Кредит на милосердие - Андрей Фролов

Вебер с тонкой улыбкой наблюдал, как черенок трясет головой, пытаясь избавиться от сомнений или непрошеных страхов.

– Ну, раз ты решил, так и будет. Только знак дай, когда соберетесь уходить, добро?

– Добро.

Леший протянул ему руку – широкую мозолистую ладонь. Митяй замешкался, сглотнул комок, а затем крепко пожал, стараясь не обращать внимания на занывшую грудь.

Наемник ушел, оставив его в одиночестве. Может, не такой уж он и мудак, этот Вебер? Усмехнувшись, Митяй поковылял обратно, огибая нос «Квадры». И вдруг увидел ее. Стояла прямо на пути, будто знала, где подловить. Девочку еще покачивало, глаза были сонными и полуприкрытыми, словно она превратилась в лунатика, решившего прогуляться среди ночи. Легкая пижама, похожая на интернатскую, развевалась под прохладным ветерком.

– А я знала, – заплетающимся языком произнесла Даша и неловко попыталась улыбнуться.

CREDITUM LXIX

Впервые за долгое-долгое время ей снился обыкновенный сон.

В нем, напитанные переживаниями минувшего дня, куда-то бежали люди, сама она бабочкой взлетала в воздух, рычали дикие звери. Словом, привычная для сновидения чепуха мешалась с остывающими в мозгу девушки эмоциями. Варя вздрагивала, тревожно хватала воздух пальцами, и даже постанывала, один раз чуть не упав с узкой койки.

Но этот суматошный, перевернутый с ног на голову сон, пусть и такой загадочный, был не так страшен, как покинувшее ее сознание кошмары. Даже сравниться не мог с необъяснимой реалистичностью белого купола, под которым она снова и снова встречала тени-силуэты, оказавшиеся детьми. Не мог тягаться с его глубиной и враждебным давлением, под которым было так неприятно и нелегко.

Всё закончилось, это девушка понимала даже сквозь шумный и пятнистый балаган сна. Теперь они рядом, пусть и не все. Остальным теперь не помочь, и этот рубец до конца дней останется на ее сердце. Но часть похищенных – тут, в безопасности и относительном покое. Приходят в себя после лекарств, пытаясь вернуть на законное место вырезанные из памяти ночи, седмицы и целые луны. Недоверчиво косятся на вооруженных мужчин, неуверенно угощаются из сухпайков, вспоминают свои имена.

Варвара распахнула глаза, потерла щеки. Силы еще не восстановились, она по-прежнему чувствовала себя высушенным на солнце яблоком. Но понимание и вера, что она в состоянии сделать что-то еще – что-то очень важное, заставляли прервать отдых. Отоспится позже, только дай время…

Потянувшись, она опустила ноги с медицинской койки, еще хранившей тепло Митяя. Второго в ее жизни мужчины, к которому в душе распускался цветок. Первому в ее жизни мужчины, которому она спасла жизнь. Одному их тех, кто спас ее собственную.

Впечатления, цепко угнездившиеся в ней от первого знакомства с Тайгой, рассеивались можжевеловым дымом. Ошибалась девочка, крепко ошибалась, навсегда похоронив человечность и милосердие. Есть добрые люди вне пределов леса, и она знает тех, кто сумел доказать это делом. Вот, значит, каких людей искали женщины ее рода, уходя на поиски мужей?..

Варвара улыбнулась приятным жгучим мыслям, наспех прибрала рассыпавшуюся челку, забросила за спину косу. Обулась в истертые мокасины, спрыгнула с койки, накинула на плечи тулуп. Она была полностью уверена, что Митяй ее выслушает. И услышит.

Более того, она знала, что сейчас парень и без подсказок понимает, сколь неблизким стало вдруг окончательное спасение…

CREDITUM LXX

– Привет, Динь-Динь.

– Привет, Леший.

Ночь окружала, опутывала со всех сторон, превращая в незаметный силуэт среди деревьев. Где-то в нескольких метрах был закопан человек, пытавшийся застрелить его. Если бы не реакция Вари, предупредившей за считаные мгновения до, в этой яме лежал бы он сам.

– Что нового?

– Я думала, это ты мне расскажешь, бродяга…

– Решили меня убрать?

Мертвая, глубокая, космическая тишина в эфире, несмотря на драгоценные секунды, уплывающие в никуда. Над головой помигивал спутник, где-то далеко-далеко.

– О чем ты говоришь, Леший?

– О Пружинке, чуть не прострелившем мне башку. Извини, он к телефону подойти не сможет. Никогда. Так почему вы решились? Я дал повод? Или всё дело в ставках?

– Не понимаю, о чем ты. Никто не пытался тебя убить, и если он… Леший, время уходит… Опиши, что произошло? У тебя есть какие-то записи для пересылки?

