Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, он когда-нибудь относился к Уильяму так же, как он относится к Алану?
Он когда-нибудь задумывался, сколько боли причиняет своим безразличием?
Губы Уилла скривились в усмешке: Алан Маккензи был слишком занят делами вселенной, чтобы обращать внимание на столь низменные человеческие проблемы. Весь мир — его игрушка, а Уилл — просто кукла с набитой соломой головой и шарнирными конечностями, выверни некоторые из которых и он уже никогда не сможет подняться.
«Он слишком эгоистичен, чтобы о таком думать…»
Все резко остановилось. Взгляд Алана отстранённый смягчился, и Маккензи шагнул в сторону Уилла, сложив за спиной руки. Он слегка наклонил голову на бок, как заинтересованный чем-то щенок, и, прежде чем сарай потянулся темным туманом пробуждения, до Уильяма донёсся расплывчатый тихий голос Алана:
— Поторопись, Уилл. Все становится действительно слишком серьёзно…
— Проснись и пой, Уильям Белл! Тебя ждёт еще очень много дел. А вот я ждать в отличие от них не люблю.
Кто-то дёрнул штору и в глаза Уиллу ударил яркий солнечный свет. Зажмурившись он перевернулся на другой бок и накрылся одеялом с головой, надеясь хоть таким образом спастись от наглого нарушителя его спокойствия. Но вместо того, чтобы оставить Уильяма и дальше нежиться в кошмарах, чья-то рука бесцеремонно схватила его за одеяло и стянула его вместе с Уиллом на пол, несмотря на недовольное бурчание.
Шарль Делакруа никогда не отличался правилами приличия и завалиться посреди ночи в чужую спальню было для него чем-то настолько же простым, как для Уильяма прооперировать перекатывающееся под руками сердце или наощупь найти в мышцах пулю. Шарль Делакруа хорошо делал в этой жизни только две вещи: руководил вручёнными ему сотрудниками Ордена и занимался сексом. Возможно, между этими двумя фактами была определённая связь, но Уильям не горел желанием проверять на себе.
— Знаешь, я всегда считал вас другими.
Голос Шарля раздался над ухом копошащегося в одеяле Уилла. Кажется, он случайно попал ногой в пододеяльник и теперь не мог выпутаться из этого тканевого монстра.
— О чем ты? — голова Уилла наконец смогла выглянуть из-под безразмерного куска одеяло, и он сонно-рассеянным взглядом слипающихся от влаги глаз попытался сфокусироваться на маячившем перед ним лице Шарля.
Француз улыбнулся и отпрянул, отряхнув с пиджака пылинки. Занятно. Он уже оделся.
— Вы, — он ткнул в Уилла пальцем, — американцы, обычно слишком замкнутые в себе пуритане. По крайней мере все, кого я встречал были именно такими.
— Уверен, если забраться в заброшенную французскую деревушку, тебя примут за дьявола и сожгут тут же на костре.
Уильям попытался снова выбраться из одеяла, но только несколько раз раздражённо взмахнул руками и обессиленно рухнул на пол, сдаваясь на волю этому жестокому миру. Ему давно не было так же спокойно, как сейчас, лёжа на полу посреди прохладной спальни закутанным в глупое одеяло. Без бубнежа Алана над ухом. Без его ехидных комментариев. Уилл даже не чувствовал на себя его пристального вездесущего взгляда. Казалось, Алана Маккензи никогда не было в его жизни, а Уиллу всего лишь двадцать лет и впереди у него еще вся жизнь. Он давно не чувствовал себя так же умиротворённо, пускай ему и снился кошмар, половины из которого он уже не мог вспомнить.
Кроме Алана в жёлтом платье в цветочек.
— Очень… забавно, — цокнул Шарль и, ленивой походкой проплыв к вычурному старинному креслу, рухнул в него, закинув ногу на ногу. Он смотрел на вертящегося на полу Уилла, сцепив перед собой руки в замок, а затем неожиданно спросил: — Кому ты мстишь?
Уильям замер, нахмурился и с недоверием покосился на Шарля, вопросительно выгнув одну бровь и стряхивая с руки пододеяльник.
— Мщу?
— Да. Ты всегда такой… — Шарль замер, обдумывая подходящий эпитет, и его лицо едва не засветилось, когда он подскочил в кресле, подобрав нужное определение, — напряженно-сосредоточенный. Обычно с таким лицом люди кому-то мстят. Ну, — он подался вперёд и насмешливо поманил Уилла к себе жестом, как маленького щенка, — кто заставил тебя ощетиниться? Уверен, у тебя должна быть веская причина. Иначе бы ты не пришёл… ко мне. К слову сказать, я весьма удивлён твоему неожиданному возвращению. И даже не через пять лет.
Впервые за многие годы Уилл действительно почувствовал себя пристыженным и даже опустил взгляд, продолжая свою проигрышную борьбу с одеялом.
— Прости.
— Ни записки, ни сообщения. Даже рапорт не написал, хотя обещался! — обиженно вскинулся Шарль, но тут же обмяк в кресла, махнув на Уилла рукой. — Исчез с радара и теперь всего лишь говоришь «прости»? Чем вы там занимаетесь в американском департаменте? Если ты из него, конечно.
— Что за идиотские вопросы? — раздражённо рявкнул Уилл. — У тебя есть что мне сказать? Тогда говори, а не устраивай театральное представление. Ненавижу, когда со мной играют в загадки.
Уилл наконец смог выбрать из одеяла и теперь пытался рукой нащупать закинутую под кровать одежду. Плохая привычка, за которую ему всегда влетало сначала от нянечек, потому от матери, а в последние годы еще и от Эйлин Маккензи, для которой уборка квартиры превращалась в самый сложный квест в жизни. Ни Уилл, ни Алан никогда не отличались порядком в комнатах, а потому недовольное ворчание младшей по дому всегда сопровождало их воскресный вечер.
В субботу Эйлин никогда из принципа не убиралась, но не по религиозным взглядам, а из-за похмелья. В воскресенье утром же она просто предпочитала валяться в постели или куда-то нестись по своим супер-важным театральным делам. Так что каждый последний вечер недели оказывался для семьи Маккензи-Белл маленьким понедельником.
Штаны наконец были найдены с другой стороны кровати, и Уилл, поднявшись на ноги, несколько раз встряхнул их от налетевшей за ночь пыли. Рубашка оказалась закинута на спинку стула, а носки сюрреалистично распластались на краю старинного камина, напоминая собой знаменитую картину про течение времени. Он даже смог отыскать подтяжки, обмотанные вокруг бюста какой-то дамы. Кидать хмурые, полные гнева взгляды в сторону Шарля у Уильяма не было никакого настроения, но все же он фыркнул в его сторону, как обиженная лошадь, которой единственной не досталась в стойле морковка.
Шарль в ответ на это только улыбнулся и в примирительном жесте вскинул руки.
— Остынь, — мурлыкнул он, — я пошутил. Твоё досье чисто, как
