Время скорпионов - D.O.A.

Обе перспективы приводили его в ужас, но устраивали Линкса.

Мустафа принимал его за одного из своих «братьев». Агент понял это, когда для начала слегка избил его в импровизированной камере после первой ночи изоляции. Ослепший и оглушенный пленник принялся поминутно называть его гуйа и обещать, что станет самым лучшим мусульманином в мечети, если он оставит его в живых. Ошибка, которой стоило воспользоваться, и на первый допрос Линкс явился в капюшоне и без голубых контактных линз.

Фодиль шумно сопел.

— Брат, клянусь, я никогда никому не говорил, кроме Нурредина и Халеда и… и… Нуари. Я просто делал то, что мне говорил Незза.

— Это ты и сказал в полиции?

— Нет, нет! Сжалься! Уалла йа карби![179] Я ищейкам ничего не выдал. Они спрашивали о других, кого я не знаю.

Мустафа снова принялся скулить. Какая же он мразь! Линкс легко поднялся со стула и ударил его в лицо кулаком.

16.11.2001

Стоя возле прилавка обширного склада сдаваемого в аренду оборудования в Сен-Мор-де-Фосе, Фарез Хиари прислушивался к своему урчащему животу, отказывающемуся оставить его в покое. Первый день Рамадана,[180] а ему уже хочется есть.

— Добрый день, месье, чем могу помочь? — За стеллажом с инструментами для проходки появился служащий.

— Здравствуйте. Мне нужна поперечная пила по бетону и пробоотборник.

— Пойдемте. — Продавец подкрепил свои слова приглашающим жестом. — Какого диаметра?

— Простите, что?

— Пробоотборник какого диаметра?

— Двести пятьдесят миллиметров.

— В таком случае… — Казалось, служащий сомневается. — Тогда лучше подойдет колонковая труба. Идемте, это там.

Они остановились перед выставленными в ряд продолговатыми электрическими приборами; некоторые из них были весьма громоздкими. Хиари уточнил, что хотел бы бурить на расстоянии трех метров, после чего внимательно выслушал пояснения продавца.

— Мне это нужно до четвертого декабря.

— Конечно. На продолжительный срок аренды мы просто запрашиваем дополнительный залог.

Фарез кивнул и снова пошел за служащим, чтобы заполнить документы на прокат оборудования. Указав в счете компанию Нурредина Харбауи, он расплатился чековой книжкой этой же самой компании. В ответ на просьбу продавца предъявить удостоверение личности он показал документ старшего из братьев Харбауи со своей фотографией.

— Можете подогнать ваш грузовичок к задним дверям склада. Оборудование вынесут и помогут вам погрузить его. Всего доброго и спасибо.

— До свидания.

Понсо пешком прошелся по улице Депар и сел на заднее сиденье автомобиля, припаркованного возле тротуара.

— Ну?..

На переднем сиденье, не отрывая взглядов от кафе на улице Ренн, ждали Менье и Тригон.

Понсо ответил его заместитель:

— Бастьен Ружар со своей подружкой там уже двадцать минут. Только что вошел Мишель Клейн. — Потрескивание бортовой рации. — Зер находится внутри.

Понсо кивнул.

Клейн попросил более детально рассказать ему о событиях предыдущей недели, особенно о поездке в Лион и встрече с Зиядом Махлуфом. Когда отчет был закончен, он спросил журналистов, что они об этом думают.

Слово взяла Амель:

— Гипотеза простая, и мы оказались правы, предполагая худшее; операция по устранению существует. Мы не знаем, с какой целью. Этого нам никто не прояснил. А стоит ли в таком случае доверять нашей теории?

— Значит, надо поразмыслить, какие мотивы могли бы оправдать подобные крайности. Когда вам удастся определить возможные причины, вы сможете продвинуться. Лично я вижу одну вполне очевидную. Они хотят что-то скрыть, какое-то темное дело, угрозу, поэтому действуют так поспешно.

Ружар покачал головой. С самого утра он пребывал в дурном расположении духа. Всю ночь он размышлял, по-разному складывал известные им факты, стараясь рассмотреть их под разным углом зрения, и пришел к выводам, которые ему не понравились. Поскольку они уже не казались столь сенсационными, а главное, поскольку секретные службы уже не выглядели в них пугалами. Это тем более вызывало недовольство журналиста, потому что его дедукции совпадали с предостережениями Дюссо, а особенно с тем, что́ ему было известно о малообнадеживающих достоинствах французских секретных служб. Он вздохнул:

— Нам стоит также рассмотреть другую возможность. Что все это лишь операция по дезинформации, как ты и предполагал, и что мы сейчас являемся свидетелями сведения счетов, происходящего на многих уровнях.

