Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

В Большом доме на Литейном у начальника Петракова, майора госбезопасности Гаврилова, состоялся тяжелый разговор с заместителем начальника ГУНКВД по Ленинграду и области Огурцовым, который отчитал его за отсутствие значимых результатов. Поэтому совещание с сотрудниками своего отдела, вызванными на работу в воскресенье, Гаврилов проводил жестко, иногда даже срываясь на мат.

– Вот полюбуйтесь, товарищи офицеры! – Майор бросил на стол пачку собранных немецких листовок.

Текст содержал ссылку на слова Достоевского с критикой евреев, а далее разговор плавно переходил на то, что русский народ страдает из-за большевистской власти, во главе которой стоят все те же евреи: Каганович, Мехлис, Лозовский, засевшие в Кремле. Листовка призывала к борьбе против власти и к переходу на немецкую сторону. В низу странички был напечатан пропуск и прописаны гарантии лояльного отношения.

– Ну, что скажете? – нетерпеливо поторапливал подчиненных Гаврилов.

– Неубедительно написано, – осторожно высказался Солудев.

– Ты что, литературный критик, мать твою? – взорвался Гаврилов. – Ты оперативный работник. Может, что-нибудь поумней скажешь?

– Эти не с самолета, расклейка, – задумчиво протянул старший лейтенант Зубков, служивший в отделе с начала войны.

– То-то и оно, – уселся на свое место Гаврилов, немного успокоившись.

– Значит, налицо шпионско-диверсионная деятельность, – подхватил его мысль Мышкин.

– Молодец старлей, – похвалил его начальник, с недовольством посматривая в сторону провинившегося Солудева.

– Товарищ майор, – обратился к начальнику Петраков, – но ведь направление не совсем наше, скорее из сферы деятельности особого отдела.

– Я, майор, тоже так думал до сегодняшнего разговора с Огурцовым, только у меня ума хватило не говорить ему об этом, – вспомнил о разносе Гаврилов. – Товарищ старший майор мне объяснил, что действующая в подполье шпионско-диверсионная группа не может существовать и вербовать жителей города без хорошей материальной базы. А значит, от нашей работы напрямую зависит эффективность фашистского подполья. Плохо работаем – пособничаем врагу в его диверсионной деятельности. Заместитель начальника управления однозначно заявил, что ждет от нашего отдела серьезных результатов, тем более после пополнения отдела лучшими кадрами управления.

При последних словах он саркастически улыбнулся, по очереди оглядев новых сотрудников.

– Между прочим, наши коллеги контрразведчики уже приступили к масштабной операции, которая должна помочь выйти на фашистское подполье в городе, – видя, что его подчиненные озадачены услышанным, решил приободрить их начальник. – Сам подполковник Приматов разрабатывал план мероприятий.

Услышав имя легендарного в управлении госбезопасности специалиста, который сейчас руководил особым отделом армии на Ленинградском фронте, сотрудники немного ожили. Имя Георгия Приматова ассоциировалось с самыми удачными операциями ВЧК-ОГПУ, в том числе с разоблачением Савинкова.

На совещании были разработаны оперативные мероприятия и каждому сотруднику определили фронт работы. Мышкину с Зубковым поручили совместно с ревизорами райпищеторгов провести ревизию всех булочных города на предмет выявления поддельных талонов. Солудеву – проверить заводские типографии для идентификации их шрифтов с текстом немецких листовок. Петракову начальник поручил провести проверку работы распределительных продовольственных складов, на которые свозилось все продовольствие города по ладожской дороге.

– Ты только, Алексей Матвеевич, поосторожней, не поднимай большой волны, – предупредил Гаврилов, когда они остались вдвоем, – а то ты, я знаю, мастер наживать врагов. Обрати внимание исключительно на большие партии отпускаемых продовольственных грузов. Я думаю, по мелочам враги рисковать не будут. Предварительные результаты – мне на стол. И никакой самодеятельности. Договорились?

– Так точно, – отчеканил Петраков.