– Я выйду на связь через пару дней. – Вебер тяжело оперся на древесный ствол и теперь чувствовал, как под пальцами ломается кора. – Если с семьей что-то произойдет, вы никогда не узнаете о том, что случилось на борту «Куэн Као».

Не дожидаясь, пока сигнал прервется, он выключил спутниковый телефон, со злостью выдернул из затылка психопривод. Подождал, пока ярость схлынет, спрятал гаджеты в карманы. Восстановив дыхание, побрел к стоянке.

Раллер, вынесенный с атомохода ломщиком, конечно же достанется Султану. Поэтому нужно как можно скорее вернуться в Тайгу, чтобы завладеть хоть одним козырем, гарантирующим безопасность его девочек. Нужно любой ценой получить обратно груз Горина, пока к Темирбаеву не подоспел новосибирский дублер, обладающий специальным электронным ключом…

На берегу реки чернела громада «Квадры», рядом горел десяток костров. Возле них сидели те, кто не захотел отправляться спать. Самых маленьких уже уложили внутри конвертоплана. Слышались обрывки разговоров и даже детский смех, от чего на сердце Ильи потеплело.

Силуэт Митяя он разглядел заранее, но виду не подал, позволив парнишке подобраться поближе. Чуть отставшая от парня Варя шагала тише, но Вебер заметил и ее.

– Леший?

– Привет, Митяй. Собрались? – было непросто признавать, но он волновался.

– Тут такое дело… – что-то в голосе парня изменилось.

Крепче стал, да, но как тут слабину давать, когда такая девчонка за спиной? Но было кое-что еще, и Илья пока не мог угадать, что именно. Хоть черенок и сбивался, слова подолгу подбирал, но всё равно звучал иначе. Взрослее, может?

– Слушаю.

– Мы не только вдвоем уходим, ладно?

Варя пока молчала, но и без того чувствовалось, что она согласна с каждым словом Митяя. Смотри-ка, уже не настаивает девчонка, чтобы Вебер «взял ее с собой». Пользуясь темнотой, Илья улыбнулся, тепло и с пониманием.

– Не хочешь пояснить?

– Ну, я про детей… нельзя им в Тайгу… я по себе знаю. И в Новосибирск нельзя. Быстрее всего к девчонкам память возвращается… обрывками пока. Я слышал, они вспоминали, как их увозили. Нельзя им обратно. Поэтому я поговорил… я ж тут вроде самый старшак среди них. С нами другие готовы уйти. Всего почти девяносто человек. Самых маленьких, конечно, не потянем, нелегко им в лесах будет.

– А кто постарше – потянете? – Илья не торопился делать выводы, прислушиваясь к себе. Слова парня застали его врасплох, к такому повороту Вебер готов не был. – В дикой тайге, без провизии и оружия?

– Однажды уже потянули, – многозначительно, но очень твердо ответил черенок, и Вебер ему поверил. – Ты это… оружием бы помог, а? Я видел, в «вертушке» небольшой арсенал есть, ну и подумал…

– Допустим, – ровно и негромко ответил Илья.

За все эти дни он устал спорить с людьми, на свой страх совавшими голову в огонь. Кроме того, за время похода Вебер был наслышан про детский лагерь, разгромленный хозяевами «Куэн Као». Да и зеленоглазая поможет, тоже ведь лесная жительница.

– И куда пойдете?

– Еще точно не решили. На запад, наверное. Говорят, есть такое место, где…

CREDITUM LXXI

– Не понимаю, о чем ты.

Гринивецкий пытался сообразить, какую тактику разговора выбрать. Вопрос Вебера выбил почву у него из-под ног, мешая сосредоточиться. А еще отвлекал прямой взгляд Гилярова – требовательный, внимательный, пронзающий насквозь.

– Никто не пытался тебя убить, и если он… – Терпение постарался говорить мягко, вкрадчиво, не отрываясь от таймера, отмерявшего оставшиеся минуты сеанса. – Леший, время уходит… Опиши, что произошло? У тебя есть какие-то записи для пересылки?

– Я выйду на связь через пару дней.

И отключился. Сам, впервые за всё время сотрудничества.

Эдуард откинулся на спинку инвалидного кресла, ослабевшей рукой выдернул из головы шнур. Широко открыв рот, осторожно отлепил от неба пластинку речевого модулятора, дарившего низкий женский голос. Спутниковый телефон остался лежать на коленях.

– И это всё?

Гиляров, сидевший на диване напротив, вопросительно изогнул бровь.

– Вы сами всё слышали, Ростислав Михайлович. Каждое слово.

Президент кивнул. Ослабил воротник галстука, и без того почти распущенного. Взял чашку с чаем, глотнул, со стуком вернул на блюдце.

– Значит, твой человек в свите Темирбаева не потерялся. – Это был не вопрос, это была констатация факта, и Гринивецкий не ответил. – Да еще и пытался убить собственного телохранителя.