Агентурная сеть - Игорь Прелин

— Что ты собираешься делать дальше? — спросил я, когда Хачикян закончил свой доклад.

— Через несколько дней я разыщу этого «Армана», скажу, что тот человек мне якобы не подошел, и найму его в качестве уборщика. Как водится, с испытательным сроком.

— Он не интересовался, дипломатом какой страны ты являешься?

— Нет, — улыбнулся Хачикян. — Я думаю, он принял меня за араба. Во всяком случае, я специально употребил несколько арабских слов. Как истинный мусульманин он не мог пропустить их мимо своих ушей.

Таким образом, и здесь все складывалось довольно удачно, и успешная разработка «Армана» тоже сулила нам неплохие перспективы…

Но, как и водится, не может быть так, чтобы все было хорошо. И за время моего отсутствия в резидентуре были не только достижения, но и проколы.

И самая большая неприятность, по печальной традиции, опять случилась с Выжулом, которого продолжало преследовать фатальное невезение. На этот раз инцидент был особенно неприятен, потому что мог иметь самые непредсказуемые последствия.

По странному совпадению, произошел он в тот самый день, когда Хачикян познакомился с «Арманом».

Началось все с того, что «Люси» выставила в витрине своего книжного магазина сигнал, означавший, что на ее «почтовый ящик» поступила очередная корреспонденция из далекой страны, где в невероятно сложных условиях действовал наш нелегал.

В тот же день Выжул посетил магазин, забрал письмо, но по пути в посольство случилось непредвиденное: внезапно он почувствовал резкую боль в паху, от которой у него потемнело в глазах, а все тело моментально покрылось холодной, липкой испариной. Боль была так сильна и возникла так неожиданно, что Выжул едва не утратил контроль над автомашиной и не выскочил на полосу встречного движения. С трудом совладав с собой, он остановился на обочине шоссе и скорчился на сиденье.

В следующую минуту он вспомнил, как за час до встречи с «Люси» один местный деятель пригласил его в бар, где они выпили по кружке пива и съели по шаварме — острому арабскому блюду, приготовляемому из свернутой в трубку лепешки, начиняемой жареным мясом, луком и овощами.

«Отравили, гады!» — подумал мнительный Выжул и приготовился принять мученическую смерть. Но перед тем, как умереть от страшного яда, он на свою беду вспомнил, как действовал в похожей ситуации Рихард Зорге.

Однажды легендарный разведчик ехал на мотоцикле, попал в аварию, сильно разбился и в полубессознательном состоянии был доставлен в больницу. Его положение было критическим, но при нем находились полученные он агента важные документы, и поэтому Рихард Зорге, несмотря на сломанную ногу, поврежденную челюсть и другие телесные повреждения, собрал всю волю в кулак и не разрешил медперсоналу раздеть его и оказать помощь до тех пор, пока в больницу не приехал его радист Макс Клаузен и не забрал все агентурные материалы. И только после этого Рихард Зорге позволил себе потерять сознание и отдаться в руки врачей.

Так вот, вспомнив этот героический поступок Рихарда Зорге, Выжул решил сделать все, чтобы письмо нелегала не попало в руки врага. А поэтому он достал зажигалку и на медленном огне сжег конверт вместе с его содержимым.

Как только он развеял пепел и проветрил салон машины, чтобы встретить свой смертный час в более комфортных условиях, боль стала постепенно отступать, а еще через какое-то время ему настолько полегчало, что он продолжил путь и благополучно доехал до медпункта советской колонии. Там его быстренько обследовали на предмет отравления, но этот диагноз не подтвердился. Зато было доподлинно установлено, что из него, образно говоря, посыпался песочек, а точнее — пошел камушек из почки.

Обо всем случившемся, включая окончательный диагноз и назначенный курс лечения, повеселевший Выжул доложил Хачикяну.

Тот, естественно, порадовался, что жизнь Выжула вне опасности, но радость эта была омрачена тем обстоятельством, что письмо нелегала, в котором он между строк бытового содержания тайнописью написал какое-то важное сообщение, было безвозвратно утрачено. А в том, что сообщение нелегала было действительно важным, можно было не сомневаться, потому что ни один уважающий себя нелегал никогда не станет тайнописью, да еще с применением шифра писать всякую ерунду!

Теперь же оставалось только гадать, какого характера было это сообщение: то ли информация, то ли какая-то просьба, то ли нечто иное, от чего, возможно, зависит его судьба. Ясно было только одно: надо каким-то образом уведомить нелегала о необходимости продублировать это сообщение!

