Меч войны, или Осужденные - Алла Гореликова

Лев Ич-Тойвина хрипло выругался: такого поворота он не предусмотрел.

– Если для дела, почему нет? – хладнокровно ответил рыцарь. – И потом, так еще и лучше будет. Ни пыток, ни эшафота. Серьезно, Ферхад, даже не сомневайся. Я тебе спасибо скажу.

– Сумасшедший, – махнул рукой Альни.

– Но ты же знаешь, что я прав. Мне другое не нравится: как-то я не думал, что придется там на вопросы отвечать. А ведь если про амулет втюхивать, так и про другое всякое молчать нельзя: не поверят.

– Так отвечай, не стесняйся. Неужели не найдешь, чего наболтать?

– Свет Господень, – Барти спрятал лицо в ладони, – знал бы ты, каково мне прошлый раз дался. Клянусь, на пытки легче!

– Молодые люди! – Господин иль-Маруни укоризненно покачал головой. – Прошу помнить, что речь идет не только о ваших жизнях, но и о судьбе государства. Сьер Барти! Что именно вы должны отвечать, о чем умолчать и куда свести разговор, если будет такая возможность, мы обсудим по дороге: времени осталось мало. Господин иль-Виранди, каково ваше участие? Надеюсь, вы не собираетесь рисковать головой ради удовольствия лично полюбоваться на происходящее?

– Если благородный иль-Джамидер приведет двух вождей заговора, а не одного, и веры ему будет вдвое больше, – задумчиво сказал Альнари.

Ферхади вскочил:

– Ты!..

– Что – я? – Альнари, напротив, встал нарочито медленно. – Вам не нравилось, когда я недоволен был, так попробуй теперь ответить.

– Отвечу, – прищурился Лев Ич-Тойвина. – Я, Альни, только своей головой рискую, и Барти тоже. А на тебе твоя Диартала. И считай сам, господарь, скольких за собой потянешь.

Альнари хмыкнул:

– Поумнел ты, Щит императора. Да, верно. Потому и не пойду. Но тебя как брата прошу – постарайся вернуться. И за Барти… пригляди, ладно?

– Пригляжу, – заверил иль-Джамидер.

– Время, – напомнил первый министр. – Прощайтесь. Нам еще надо привести сьера Барти в подобающий пленнику вид.

И вышел, деликатно оставив «молодых людей» одних.

Прощание вышло скомканным. Никому не хотелось верить, что расстаются до Света Господня – но, как назло, именно такой исход и лез всем в голову.

– А, к Нечистому, – махнул рукой Барти. – Знаете, как у нас говорят? Делай что должно – и будь что будет. Альни, спасибо тебе за все. И – удачи.

Себастиец вышел, не дожидаясь ответа. Оборвать прощание показалось вдруг правильным. Пусть останется хоть немного недоговоренного…

Когда выехали за ворота поместья, рыцарь пустил коня рядом с вороным иль-Джамидера. Спросил:

– Ферхад, послушай… что ты говорил, что Альни брат мне?… Почему?

– Балда… Кровь ваша на камнях смешалась, побратимы вы. А что не сами – так тем более: судьба, значит.

– Судьба, – тихо повторил Барти.

4. Луи, отлученный король

Рада сидела у его постели, и только за это стоило поблагодарить войну, предателей из городского совета Себасты и мерзавца Гордия с его зачарованным мечом. Юная королева уже высказала мужу все, что думает о его манере «проверять, как дела на побережье», да еще и вооружившись подарком заведомого врага, и теперь поила Луи целебным зельем и отвлекала от боли и слабости разговорами.

Заглянул сэр Ранье, капитан королевской гвардии.

– Входи, – велел ему король. – Рассказывай, какие новости?

