Агентурная сеть - Игорь Прелин

С учетом этих обстоятельств мой тогдашний шеф быстро разбил город на районы поиска и в каждый из них направил по работнику на автомашине. Мне он никаких специальных указаний не дал, потому что заместитель резидента по контрразведке знает, где его место в подобных ситуациях: возле американского посольства!

В тот вечер никто из нас, конечно, не рассчитывал, что вместо гулянки придется искать беглого шифровальщика, а потому успел принять по некоторому количеству самых разнообразных спиртных напитков. То ли под воздействием спиртного, то ли от охватывающего каждого профессионала в подобных случаях охотничьего азарта, но я находился в таком состоянии, когда был готов на любой подвиг.

Подъехав к американскому посольству, я для начала сделал круг вдоль забора и внимательно осмотрел всю его территорию. В этот поздний час на прилегающих улицах было пустынно. На стоянке возле посольства находилась всего парочка автомашин, да еще микроавтобус, которым пользовались охранявшие посольство морские пехотинцы.

В самом здании светились лишь два окна дежурного помещения. Никакой суеты ни в самом здании, ни вокруг него не просматривалось. Это был добрый знак: если бы шифровальщик успел до моего приезда проскочить в посольство, там наверняка началось бы уже какое-то движение, обязательно был бы вызван кто-нибудь из старших дипломатов или сотрудников ЦРУ, чтобы побеседовать с перебежчиком.

Закончив объезд, я занял позицию под сенью громадного эвкалипта и выключил фары. Отсюда хорошо просматривались все подходы к центральным воротам и освещенный вход в само здание, так что мне не составляло труда заметить любого человека, который попытался бы проникнуть на суверенную американскую территорию.

Я решил, что в случае появления шифровальщика постараюсь перехватить его на подходе, а если он мне не подчинится и попытается прорваться, размажу его машиной по забору или придавлю к воротам!

Мне, честно говоря, не свойственна жестокость, но это был особый случай: шифровальщик был офицером, присягнул на верность Отечеству, и поэтому я имел все основания расценивать его приближение к американскому посольству ближе, чем на два метра, как попытку изменить Родине. А с изменниками поступают, как они того заслуживают, и тут не место церемониям!

Я увидел шифровальщика, когда он был еще метрах в двухстах от американского посольства. Он, пошатываясь, вышел из-за угла, остановился, словно о чем-то раздумывал, потом решительно направился в сторону освещенного здания. Видимо, кто-то все же подсказал ему дорогу, потому что он явно знал, в какую сторону следует идти.

Ему оставалось сделать не более сотни шагов, когда мне вдруг стало жалко этого идиота, из-за какой-то вздорной бабы решавшего поломать свою жизнь. Еще шаг, еще — и через минуту у него не будет шансов оправдаться, потому что его действия будут однозначно расцениваться, как предательство!

Я повернул ключ, включил дальний свет и с места резко рванул ему навстречу, отсекая кратчайшую дорогу к воротам.

От яркого света он ослеп, закрыл лицо руками и в замешательстве остановился.

Подъехав к нему, я затормозил, открыл правую дверцу и коротко скомандовал:

— Садись!

На мое удивление, он не стал ни скандалить, ни убегать, а безропотно подчинился. Через десять минут я доставил его в посольство и сдал резиденту ГРУ.

Своему резиденту я, конечно, сказал, где и при каких обстоятельствах сумел его перехватить. Но резиденту ГРУ мы сказали, что я якобы встретил шифровальщика там, где никаких иностранных посольств и в помине не было.

Я не знаю, как сложилась его дальнейшая судьба. Его, конечно, убрали из ГРУ, возможно, уволили из армии. Но отдавать его под трибунал было не за что!

— Что случилось? — повторил я, когда Лариса вошла в прихожую и я закрыл за ней дверь. — Что-нибудь с Олегом?

Все примеры, которые пришли мне на ум, когда я увидел Ларису на пороге своей квартиры, были, так сказать, бытового свойства, хотя их последствия могли быть совсем не бытовыми. Однако по опыту я знал, что самые большие неприятности происходят, как правило, во время проведения оперативных мероприятий.

Обычно я хорошо помнил, какие оперативные мероприятия и кто из сотрудников резидентуры проводит в тот или иной день. Но моя кратковременная отлучка несколько сбила меня с привычного настроя, и потому я стал лихорадочно вспоминать, чем сегодня должен заниматься Выжул. Если память меня не подводила, никаких встреч и других служебных дел в этот вечер у него не было.