А чтобы уведомить, следовало сообщить о случившемся в Центр.

Подобные сообщения являются прерогативой резидента. Поэтому Хачикян не стал брать на себя эту малоприятную обязанность, а решил дождаться моего возвращения.

25

Исполнить свой долг бывает порой мучительно, но еще мучительней не исполнить его!

Справедливость этой аксиомы я в полной мере ощутил, когда осмыслил случившееся и задумался над тем, как мне следует поступить.

Можно было просто, без всяких комментариев, информировать Центр о том, что Выжул, оказавшись в экстремальной ситуации, слегка подрастерялся (хотя, кто его знает!) и не придумал ничего лучшего, как уничтожить письмо нелегала. Но мне было совершенно ясно, что Центр вряд ли примет такое кургузое объяснение. Скорее всего, потребует провести тщательное расследование и при этом обязательно поинтересуется, попадал ли ранее Выжул в подобные экстремальные ситуации и как он в таких случаях действовал.

Вот тут-то и окажется, что всяческих накладок, произошедших как по вине Выжула, так и по не зависящим от него причинам, было более чем достаточно, но ни об одном из таких случаев, исходя из не слишком убедительных соображений, я ранее в Центр почему-то не сообщал. Более того, когда всего несколько дней назад начальник африканского отдела попросил меня охарактеризовать работу всех сотрудников резидентуры и при этом особенно интересовался Выжулом, я сказал, что он, конечно, звезд с неба не хватает и вообще нуждается в постоянном руководстве и контроле (на то он и молодой сотрудник, чтобы нуждаться в постоянном руководстве и контроле со стороны резидента!), но я верю, что со временем все образуется.

А сказал я так не столько из-за отсутствия привычки закладывать своих товарищей, хотя и уступающих мне по возрасту и занимаемому служебному положению, сколько из-за нежелания лишиться работника: в резидентуре было всего-то пять агентуристов, включая меня самого, и потому даже слабый работник был, как говорится, на счету.

В общем, по всему выходило, что я покрывал все его многочисленные прегрешения, а потому и последний проступок мог рассматриваться, как прямое следствие низкой требовательности и недостаточной принципиальности с моей стороны.

Вот к таким неутешительным для меня выводам я пришел, сидя дома у телевизора и ожидая, когда начнется вечерний выпуск новостей…

После новостей началась очередная серия длиннющего кинофильма о похождениях отъявленного авантюриста Арсена Лупэна. Я не стал смотреть очередную аферу, которую провернул в казино любимец французской публики, мне хватало и собственных приключений, и решил заняться кое-какими домашними делами, накопившимися за время моего отсутствия.

Но только я начал постирушку, как раздался звонок в дверь.

Я вытер руки и пошел открывать, глянув по пути на часы: была половина одиннадцатого. В это время ко мне мог заявиться только кто-нибудь из моих подчиненных или «Рокки», если у него возникнет срочная необходимость со мной переговорить, и он не сможет ждать очередной встречи.

Открыв дверь, я к своему изумлению увидел в слабо освещенном коридоре жену Выжула Ларису.

— Что случилось? — сразу спросил я, пропуская ее в прихожую. Мой вопрос не был случайным: жены оперработников имеют обыкновение прибегать в неурочный час к руководителям своих мужей только в тех случаях, когда произошло какое-то ЧП.

Вот так же однажды в выходной день на квартиру офицера безопасности нашего посольства в африканской стране Сушкова прибежала заплаканная жена атташе Зотова и, глотая слезы, поведала, что полчаса назад ее муж пришел домой в состоянии сильного возбуждения, выпил залпом стакан виски, грубо выругался, послав всех очень далеко, и снова ушел.

Подобные сцены в советских коллективах за границей происходили если не ежедневно, то, по крайней мере, через день. И в том, что какой-то атташе хватил виски, облаял жену и пошел искать себе приключений, не было бы ничего особенного, если бы не предшествовавшие тому обстоятельства.

А они были таковы.

В течение определенного времени мы фиксировали, что Зотов посещает теннисный корт и активно общается с представителями западных стран, среди которых был технический сотрудник посольства США Алден. В этом тоже, конечно, не было ничего необычного, на то Зотов и был дипломатом, чтобы общаться с различными представителями. Необычным было то, что Алден был не просто техническим сотрудником, а отвечал за охрану американского посольства.