Семен Иванович Брюжалов засиделся в своем кабинете за составлением плана эвакуации населения, который ему предстояло зачитать на заседании городского комитета партии завтра утром. Доклад потребовал от исполкома ленгорсовета сам товарищ Жданов, который с января 1941 года изменил эвакуационную политику в городе, направленную на избавление от человеческого балласта, от той категории ленинградцев, которые не вносили в оборону города трудового вклада. Таким образом, в списки на эвакуацию в первую очередь вносились домохозяйки, дети, жены военнослужащих, уволившиеся с работы. План включал и учитывал все способы вывоза людей. В день, согласно ему, с вокзала уходило до четырех поездов, увозивших две-три тысячи человек. План учитывал также эвакуацию на автомашинах, доставлявших продукты и грузы через Ладогу, чтобы они не возвращались порожняком. Этим путем предполагалось вывозить от одной до трех тысяч человек в день. Итого – до пятнадцати тысяч человек в день.

«В иные дни столько же народу умирает от истощения», – удовлетворенно мелькнула мысль в голове советского служащего.

Когда Клаус Вебер прибыл в 1918 году в революционный Петроград, по документам он значился как Семен Иванович Кузнецов. Именно такие документы ему выдали по окончании немецкой разведшколы вместе с заданием внедриться в аппарат нового рабочего правительства, Петросовета. В Германию юный Клаус попал в 1915 году, когда вместе со всей семьей спешно покинул Москву, подгоняемый антинемецкими настроениями, которые сопровождались погромами и пожарами в немецкой слободе. Беспорядки, продиктованные началом мировой войны, не только уничтожили доходное ювелирное дело, которым семья Веберов много лет успешно занималась в России, но и вычеркнули из души молодого Клауса понятие Родины. И приехав в Германию, он, словно в отместку бывшей Родине, поступил на военную службу. А поскольку имел отличное гимназическое образование, знал несколько языков, то его сразу определили в разведшколу абвера, на восточное отделение. Клаус Вебер стал для немецкой разведки весьма ценным приобретением, так как его врагом была сама Россия, вне зависимости от политического режима.

По возвращении молодой человек без труда устроился в Петросовет на должность служащего самой низшей категории. Спустя короткое время он удачно женился на своей коллеге по работе Мариночке Брюжаловой, которая к тому же оказалось дочкой высокопоставленного работника городской прокуратуры. Поэтому он совершенно спокойно пережил несколько периодов борьбы с внутренними врагами, да к тому же сделал успешную карьеру. В середине двадцатых он вступил в партию, и уже в начале 30-х занимал должность заместителя начальника продотдела ленгорисполкома. Чтобы не остаться вечным замом, в середине 30-х он написал анонимное письмо на своего начальника, и в 1938 году занял его место. Поняв, что анонимки – хороший способ борьбы с профессиональными и честными людьми, он отправил в лагеря и подвел под расстрел с десяток офицеров из военно-командного состава Ленинградского военного округа и нескольких крупных работников из аппарата исполкома Ленсовета, которые отличались особенной принципиальностью и честностью. Кроме того, помог своему тестю сесть в кресло прокурора, обвинив действующего работника прокуратуры в подготовке государственного переворота. Таким образом, Семен Иванович создал себе очень хорошие условия для работы, поставив выше себя только тех из начальников, которые по морально-этическим качествам полностью ему подходили. Мало того, еще будучи замом в продотделе, он начал комплектовать кадры своего и других отделов из нужных ему людей и в первую очередь продвигал тех, на кого у него имелся какой-нибудь компромат.

Среди прочих, на работу в продотдел попал старый знакомый Семена Ивановича скупщик краденого и спекулянт Сосков. Под его опекой Кубышка, окончивший коммерческое училище, быстро стал полезен советской власти как специалист и быстро сделал карьеру, дослужившись перед самой войной до должности заместителя начальника продовольственного отдела исполкома.

Через несколько месяцев после начала войны, когда кольцо блокады только сжималось, к Клаусу Веберу пришел связной и передал задание – собирать информацию о продовольственных запасах города, а также о расположении складов. Он должен был задействовать свою агентурную сеть для уничтожения продуктовых запасов города и обеспечить встречу специальных диверсионных групп. Зная о криминальных связях Соскова, Брюжалов тонко выстроил свой план – устранил с помощью уголовников Павлухова и убедил руководство исполкома назначить Соскова на место убитого. Он знал, что жадный спекулянт обязательно разворует склад, и просто выводил его на необходимые действия, подбрасывая ту или иную информацию. Так сам он оставался в тени, и в случае провала Кубышки не попадал в поле зрения органов НКВД.