Олег Черниговский: Клубок Сварога - Виктор Поротников

Два наездника сшиблись на виду у войск и вновь разъехались в стороны. Когда противники сшиблись вторично, у Рюрика сломалось копье. Ярополк благородно отбросил своё копье и взялся за меч.

Поединок на мечах был недолог. Ярополк сумел разить Рюрика под мышку, и тот упал с коня. Подбежавшие гридни подхватили своего князя и унесли прочь.

Ярополк, потрясая копьём, стал вызывать на поединок среднего Ростиславича - Володаря. Тот принял вызов.

Володарь скакал на Ярополка на кауром тонконогом коне, защищённом кожаным чепраком со множеством металлических бляшек. Они издавали тонкий мелодичный звон, когда жеребец набирал ход.

Под Ярополком был жеребец белой масти, подаренный немецкой родней. Приученный к турнирам конь, казалось, сам выбирал нужный угол атаки. При разбеге эн резко встряхивал головой, словно задирая несущегося на него каурого скакуна.

Князья сшиблись: у обоих сломались копья. Однако удар Ярополка был так силен, что оглушённый Володарь бессильно завалился на гриву своего коня. Дружинники поспешили унести своего князя в безопасное место.

Ярополку принесли новое копье, и он вызвал на поединок младшего Ростиславича - Василька.

Из рядов немецкого войска летели торжествующие крики. В конных и пеших полках Ростиславичей царило унылое молчание. Было ясно, что Ярополк опытнее и сноровистее, берет прежде всего умением, а не силой. Он и по возрасту был гораздо старше каждого из Ростиславичей. Опыт подобных поединков, приобретённый Ярополком во время пребывания в Германии, сослужил ему ныне неплохую службу.

Воеводы Ростиславичей не ждали ничего хорошего и от поединка младшего, Василька, с Ярополком. Но отговаривать храбреца и силача от богатырской забавы было бесполезно.

На сей раз удача отвернулась от Ярополка. Василько сильным и ловким ударом копья выбил его из седла.

Полки Ростиславичей взорвались приветственными криками, в то время как по немецким шеренгам прокатился вздох разочарования и сострадания к поверженному Ярополку, которого уносили на скрещённых копьях гридни.

Но Васильку было мало этой победы. Он стал вызывать на бой графа Орламюнде. Граф, считавший делом чести принять вызов, выехал навстречу.

Проведя за свою жизнь не одну сотню поединков, он был уверен в себе. Если Ярополк сумел одолеть двух старших Ростиславичей, то ему просто Бог велел победить самого младшего.

Однако случилось невообразимое! При столкновении с Васильком у графа Орламюнде создалось впечатление, что он налетел на каменную стену. Копье графа разлетелось в щепки, а он сам с трудом удержался в седле. Копье Василька тоже сломалось. Противники взялись за мечи.

Сражаясь с Васильком, граф Орламюнде не мог видеть его лицо. На русиче был шлем с личиной: металлическая маска, блестящая и бесстрастная.

Теребовльский князь был настолько силен, что после нескольких ударов его меча щит графа пришёл в негодность. По мере того как граф Орламюнде изнемогал в схватке с могучим соперником, у него складывалось впечатление, что перед ним не живой человек, но железное существо. Этот монстр сейчас разрубит его пополам! У графа сломался меч, он схватился за кинжал, но тот вылетел из его руки, выбитый точным ударом. Все, смерть!

Увидев занесённый над ним меч, граф Орламюнде поднял руки, прося о пощаде. Русский князь убрал меч в ножны и снял с головы блестящий шлем.

Граф Орламюнде ахнул: перед ним была девушка!

- Кто ты? - промолвил по-русски поражённый граф. - Кто ты, прекрасная?

В ответ раздался мужской смех: все-таки это был мужчина.

Граф никак не мог избавиться от изумления. Он впервые в жизни видел мужчину со столь красивыми, женственными чертами лица. Брови вразлёт, огромные голубые глаза, опушённые изогнутыми длинными ресницами, божественные уста и длинные вьющиеся волосы светло-русого оттенка совершенно ошеломили графа и привели в растерянность. Как будто у него на глазах сильного витязя превратили в прекрасную девушку или, наоборот, восхитительную молодую женщину наделили гигантской силой. Природа то ли подшутила над младшим из Ростиславичей, то ли выказала ему свою величайшую милость, соединив, казалось бы, несоединимое: мощь и красоту.

- Теперь я твой пленник, князь, - сказал граф Орламюнде. - Ты волен повелевать мною.

Василько задумчиво покивал красивой головой. Затем промолвил:

- Граф, ежели ты дашь мне слово больше не вторгаться в пределы Руси, я дарую тебе свободу.

