Ошибка мертвого жокея - Ирвин Шоу

И тут же увидел Джимми. Лавируя между столиками, он шел к ним. Широко улыбающийся, похудевший, дочерна загоревший. Казалось, он вернулся из отпуска, проведя месяц на солнечном пляже.

— Привет, дружище, — голос его гулко разнесся по маленькому залу. — Я опять тебе звонил.

— Он вернулся, — подала голос Морин. — Он вернулся в четыре часа дня, — она плюхнулась на стул. Что уж там ни произошло во второй половине дня, не оставалось сомнений в том. что она снимала стресс, прикладываясь к бутылке. Она сидела, все еще держа Барбера за одну руку, не отрывая поблескивающих глаз от мужа.

Джимми хлопнул Барбера по плечу, крепко пожал ему руку.

— Ллойд, старина Ллойд. Гарсон! — рявкнул он. — Еще бокал. Снимай пальто. Садись! Садись!

Барбер снял пальто, медленно сел.

— Добро пожаловать домой, — он высморкался. Простуда настигла его.

— Прежде всего я должен тебе кое-что вернуть, — театральным жестом Джимми сунул руку в карман, вытащил толстенную пачку десятитысячных банкнот, отделил один. — Морин сказала мне, что ты дал ей пять тысяч. Ты — настоящий друг, Ллойд. У тебя будет сдача с десятки?

— Не думаю, — ответил Бар. — Нет.

— Гарсон, — обратился Джимми к официанту, который как раз ставил на стол третий бокал, — разбейте, пожалуйста, на две по пять, — по-французски Джимми говорил с акцентом, от которого морщились даже американцы.

Джимми по краев наполнил три бокала. Чокнулся сначала с Барбером, потом с Морин. Морин все смотрела на него так, будто видела в первые в жизни и точно знала, что второго такого чуда не увидит до конца своих дней.

— За преступление, — поднял тост Джимми и подмигнул Барберу.

Морин хихикнула.

Они выпили. Шампанское было превосходное.

— Ты с нами обедаешь, — продолжил Джимми. — Только мы. Торжественный обед в честь победы. Только Красотка, я и ты, потому что, если бы не ты… — он вдруг стал очень серьезным, положил руку на плечо Барбера.

— Да, — кивнул Бар. Ноги его превратились в две ледышки, мокрые брюки прилипали к голеням, ему снова пришлось высморкаться.

— Красотка показывала тебе кольцо? — спросил Джимми.

— Да, — ответил Бар.

— Она носит его с шести часов.

Морин подняла руку, посмотрела на кольцо, вновь хихикнула.

— Я знаю одно местечко, — тараторил Джимми. — Там подают фазана и лучшее в Париже шампанское.

Официант вернулся, протянул Джимми две пятитысячные. Барбер попытался прикинуть, сколько они весят.

— Если у тебя возникнут проблемы, ты знаешь, к кому обратиться, так? — Джимми протянул одну пятитысячную Барберу.

— Да, — кивнул тот, убрал банкнот в карман.

Начал чихать и десять минут спустя сказал, что очень извиняется, но не может продолжать веселье с такой простудой. И Джимми, И Морин уговаривали его остаться, но он видел, что без него им будет куда как лучше.

Допил второй бокал, сказал, что будет на связи и вышел из бара, чувствуя, как хлюпает вода в ботинках. Ему хотелось есть, он не отказался бы от фазана и простуда не так уж донимала его, пусть и из носа все время лило. Но он знал, что не сможет весь вечер сидеть рядом с Морин и Джимми и наблюдать, с какой любовью смотрят они друг на друга.

В отель он вернулся пешком, уже наездившись на такси, поднялся в свой номер, в темноте, не снимая пальто, уселся на краешек кровати. Пора мне выметаться отсюда, подумал он, вытерев мокрый нос тыльной стороной ладони. На этом континенте я — чужой.