Так оно, впрочем, и оказалось.

— Олег дежурит в торгпредстве, — успокоила меня Лариса. — Я пришла, чтобы поговорить с вами по личному делу.

Время для такого разговора, прямо скажем, было выбрано не самое подходящее. Но не мог же я ее выгнать? Кто знает, может, в другой раз она не решится прийти?

— Тогда проходите, — я отступил в сторону, пропуская Ларису в холл.

Войдя вслед за ней, я включил телевизор. Франсуа Лупэн продолжал дурачить своих простодушных соотечественников. Меня это устраивало: его ужимки должны были надежно заглушить наш предстоящий разговор, поскольку все, что мы скажем друг другу, будет не для посторонних ушей.

— Посидите минутку, я сейчас.

Сказав это, я пошел в спальню, поменял шорты на джинсы, а пеструю маечку на сорочку, и в таком виде снова предстал перед Ларисой.

— Хотите что-нибудь выпить? — задал я традиционный для обитателей Африки вопрос, с которого начинаются все деловые и неделовые разговоры. А еще мне захотелось с самого начала придать нашей беседе доверительный характер.

— С удовольствием, — сказала Лариса и добавила: — Если можно, джин с тоником.

Я занялся приготовлением заказанного напитка, украдкой поглядывая на Ларису и по ее настроению пытаясь догадаться, с чем она ко мне пришла. Так и не придя ни к какому выводу, я поставил перед ней на журнальный столик стакан с коктейлем и сел напротив.

— Слушаю вас, — сказал я, чтобы как-то приободрить ее и подать сигнал к началу разговора.

— Михаил Иванович, — негромко произнесла Лариса, — обещайте мне, что этот разговор останется между нами.

Я ничего не ответил на эту просьбу: не в моих правилах было давать какие-то обещания, не зная, о чем пойдет разговор.

— Мне бы не хотелось, чтобы о моем визите к вам кто-нибудь знал, — не дождавшись моего ответа, добавила Лариса. — Особенно Олег!

Начало было интригующим, но в самой просьбе не было ничего удивительного: у жен оперработников бывают такие секреты, поделиться которыми они могут только с резидентом!

Я продолжал молчать. Лариса потянула через трубочку из стакана.

— Вы знаете — Олегу сейчас трудно. Он очень старается, но работа у него не ладится. Его постоянно преследуют неудачи. Из-за этого он сильно переживает. Как-то он сказал, что разведчик из него, видимо, не получится… Это правда?

— Я думаю, он преувеличивает свои проблемы, — уклончиво ответил я. — У многих работников на первых порах не все получается. Я тоже трудно начинал, а потом втянулся и…

— Да, но вот у Базиленко сразу все получилось, — перебила меня Лариса, и я, к немалому своему удивлению, обнаружил, что она, похоже, знает о деятельности резидентуры и ее сотрудников несколько больше, чем ей полагалось знать.

— Видите ли, Лариса, в нашем деле большое значение имеет то, что принято называть удачей. Кому-то везет сразу, кому-то потом. Главное — не опускать руки и не снижать активности.

— Да Олег готов работать день и ночь! — энергично заступилась за мужа Лариса. — Он думает только о работе! Из-за этого он плохо спит, у него пропал аппетит!

— Ничего удивительного — вы уже больше года без отпуска! — напомнил я. — Через месяц будете дома, отдохнете в санатории, и все войдет в норму.

От моих слов Лариса пришла в еще большее возбуждение.

— Олег считает, что после отпуска нас оставят в Москве! Ему же совершенно нечем отчитываться! А тут еще он случайно уничтожил какое-то письмо!

Я чертыхнулся в душе: мои подозрения подтвердились! Ко всем своим недостаткам, Выжул, как оказалось, не умел держать язык за зубами и делился с женой сведениями, составляющими служебную тайну! Интересно, что еще известно Ларисе о деятельности резидентуры?

Чрезмерная осведомленность Ларисы напомнила мне один давний случай, произошедший в областном управлении КГБ, где я работал до направления в разведывательную школу.

Один наш работник уличил жену в супружеской неверности и решил с ней развестись. При этом он имел неосторожность заявить, что если она не согласится на развод и попытается испортить ему карьеру, то он найдет возможность и ей испортить жизнь.

Неверная жена оказалась не из пугливых! Она напросилась на прием к начальнику управления и в свою очередь заявила, что если ее супруг или кто-нибудь из его коллег причинит ей какие-то неприятности, то она обнародует все, что ей известно о деятельности управления.