- Даю слово, князь, - без раздумий произнёс граф Орламюнде.

Василько протянул графу руку в кольчужной перчатке для рукопожатия, тем самым заключая мир…

Граф Орламюнде сдержал данное слово, без боя уступив Ростиславичам города Червен и Грабовец. После чего немецкое войско ушло в Германию.

Оставшийся без союзников Владислав Герман совершенно пал духом, когда под Устилогом польское войско оказалось лицом к лицу с полками Ростиславичей и дружиной Давыда Игоревича.

Польские воеводы убедили своего князя дать сражение русским.

Это была очень упорная битва. Польские рыцари дважды опрокидывали конные дружины Ростиславичей, но пешие полки галичан и волынян всякий раз спасали положение, не позволяя прижать русское войско к реке Буг.

Под вечер, когда Василько во главе теребовльской дружины и венгерских конников рассёк польское войско на две части, победа стала склоняться на сторону русичей.

Желая укрепить расстроенный центр своего воинства, Владислав Герман решился на отчаянную атаку встык перемышльского и галицкого полков. Польский князь повёл в сечу телохранителей: отборный отряд храбрейших витязей. От их удара галицкая дружина подалась назад, знамя упало. Все смешалось в яростной рубке.

Поляки воспряли духом и все сильнее теснили русичей. Но тут Владислав Герман был ранен стрелой в руку навылет. При мощном телосложении он обладал робкой душой избалованного ребёнка и жутко боялся боли. Бросив меч и щит, польский князь обратился в постыдное бегство, проклиная своих телохранителей, которые не уберегли его.

Видя бегство своего князя, поляки мигом лишились мужества и оставили поле битвы. К концу ноября Давыд Игоревич и Ростиславичи окончательно изгнали их за пределы Руси, отняв города Щекарев и Верещин.

Глава семнадцатая. ЯРОПОЛК ИЗЯСЛАВИЧ.

В одной старинной притче говорится: однажды лиса попросила барсука выгнать из её норы енотовидную собаку. Барсук прогнал собаку, однако облюбовал лисью нору и остался в ней жить.

Эту притчу Давыд рассказал братьям Ростиславичам как укор: их помощь вышла ему боком.

- Спору нет, вами биты и немцы и поляки, - молвил Давыд на пиру по поводу славно завершённой войны, обращаясь к братьям. - Без вашей подмоги мне одному ни за что не совладать бы с недругами. От всех владимирцев вам низкий поклон. - Стоящий над столом Давыд слегка поклонился в сторону Ростиславичей, сидевших напротив. - Однако дело вышло как в той сказке про барсука и лисицу. Кум пособил куме избавиться от незваного гостя и сам же куму из дома выгнал. Не по-людски это, братья. Не по-христиански.

Владимирские бояре, сидевшие за соседними столами, одобрительно загудели, соглашаясь.

Рюрик Ростиславич сдвинул на переносье свои жёсткие тёмные брови и сказал, глядя исподлобья:

- Коль на то пошло, брат, ты тоже согнал Ярополка с владимирского стола.

- Не я согнал, а великий князь киевский, - поправил Давыд. - Волею Всеволода Ярославича взял я Волынь, которую вы, братья, отнять у меня норовите.

- Что нами в бою было взято, то наше по праву войны, - резко бросил Рюрик.

- Ты не на чужой земле находишься, - заметил Давыд. - Я звал тебя на помощь по-дружески, по-братнему. Ты же отнял у меня почти половину вотчины и молвишь, что так и надо.

- К чему эти упрёки, брат? - вступил в разговор Василько. - Ты не одолел бы без нашей помощи поляков, не одолеть тебе их и в будущем одному. Поляки ещё придут с войной. Так пусть червенские города останутся у тех, кто может за них постоять. Уж мы-то отучим поляков без зова на Волынь ходить!

- Верные слова! - поддержал Володарь. - Пусть червенские города с нашими гарнизонами станут для Волыни надёжным щитом.

- Благодарю за заботу, - Давыд усмехнулся. - Надо понимать, что Белз захвачен вами, дабы оградить мои земли от вторжений с юго-запада, а град Перемиль - для защиты от врагов с юга. Со всех-то сторон вы обо мне позаботились, ничего не скажешь. Токмо я-то полагал, что на юго-западе у меня врагов нет, ибо там ваши владения лежат, братья Ростиславичи.

Владимирские бояре недовольно заворчали, выражая своё отношение к поступку Ростиславичей, которые, пользуясь случаем, захватили даже град Перемиль, до которого ни поляки, ни немцы не дошли. На этот город давно покушался Василько, спор из-за Перемиля был у него ещё с Ярополком Изяславичем.