Клейн повернулся к нему.

— Объяснись.

— Нам известно, что Стейнер прежде работал во внешней разведке, он ее старая гвардия. И разумеется, имеет давнишние привязанности. Нам также известно, что он работал на средневосточную службу и что, безусловно, продолжает делать это под прикрытием Общества оперативной обработки, управления и надзора. Хаммуд по происхождению ливанец. Ты понимаешь, к чему я веду?

— Ты полагаешь, оба они завязаны на Ливан?

Ружар кивнул:

— Да, и тогда это сразу дает нам возможность иначе взглянуть на вещи. Эти двое встречаются в Ливане, и, даже если они принадлежат к противоборствующим лагерям, на самом деле они становятся «друзьями» — в кавычках. — Журналист пальцами изобразил кавычки.

— То есть Хаммуд — двойной агент?

— Совершенно верно. И кто-то из его лагеря узнал об этом и казнил его здесь, в Париже. Теперь вернемся к внешней разведке. Дюссо сказал «внутренняя напряженность». Я над этим немного поработал. Приближаются выборы, существуют политические пристрастия, противостояние друг другу. А что, если Стейнер был средством, использованным для дестабилизации одной из действующих партий? Сначала кому следует сообщают имя или без затей расстреливают одного из его информаторов, Хаммуда, потом предупреждают журналистов. Таким образом, им удается запятнать Стейнера и заодно поразить или нейтрализовать других людей.

— Но пока вам не хватает деталей, чтобы придать реальности подобному заговору, да? Ваш информатор больше не выходил на связь, если я не ошибаюсь.

— Он еще это сделает, я убежден.

Клейн повернулся к Амель. Ему хотелось услышать ее мнение.

Она согласилась с шефом, ничего не добавив.

— А как ты поступишь с обращенным? Как он вписывается в картину?

— Не знаю. Пока никак. Полагаю, что он, вероятно, был ударной силой старых друзей ливанца, если через них добрались до него, чтобы его устранить. Так что, возможно, именно Стейнер перегнул палку и отомстил. Как бы то ни было, смерть обращенного ничему не вредит, напротив, она путает карты или еще больше втягивает в историю патрона Общества оперативной обработки, управления и надзора.

Снова заговорила Амель:

— Возможно также, что кончина Сесийона вообще не имеет к этому всему никакого отношения. Он жил на границе двух довольно жестоких миров — торговли наркотиками и воинствующего исламизма. Очень легко можно представить, что это, так или иначе, тяготело над парнем. Так что все в очередной раз может оказаться лишь удачным стечением обстоятельств, которое используют, чтобы легче было сбить нас с толку.

Некоторое время редактор молчал.

— Совершенно очевидно, что это уже совсем другая история. Мне она не нравится. — Он прищелкнул языком. — Я ведь тебе говорил, что нас попытаются отстранить.

— Успокойся, все еще не точно.

— Возможно, есть еще одна причина для осторожности. Теперь, если ты сумеешь выдать мне подобную историю в самый разгар предвыборной кампании… — Он не закончил.

Ружар разглядел в глазах Клейна искру зависти. Редактор упорно смотрел на журналиста, совершенно забыв про их соседку по столу. Кроме того, он заметил ревнивый огонек в глазах Амель, и это его разозлило.

— Выходят. — Из громкоговорителя сквозь треск раздался голос Зеруаля.

Через несколько секунд полицейские увидели, как оба журналиста и их патрон покидают кафе и расходятся в трех разных направлениях.

Понсо просунул голову между передними сиденьями:

— Кто у нас в этом районе?

— Мы вдвоем. — Менье указал на Тригона. — Зеруаль и Лейрак чуть дальше, на мотоцикле. Все остальные задействованы на бородачах, я подумал, что для журналистов нет необходимости…

— И правильно сделал. Скажи Зеру сесть на хвост девице, на мотоцикле. Вы займетесь Ружаром. На Клейна плевать, он никогда не вылезает из своего кабинета, и нам известны все его друзья. — Понсо откинулся на заднее сиденье. — Держите меня в курсе.

Он вышел из машины.

17.11.2001

Вечером начался дождь. Температура упала на несколько градусов. Понсо шел по большим бульварам, прикрывшись старым зонтиком. Он долго просидел в кабинете, слушая отчеты то одних, то других и составляя рапорт своему шефу. Около двадцати трех часов он выбрался на воздух, чтобы перекусить и прогуляться.