– Пришли вести от лорд-адмирала, – доложил капитан. – Вторую волну ханджарских транспортов перехватили на подходах к Готвяни. Конвой потоплен, потери с нашей стороны терпимы – это не я сказал, ваше величество, это лорд-адмирал так выразился! – собственно транспорты захвачены. Пленных разместили в каком-то монастыре под Готвянью… Охота им была такой крюк давать! Не иначе, врасплох застать надеялись, они ж не знали о нашем договоре с Хальвом.

– Хорошо, – кивнул король. – Теперь вот что. Сэр Ранье, вы говорили с оружейниками?

– Да, мой король. Мастер Эндрю, оружейник рыцарского отряда, берется сделать.

– Проследи сам, капитан. Этот меч слишком любит кровь, чтобы оставлять его… Да смотри, даже к рукояти не касайтесь. Пусть щипцами берет, или что там у них…

– Все сделаю как должно, мой король.

– Займись прямо сейчас. Вон он лежит…

Капитан проследил королевский взгляд, взял со стола меч в богатых алых ножнах. Пошел к двери.

– Доложишь сразу, – сказал вслед Луи.

– Что ты хочешь? – спросила Рада, когда за сэром Ранье закрылась дверь. – Зачем тебе оружейник?

Луи поморщился:

– Расплавить его, к Нечистому. Он ведь… Ему не победа нужна, а война. Кровь. Не хочу…

Рада сочувственно кивнула, набулькала супругу очередную порцию зелья:

– Пей, Лу.

– Гадость! – Король сделал глоток и от души выругался.

– Сам виноват, – отрезала Радислава. – Хватило ума повоевать, так терпи.

Зелье начало действовать – Луи задремал. Рада кусала губы, боясь расплакаться в голос. У нее хватало сил болтать с мужем о всякой ерунде вроде войны и политики, непритворно сердиться, вовремя давать лечебное питье. Но когда он закрывал глаза, а дыхание становилось еле слышным, силы кончались. Оставался только страх. Если он умрет, какое значение будут иметь глупые обиды? А вот будут. Большое. Огромное! Потому что за них уже не извинишься, ничего уже не поправишь, не скажешь, как жалеешь о сказанных в запале словах…

Разбудил короля граф Унгери. Капитан тайной службы ворвался в королевскую спальню, как на пожар. Небрежно кивнул королеве, выпалил:

– Ваше величество! Мой король!

– В чем дело, граф? – ледяным голосом осведомилась Рада.

– У вас гости, – обреченно признался граф Унгери. – Ваше величество Радислава, позвольте представить вам его высочество наследного герцога Филиппа.

Отодвинув графа, в спальню впорхнул утонченный кавалер, одетый и завитый по последней моде. Склонился в изысканном поклоне:

– Счастлив встрече, моя королева!

И, повернувшись к Луи, обиженно заявил:

– Кузен, что же это творится, а?! Куда катится ваша тайная служба?! На меня силой, буквально силой напяливают вашу корону, а они молча смотрят на это, Господь меня прости, антигосударственное безобразие! Заняв место в первых рядах! И еще спасибо, что «виват» не кричат! Я что им, комедиант, Господь меня прости?! Или они не понимают, что это уже не шуточки, а самый настоящий переворот?! Или им Святой Суд важней присяги и страшней вашего королевского гнева? Да если бы не брат Серж…

5. Филипп, кузен и наследник короля Таргалы

За три с небольшим часа до столь эффектного появления в королевской спальне Филипп имел вид довольно-таки жалкий. Долгое путешествие по лесу изрядно его потрепало, а несколько дней пути в гномьей телеге дали покой ногам, но не растревоженной душе. И, добравшись наконец до Корварены, беспрепятственно, вопреки опасениям, проехав городские ворота и войдя в двери особняка графа Унгери, Филипп устроил капитану тайной службы настоящую истерику – с жалобами на приставучих заговорщиков, обвинениями в некомпетентности и демонстрированием безобразно изорванного костюма и постыдно немытых волос. Пообещав немедленно вызвать для герцога лучшего столичного куафера и придворного портного, Готье спровадил высокого гостя мыться и потребовал объяснений у Сержа.