Август – июль - Вера Мусияк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надюша! – позвала мама из другой комнаты.
Она сидела на диване с пультом в руках. По телевизору показывали еще один телевизор, черно-белый, а возле него танцевала черно-белая девочка в школьной форме. Где сосны рвутся в небо, где быль живет и небыль, Умчи меня туда, лесной олень! – мама сделала погромче. «Помнишь эту песню? Как ты ее в детстве любила, вот так же танцевали тут с папой», – Надя почувствовала, что воронка стала гигантской и скрутилась так сильно, что уже не было никакой сладости, а только огромная боль, пульсирующая и обжигающая. Лицо у женщины в телевизоре внутри телевизора стало встревоженным: Говорят, чудес на свете нет, И дождями смыт оленя след, – но потом она повеселела, и девочка в школьной форме вместе с ней. – Только знаю, он ко мне придёт, Если веришь, сказка оживёт! Надя подлетела к телевизору, резко вдавила кнопку «On/Off» и злобно запищала: «Зачем ты меня отвлекаешь этой фигней? Мне уже не пять лет, может, ты просто не замечаешь?!» Не дожидаясь ответа, она выбежала из комнаты, придерживая тигровое полотенце на голове.
Надя вяло разбирала сумку и слышала, что мама снова включила телек и смотрит «Дорожный патруль». Через стенку сочилась чья-то смерть: «Вчера на трассе Е30 в пяти километрах от Исилькуля произошло столкновение двух легковых автомобилей. Автомобиль “Хонда Цивик” перевернулся, от полученных травм водитель 24-х лет и ехавшая с ним женщина 22-х лет скончались на месте. Водитель автомобиля “Лада Приора” госпитализирован с черепно-мозговой травмой». Надю затошнило: она на секунду представила, что про нее в такой хронике сказали бы «женщина 19-ти лет», а ей было бы уже все равно. Хотелось как можно скорее уехать отсюда, затеряться в большом городе, на седьмом этаже своей общаги, ни с кем не говорить, ничего не объяснять. Видеться хотелось только с Юрой, но эта встреча казалась невозможной – вероятнее было наткнуться на лесного оленя, перебегающего соседнюю улицу. Она посмотрела за окно: долгий серый день заканчивался, незаметно превращаясь в такие же серые сумерки. Сегодня уже ничего не успеть; завтра весь день уйдет на стирку и новые сборы (белое выпускное платье пусть висит в шкафу); послезавтра она сядет на раннюю электричку и к обеду останется одна.
6
Послезавтра к обеду Надя заселилась в общагу, сходила оплатить интернет и купить каких-то продуктов в «Магните», вернулась в свою пустую комнату (соседка Умитжан все еще была у родителей в Русской поляне) и сварила на плитке макароны с сыром. Она ела, как всегда, сидя перед окном, и смотрела на тополя, которые половину лета испускали злой пух, а теперь успокоились и начали желтеть. Вкуса макарон не чувствовалось, и Надя достала литровую банку маминых томатов в собственном соку и незаметно съела почти все. Она подумала о Юре: интересно, а он тоже любит помидоры? интересно, он еще в Омске или тоже успел заселиться в свою общагу, далекую и сумрачную? За стенкой кто-то громко включил радио, которое пропело обрывок знакомой песни и сказало: «Это была несравненная Вера Брежнева, новый хит этого лета. А с вами по-прежнему Радио-3 и я, ди-джей Алмаз! Сегодня пятница, 27 августа, Омское время шестнадцать тридцать, заряжаемся позитивом с очередным хитом от Леди Гаги!» Радио стало еще громче, а Надя вспомнила, что сегодня действительно пятница, 27 августа, и, если ди-джей Алмаз не ошибся со временем, через полтора часа у нее назначена встреча с Витей. Это было нелепо и удивительно: Витя, которого она видела только позавчера, уже казался полузабытым жителем давно покинутой страны. На секунду захотелось отмазаться и никуда не ходить, но в груди снова закрутилась воронка, и Надя почувствовала, что уже успела отчаянно соскучиться по этой стране и теперь не может пренебрегать ни одним ее представителем, и Витей тоже. Она помыла посуду, накрасила глаза, стоя выпила растворимого кофе и пошла к месту встречи, культурно-досуговому центру «Кристалл».
Надя не опоздала, но Витя, похоже, пришел заранее – он уже ждал ее возле центрального входа, дисгармонируя с пространством кричащей вожатской футболкой «Интеллекта» и упитанной бордовой розой в руках, обернутой в полиэтиленовую пленку.
– Привет, Витюша, спасибо за розу, – Надя чуть ли не выхватила цветок у него из рук, настолько ей не понравилось, как Витя с ним смотрелся.
– Ой, Надя, привет. Я так рад, – они обнялись. – Надо же, только позавчера расстались здесь, недалеко, у «Химика», а сейчас кажется, сто лет прошло! Я так рад, что ты пришла! Хочешь, пойдем в кафе? – он махнул рукой в сторону вывески «Квартал».
Было странно наблюдать Витю здесь, среди высоких домов, на фоне троллейбусов, маршруток и какого-то кафе «Квартал». Казалось, что он тоже ощущал собственную чужеродность, и ему было не по себе. Надя начала нервничать: она только сейчас поняла, что влюбленный Витя задумал эту встречу как свидание, а она, раз пришла сюда, как будто отвечает ему взаимностью. Ей захотелось извиниться, сказать «дело не в тебе, а во мне» и убежать отсюда побыстрее; но Витя так улыбался – было жалко его обижать. Поэтому Надя просто ответила, что не голодна и лучше бы сходила погулять, и они пошли в Советский парк.
Поначалу было душно и неловко, как будто их вдвоем посадили в темный пыльный мешок и заставили общаться. Но мешок быстро развязался, стоило им оставить светские разговоры о погоде, желтеющих деревьях и надвигающейся учебе. Они с удовольствием накинулись на лагерную тему, начали вспоминать детей из своего отряда: их ссоры и примирения, ночные шатания по коридорам, пристрастие к играм на «PSP», маленькие влюбленности, бесконечные слезы по разным поводам и незабываемые отравления привезенной родителями едой. Когда разговор плавно перешел на коллег-вожатых, Надя не удержалась и сказала про Юру: «Ой, ну этот Стеклов вообще прям классный!», но Витя ничего не заметил. Они уже прошли весь парк; Витя несколько раз предлагал купить сладкую вату, но Надя отказывалась. Спустились к
