Космическая чума. Сборник - Гэри Вульф

— Понимаю, — проговорил я медленно, вновь в моей голове завертелись вопросы, и все они были связаны с недавней аварией.

— Наверное, мы еще вернемся, мистер Корнелл. Вы не против?

— Слушайте, — сказал я довольно грубо, — когда эта чехарда кончится, я буду самым счастливым человеком на планете. Может, я смогу чем-нибудь помочь, только дайте знать.

После этого они ушли. Я все еще не оставил надежду навестить ферму Харрисонов. Тем более что чувствовал какую-то связь между новым таинственным исчезновением и Харрисонами. Я был уверен, что ничто не исчезает бесследно, тем более здоровые люди с видами на будущее.

Я не позволил себе задержаться около знака, опасаясь неизвестно чего. И все же, к своему удивлению, я заметил, что кто-то удосужился починить его. Поломка была такой незначительной, что ее устранение напоминало вызов механика при заполнении пепельницы окурками.

Потом я заметил еще некоторые перемены, внесенные временем.

Выжженное пятно заросло высокой сорной травой. Сук дерева, нависавший над местом катастрофы, на котором раньше висел блок, потерял былую черноту. Блок убрали.

«Дайте год, — подумал я, — и единственным напоминанием о катастрофе останется только шрам в моей памяти, а потом и он исчезнет».

Я вернулся на дорогу, покрутился по проселку и выскочил на шоссе прямо напротив большого приземистого дома.

Он выглядел холодным и неуютным. Лужайка перед крыльцом сильно заросла, а на веранде валялось несколько клочков бумаги. Венецианские ставни были закрыты и плотно пригнаны. Поскольку сейчас было лето, закрытые окна и запертые двери (не важно, стояли противомоскитные сетки или нет) тут же говорили об отсутствии хозяев. Харрисоны съехали.

Еще одно исчезновение?

Я быстро развернулся и помчался в ближайший городок. Проще всего было все узнать на почте.

— Я ищу семейство Харрисонов, — радостно сообщил я человеку за стойкой.

— А они уехали несколько недель назад.

— Уехали? — разочарованно спросил я.

Клерк кивнул. Затем он наклонился вперед и проговорил конфиденциальным шепотом:

— Прошел слух, что девочка подхватила космическую чуму.

— Мекстромову болезнь? — ляпнул я.

Клерк взглянул на меня так, будто я скверно выругался.

— Она была славная девушка, — сказал я нежно.

Он кивнул и ушел за какими-то документами. Я постарался проследить его, прощупать, но бумаги оказались в маленькой мертвой зоне в самом конце здания. Я проклял весь белый свет, хотя и ожидал, что дела будут находиться в мертвой зоне. Как только открылся институт Райна, правительство прочесало всю страну на предмет обнаружения мертвых зон для хранения секретных и личных бумаг. Бизнесмены, высшее общество и всякое отребье, вкупе с правительством, подняли большой шум в защиту законных прав личности.

Он вернулся с виноватым видом.

— Они оставили закрытый адрес, — сказал он.

Я испытал острое желание сунуть ему двадцатку, но не стал этого делать. Из-за Райна взятки для должностных лиц стали невозможными. Так что мне пришлось изобразить страшное разочарование.

— Это чрезвычайно важно. Я сказал бы, дело жизни и смерти.

— Простите. Но закрытый адрес есть закрытый адрес. И тут ничего не поделаешь. Если вам надо с ними связаться, опустите письмо. И если они захотят ответить, то свяжутся с вами сами.

— Возможно, чуть позже я вернусь, — сообщил я ему, — отправлю письмо прямо отсюда.

Он склонился над конторкой, я кивнул и вышел.

Размышляя, я медленно поехал назад к бывшей ферме Харрисонов. Удивительно! Насколько я знаю, люди никогда не бегут куда глаза глядят, подцепив Мекстромову болезнь. И, кроме того, мысль о том, что Мариан Харрисон тихо увянет и умрет или, быть может, безбоязненно уйдет из жизни, казалась настолько абсурдной, что полностью не воспринималась моим сознанием, и лишь иногда по мне прокатывались волны ужаса.

Я вновь подъехал к жилому дому и остановился напротив веранды. Я не могу объяснить, почему там оказался, просто мне хотелось побродить по дому, посмотреть, что можно обнаружить перед тем, как вернуться на почту и написать письмо или открытку.

Со двора дом был заперт на старинный задвижной засов, который открывался достаточно просто. Я пожал плечами, успокоил совесть и пошел искать кусок железной проволоки. Сделав отмычку, я прощупал дверь и поднял два простейших сигнализатора. После этого отодвинул засов так быстро, словно пользовался настоящим ключом.

Это не бегство и не исчезновение. В каждой из четырнадцати комнат виднелись явные следы продуманных сборов. Ненужный хлам валялся вперемешку с остатками упаковочных материалов, набором коротких гвоздей, так и не понадобившимся полузаконченным ящиком, набитым старой одеждой.

Я обошел все вокруг, но больше ничего не нашел, а то, что нашел, я мог бы увидеть и так, без своего эсперовского чутья.

Я медленно бродил по дому, позволив своему восприятию блуждать от точки к точке, пробуя прощупать место во времени, но все было впустую. Моего уровня восприятия не хватало.

Мне удалось уловить лишь один отклик в одной из верхних спален, мне показалось, что это следы смерти. Но когда я остановился в комнате, где спала Мариан, то вновь начал сомневаться в своих ощущениях. С эсперами такое случается.

И я вдруг понял, что все встало на свои места.

Мир в ощущении эспера выглядит наподобие облачного неба, с чистыми местами и туманными пятнами, расположенными в полном беспорядке. Качественно картина обычно не менялась. Но этот дом находился в темной, почти мертвой зоне. Теперь это стало совершенно ясно. Я покинул дом и прошел в громадное сооружение, которое, видимо, использовалось как сарай и гараж одновременно. Оно оставило у меня то же чувство неудовлетворенности, что и дом. Филипп Харрисон или кто-то еще, должно быть, держал здесь мастерскую. Я нашел верстак и небольшой столик с отверстиями для болтов, покрытый масляными пятнами и другими следами, говорящими о том, что здесь стоял один из тех больших универсальных деревообрабатывающих станков с циркулярной пилой, дрелью, токарным станком, рубанком, стамеской и всякой всячиной. Там валялось также немного металлолома, но никаких столярных поделок. Виднелись полотна ножовок, электродрель и круглая подставка, на которой крепился светильник.

Не знаю почему, но я там задержался, копаясь в этом брошенном хламе. Видимо, мое чутье предвидело тот факт, что я должен был здесь что-то узнать, но след был таким слабым, что мог ускользнуть от меня. Я стоял в недоумении, соображая, что меня здесь держит.