Гранат и Омела (СИ) - Морган Даяна

Хорхе на удачу слегка тронул ее за предплечье и отошел к двери, сохраняя на лице невозмутимую маску.

Авалон не успела и шагу сделать, как из толпы вынырнул Бас с кубком вина. Заметив ее, он подхватил со стола второй кубок и подошел.

— Хоть ты знаешь, зачем она нас всех собрала? — с надеждой спросила Авалон. — И почему я так выгляжу?

Бас всучил ей кубок и, отхлебнув из своего, пожал плечами.

— Понятия не имею, но надеюсь, эта скука кончится оргией.

Глупая шутка развеяла дурное предчувствие Авалон. Хихикая, она поднесла к губам кубок, чтобы скрыть неподобающее выражение лица. Пригубив терпкое вино из абрикосов и хурмы, Авалон почувствовала в нем помимо миндальных ноток еще и крупинки веселости, сладостью напомнившее сахар. Она соскучилась по Басу и его непристойным шуткам. Сделав маленький шаг вбок, она прислонилась своей рукой к его, чтобы выразить признательность. Бас, сдув с глаз черную кудрявую прядь, покосился на Авалон. Губы его растянулись в хитрой усмешке.

— Заигрываешь, mi corazon? Я могу и польститься, — хмыкнул он и подмигнул ей.

Авалон скрыла широкую улыбку за еще одним глотком вина. Голову наполнила легкость.

— Я не в твоем вкусе, — шепнула она ему.

— Длинноваты волосы, — изобразив сосредоточенность и оглядев ее с головы до ног, согласился Бас. Авалон едва сдерживала смех, щекочущий горло. — И не длинновато кое-что другое.

Авалон фыркнула от смеха. Бас картинно испугался собственной дерзости, забавно округлил глаза и прикрыл рот рукой. Так бы они и дальше обменивались колкостями, если бы не раздался звон. Каталина, облаченная в темно-зеленое платье, подчеркивавшее золото ее волос, несколько раз ударила ножом по кубку.

Авалон передернуло, когда она вспомнила младенца в колбе.

— Спасибо всем, кто смог так быстро собраться для сегодняшнего мероприятия. Я безмерно благодарна вам. Надеюсь, сегодняшние угощения вам понравятся не меньше, чем те, которые мы приготовили для завтрашнего бала.

— В честь чего бал?

— Не знаю. — Бас уже всерьез нахмурился, покачивая в руке кубок. — Да чтоб меня инквизиторы зажарили, если кузина не плетет какие-то интриги. Срочный прием, о котором мне сообщили на рассвете. К чему такая спешка?

Тревога опять вернулась. Авалон чувствовала, как она въедается в кожу, точно яд, и отравляет каждую мысль. Не хочет ли Каталина обвинить ее в смерти наследницы? Или обвинит в пособничестве инквизиторам? Желудок выкрутило от страха. Он усугубился, когда она увидела Филиппе, возлежавшего на кушетке, устланной подушками. Он, не мигая, смотрел прямо на нее. Старый ужас заполз зудящими червями под кожу. Авалон захотелось разодрать себе грудную клетку, чтобы выловить их. Придвинувшись к Басу, Авалон повела плечами, как будто стряхивая с себя липкий взгляд Дубового Короля.

— В нынешнее тяжелое время приходится действовать быстро, — тем временем продолжала Каталина. — Я собрала вас всех здесь, чтобы вы засвидетельствовали будущее соединение двух любящих душ. Персена голосами Владычиц благословила союз влюбленных, о чувствах которых не подозревал только слепой. Авалон Эйгир…

Сердце Авалон рухнуло вниз. Тело сковало ужасом. Она перевела взгляд с Каталины на Филиппе.

Лучше я умру.

— И Басилио рей Эскана.

У Баса вино потекло из носа, он закашлялся. Каталина засмеялась и первая захлопала. Оцепеневшая Авалон опять посмотрела на королеву, не вполне сознавая, что происходит. Зал наполнился аплодисментами. Авалон не отрывалась от глаз Каталины, глаз лгуньи, в которых сияла радость. Бас рядом кашлял. Авалон низко опустила голову, скрывая заалевшие щеки, не зная, был ли виной этому жару позор, вино или чувство предательства.

Авалон вновь подняла взгляд на свою королеву. На Королеву, не подругу.

Титулы всегда устанавливают границы между людьми, и горе тому, кто об этом забудет.

