Тебе держать ответ - Юлия Остапенко

На несколько секунд он почти поверил, что именно так дело и обстоит. Но затем дверь за его спиной вновь распахнулась, и в неё ступил человек, которому, в точности как Эду, ровным счётом нечего было делать на конунгском совете… если только совет не был созван из-за него.

— Здравствуй, Квентин, — сказал конунг так, словно они не виделись очень давно.

Эд позволил себе обернуться — и увидел, как наследник клана Фосиган склоняется в поклоне, куда более глубоком и церемонном, чем поклон Эда. Когда Квентин выпрямился, Эд заметил, до чего бледно и неподвижно его лицо — и понял, что неизбежный разговор с отцом ещё не состоялся, точнее, вот-вот должен был состояться. Лорд Фосиган пристально смотрел на сына, придворные прятали взгляды, в полном молчании ожидая распоряжений великого конунга.

Великий конунг долго смотрел на своего сына, и Эд знал, чего тому стоило не отводить взгляда — равно как и знал, как важно было его не отводить. Затем, видимо, удовлетворившись результатами испытания, лорд Фосиган лучезарно улыбнулся и сказал своим не по годам звучным голосом:

— Что ж, все в сборе. Можно начинать.

«Начинать что?» — подумал Эд отрешённо. Он ничего не понимал. Присутствие в этой зале его и Квентина недвусмысленно намекало на предмет разговора; однако Эд не мог предположить, что конунг вздумает делать из проделки своего сына достояние всего двора. Частные дела если и обсуждались в присутствии советников лорда Фосигана, то лишь в том случае, если дело имело государственное значение — то есть если выдвигалось обвинение в измене… коего Эд, с какой стороны ни посмотри, ни в малой степени не заслужил.

Конунг прошествовал к трону во главе стола и сел. Выдержав положенную церемониалом паузу, принялись рассаживаться и остальные. Эд и Квентин остались на месте.

Конунг сделал знак мальчику-виночерпию и поднял глаза. Встретившись взглядом с Эдом, тут же перевёл взгляд на Квентина.

— Приблизьтесь, сын мой.

— Мой лорд, — сказал Эд громко и твёрдо, — осмелюсь спросить, уверены ли вы в необходимости свершаемого?

Что-то загремело, и всеобщие взгляды обратились к источнику шума — это референдий от возмущения уронил чернильницу, и теперь она катилась по каменному полу к ногам Эда, смотревшего лорду Фосигану в лицо и будто не замечавшему потрясённые взгляды присутствующих. Лорд Фосиган, впрочем, также игнорировал эти взгляды. Он без улыбки смотрел на Эда.

Затем, когда молчание уже понемногу становилось зловещим, конунг указал Эду на стул в дальнем от себя конце стола. Эд поклонился и занял предписанное место. Референдий покосился на него со смесью изумления и отвращения, подавшись в сторону, хотя их разделяло четыре стула. Впрочем, об отношении этого тугодумного прощелыги к себе Эд давно знал.

Какое-то время писарь ползал под столом, разыскивая чернильницу. Затем все наконец расселись и принялись ждать развития событий.

— Сын мой, — в наступившей тишине негромкий голос конунга звучал мерно и чётко, — мне стало известно, что сегодняшнюю ночь вы провели вне стен замка. Это правда?

— Правда, отец.

Писарь попробовал кончик пера и вопросительно взглянул на референдия. Тот, в свою очередь, воззрился на сенешала, который напряжённо глядел на конунга, пытаясь уловить хоть какой-нибудь знак к началу документации допроса. Ибо что это будет именно допрос, сомнения уже пропали даже у Эда.

В этот миг он осознал, как удачно всё складывается. И попытался сдержать улыбку — почти успешно; впрочем, смотрел на него в этот момент лишь мальчик-виночерпий.

— Почему же, Квентин Фосиган, вы покинули стены замка, когда я, ваш отец и конунг, глава вашего клана, запретил вам делать это?

Сенешал кашлянул, так неуверенно и естественно, что на него никто не обратил внимания.

— Я жду ответа, сын мой.

— Отец… милорд… я ослушался вашего приказа из-за своей глупости и тщеславия и готов понести соответствующее наказание, сообразно с вашей волей, — со спокойствием и достоинством, делающим немало чести пятнадцатилетнему мальчику, ответил Квентин.

— Вы понесёте его, вне всяких сомнений, — так же спокойно отозвался конунг. — Что ж, в таком случае попрошу вас ответить, где вы провели эту ночь, чем занимались, кто сопровождал вас и так далее. Прошу вас при этом помнить о присутствии здесь свидетелей, на суд которых затем будет вынесена целесообразность вашего поведения. Итак, я слушаю.

Квентин сглотнул. Эд глядел на него, подперев голову рукой. Нельзя было даже допустить мысли, что события вчерашней ночи не известны ещё лорду Фосигану во всех подробностях, даром что ни с Квентином, ни с Эдом он не говорил. И с его стороны вынуждать сына каяться в не самых благовидных грехах перед посторонними, более того — официальными лицами было само по себе суровой взыскательной мерой. Не просто суровой, но и, воистину, достойной самообладания, необходимого будущему великому конунгу.

«Браво, мой лорд, — подумал Эд. — Вы, как всегда, великолепны».

— Я слушаю, сын мой. Где вы были?

— Я был в борделе, великий конунг.

Взгляд сенешала сделался умоляющим. Референдий, писарь и виночерпий, для которых новость была явным сюрпризом, разинули рты.

— Гастинг, задокументируйте, — обратился конунг к референдию, — что мой сын, Квентин Фосиган, в ночь на двадцать восьмое серпения был в борделе… в каком именно борделе вы были?

— «Алая подвязка», — краснея до ушей, ответил тот.

Писарь изменился в лице и низко склонился над столом, с преувеличенным тщанием разглаживая пергамент. Эд бросил на него заинтересованный взгляд — похоже, писарю это название кое о чём говорило.

— Итак, задокументируйте, что в ночь на двадцать восьмое серпения Квентин Фосиган был в борделе «Алая подвязка», — невозмутимо сказал конунг и взглянул на Эда. — Эд, ты знаешь этот бордель?

— Имею несчастье, мой лорд, — весело отозвался тот, неуместным тоном всполошив присутствующих и вызвав новые возмущённые взгляды.

— И как ты его оценишь?

— Это зависит от критериев оценки.

— Достойно ли это место для времяпрепровождения наследника конунгского клана?

— Ни в коей мере, мой лорд.

— Гастинг, — взгляд конунга пришпилил взмокшего референдия к спинке стула. — Почему вы не документируете? Вы оглохли?

— Но… милорд… — беспрестанно облизывая губы, начал тот. — Могу ли я… вы уверены… то есть в данных обстоятельствах…

Конунг продолжал смотреть на него. Тяжело сглотнув, референдий кивнул писарю. Тот усердно заскрипел пером. Сенешал откинулся на спинку кресла и промокнул лоб платком.