обсудим дальнейшие возможности.

Авалон так устала, что смогла только кивнуть. Ее сопроводили в покои, которые соседствовали с комнатами Каталины и мадам Монтре в восточном крыле дворца и которые Авалон хорошо знала: она жила здесь вместе с Каталиной во время обучения. Просторное помещение, устланное коврами, с большой кроватью под балдахином. У стен, обшитых резными деревянными панелями, словно солдаты, выстроились несколько сундуков, — видимо, покои давно никто не использовал, — заполненных женскими туалетами.

Не дав служанкам помочь, Авалон впопыхах помылась в огромном тазу, что ей принесли, быстро облачилась в нижнюю рубашку и юркнула под одеяло. Покои не успела протопить как следует, поэтому она еще какое-то время дрожала и дышала на мерзнущие руки. Служанки спешно вычерпали воду и вынесли таз, оставив Авалон наедине с тишиной и темнотой. За окном гремел ветвями ветер и собиралась новая гроза. Раскаты далекого грома раскатывались по небу, точно зычные удары кузнечного молота. Авалон съежилась, подоткнула под ступни побольше одеяла, чтобы они не мерзли, и уставилась в потолок. Ей казалось, что она уснет сразу, но сильная усталость как будто мешала ей перестать думать. Она вспоминала все, что с ней произошло за последние недели, и не могла отделаться от чувства, что зря она вернулась домой. Стоило остаться на тех источниках и никуда оттуда не уезжать. Потом она вспомнила Дамиана и опять пожалела, что ни разу так и не дотронулась к его волосам. Так она и лежала одна в прохладной постели, представляя сотни вариантов развития истории, если бы она позволила себе подобный жест.

Авалон уже впадала в дрему, когда в сонные мысли вторгся образ девочки в клетке. Она вцепилась в прутья клетки, трясла их, пыталась вырвать, сучила босыми ногами и ободранными пальцами, и кричала на Авалон. Буйвол напирал, тряс головой и целился обрубленными рогами ей в живот. Авалон пыталась объяснить, что она хотела помочь, но это было невозможно.