Персена голосами Владычиц благословила союз влюбленных, о чувствах которых не подозревал только слепой.

Авалон знала, что все это ложь. Не было никакого благословления Персены, не было никаких чувств между ней и Басом. Владычицы не могли слышать веление Персены, потому что оно было бы ложью. Она поняла: для Каталины нет ничего святого, кроме власти. Скорее всего, она даже не верила в Персену, учитывая, что не отправила нерожденную дочь на Берег. Авалон глотнула вино, чтобы хоть что-то сделать. Оно стало горьким, как и налипшее на нее разочарование.

Бас пошел к Каталине, оставив Авалон в одиночестве среди гнетущих поздравлений. Она стояла посреди пестрой толпы гостей, но чувствовала себя одинокой наедине со всей этой ложью. Ложью, которую она предлагала всем вокруг. Ложью, которой ее окружали саму. Ложью, в которой она убеждала саму себя, пока не перестала слышать звучание правды. Пока не перестала понимать, что весь ее мир — это и есть ложь. И пока не столкнулась с правдой лицом к лицу.

Все ожидали от Авалон, что она подойдет к Каталине, но она осталась на месте, вынудив королеву подойти. Непростительное оскорбление. Однако Каталина улыбнулась ей.

— Ваше Величество, — Авалон изобразила самый отвратительный, деревенский книксен. Титул Каталины горчил на языке. Она привыкла звать ее по имени, подругой, однако теперь эти вольности оказались в прошлом, таким невероятно близким и далеким одновременно.

— Поздравляю, Авалон. Ваша помолвка очень меня радует. Я искренне надеюсь, что ваш союз окажется плодотворным.

Каталина приблизилась и поцеловала ее в щеку. Авалон захотелось стереть этот отпечаток с лица, но она не успела отстраниться, потому что королева быстро прошептала:

— Мне пришлось это сделать. Я приняла предложение девлетлю Саада из Орана. Он потребовал доказать, что омерзительные слухи о моем кузене всего лишь слухи. Я не могла поступить иначе, Ава. Он бы отказался. А мне нужна армия, чтобы победить Инир.

Каталина сделала шаг назад. Авалон видела в ее глазах надежду на понимание, но не нашла ее в своей душе. Каково бы ни было объяснение, она понимала одно: Каталина вновь ее продала, как породистую лошадь. Не удалось всучить одному покупателю, она сразу нашла другого.

— Мои поздравления, дорогая.

Авалон перевела взгляд на подошедшего, и ее едва не стошнило. В животе завязались узлы. Она посмотрела на кушетку, чтобы убедиться, что он действительно ей не привиделся. На подушках остался отпечаток тела.

Филиппе взял ее руку липкими толстыми пальцами и поднес к губам. Горечь надавила на корень ее языка.

— Я безмерно рад получить тебя невесткой в свою семью. — Любезность с двусмысленным подтекстом сочилась из него, как миазмы изнурительной, разъедающей болезни.

Он оставил мерзкий слюнявый поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Авалон хотела отдернуть руку, но он сжал сильнее и провел по внутренней стороне запястья. Потом рывком дернул Авалон к себе и поцеловал в щеку, обдав гнилостно-сладким запахом изо рта.

— Я же говорил, что ты будешь самой драгоценной в моей коллекции, Авалон. Я обещал тебя забрать, — сказал он тихо, вливая слова лишь в ее уши. — И вот мы здесь. С благословения Персены.

Последняя фраза буквально истекала ядом, перемешиваясь с сахаром его радостной улыбки.

Лучше бы я умерла в той деревне от клыков монстра.

— Извините, я скверно себя чувствую, — слова раскровили ей рот, голос дрогнул, но Авалон поспешно сбежала из зала на подгибающихся ногах, лишь бы он не увидел ее слез и не прибавил их к другим своим трофеям.

Глаза все-таки обожгло, когда она ворвалась в свою комнату, захлопнула дверь и вылетела на террасу. Перегнувшись через парапет, Авалон исторгла из себя желчь и вино. Ее тошнило снова и снова, пока она царапала руки и щеку, пытаясь содрать с кожи его прикосновения.

Играть с судьбой опасно. У нее куда больше опыта. А заигравшись, можно потерять бдительность, и тогда судьба найдет тебя. Она идет по твоему следу, точно охотничий пес. И ее не собьют со следа ни вода, ни снег, ни расстояния.