Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, где-то в середине матча чемпион попытался взять себя в руки, усилил игру, но Эйве в этой ситуации проявил себя крепко, почувствовал кураж – и пошла рубка не на жизнь, а на смерть. Но алкоголь, похоже, снова нивелировал класс Алехина. 21-я партия и вовсе омрачилась крупным алкогольным скандалом.
Все пошло наперекосяк с самого утра, когда автомобиль опоздал к отелю Алехина на 45 минут, затем во время поездки дорогу машине перебежали кошки, в связи с чем суеверный шахматист решил ехать дальше на поезде. К моменту прибытия на опушку леса, в протестантский клуб Christelijk Volksbelang, где в обычные дни проводили церковные приемы, а теперь должна была состояться шахматная баталия, Алехин был уже изрядно пьян. Историк шахмат Андре Шульц писал: «Алехин приехал поздно и таким пьяным, что все могли это видеть. Он подстрекал к драке, кричал на Эйве, отказывался играть, и фактически его заставили начать партию. Тогда он принялся играть, как сумасшедший. Во время партии он постоянно опрокидывал фигуры. Эйве покидал зал так часто, как только мог, – из-за сильного запаха алкоголя»9. Тут же выяснилось, что Алехин потратил на джин в своем номере отеля 800 гульденов. Скандал вышел знатный. Позже Эйве вспоминал, как свидетели алкопохождений Алехина в связи с его поведением так «расшифровали» немецкий вариант написания фамилии чемпиона: Al – alcohol (алкоголь), je – jenever (датский джин), ch – champagne (шампанское) и in – Ingwerbier (имбирное пиво).
25-я партия нарушила шаткое равновесие в матче, впервые склонив чашу весов в пользу Эйве. Тут же Алехин проиграл и следующую. Сократив отставание на дистанцию в очко в 27-й партии, чемпион должен был за три оставшиеся игры что-нибудь придумать, но даже коты ему не помогли: он все время обращался к ним за советом, словно животные могли подсказать нужный ход.
Доктор Макс Эйве становится чемпионом мира по шахматам, 1935 год. Фотоколлекция иллюстрированного журнала Het Leven (1906–941). © Spaarnestad Photo / National Library of Netherlands
В предпоследней партии, играя белыми, Алехин не реализовал преимущество в пешку – и это был конец. На финал чемпион (все еще) пришел во фраке, а Эйве накинул на себя простенький серый пиджак. Он оставался все тем же скромным учителем математики, который однажды стал чемпионом мира среди любителей в шахматах. А теперь он получил корону среди профессионалов! Согласившись на ничью, Алехин тут же поздравил нового короля и даже спел Марсельезу, которую принялись напевать для него голландцы – в знак уважения. Общий счет – 15,5:14,5 (9 побед Эйве, 8 побед Алехина и 13 ничьих).
Внешне Александр Александрович был весел, много улыбался, будто и не потерял титул, за который когда-то так отчаянно сражался с Капабланкой. Остается только догадываться, что у него было на душе на самом деле. Кошки скребли? Ну тут уж наверняка!
Коты были любимыми болельщиками Алехина во время партий. © Collection Roger-Viollet / Roger-Viollet via AFP
Хотя… Корона-то не уплывала из рук безвозвратно, как это случилось с Капабланкой. Страховочный пункт в договоре позволял экс-чемпиону рассчитывать на матч-реванш, а заодно – и на гонорар, который обязательно соберут предприимчивые голландцы. (Кстати, Капабланка подумывал профинансировать матч, но не бескорыстно, а с обязательством победителя играть следующий поединок уже против него, но опять не срослось.) За короткий срок Алехин мог заработать существенно больше денег, даже несмотря на поражение. Да и в том, что Эйве падет в повторном матче, Алехин не сомневался. Так почему бы ему было не присоединиться к поздравлениям, ведь Голландия получила своего первого (и, заметим, пока что единственного) чемпиона мира по шахматам, а это означало, что в стране обязательно начнется шахматная горячка, а число желающих заниматься интеллектуальной игрой пойдет в рост.
На решающую партию пришли 5000 человек – вот насколько матч интересовал простых жителей Нидерландов. Все они искренне радовались, на Эйве повесили цветочную гирлянду, а жена и дети пятого шахматного короля стали самыми счастливыми людьми на свете.
Голландец в будущем старался максимально снижать «алкогольный контекст» матча, чтобы не дискредитировать свою победу. Многие считали (и до сих пор считают) его самым слабым чемпионом мира в истории. И все же не отметить гигантскую работу, которую Макс Эйве проделал для достижения результата, непозволительно. Алехин наверняка сильно удивился, когда понял, что напротив него соперник вовсе не такой слабый, как он думал, а искушенный в дебютах, физически и психически устойчивый настолько, что ничем его не пронять. И это стало одной из причин, погубивших русского шахматиста.
Впрочем, Алехин не верил в «чемпиона мира Макса Эйве» – и вряд ли поверил даже после поражения. Возможно, за его улыбкой на чествовании скрывалась изрядная доля иронии. Александр Александрович счел, что просто сдал корону в аренду – за деньги.
* * *
В следующем матче Эйве был жестоко бит. Алехин перестал быть «мышью» – он теперь пил не алкоголь, а молоко – как настоящий кот. И позволил себе некоторые игровые вольности лишь в самом начале. А потом легко сбросил с трона Эйве.
А ведь до второго матча, который голландцы устроили в 1937 году, уже Эйве считали фаворитом, а у Алехина нашлась масса поводов для расстройства. Он посредственно играл на турнирах, крупнейший из них – Ноттингем-1936 – и вовсе провалил, уступив принципиальному сопернику Капабланке и бывшему вундеркинду Решевскому, о котором имел весьма пренебрежительное мнение. Занял лишь шестое место с отставанием в очко от победителей – Ботвинника и Капабланки.
Говорят, Капа в Ноттингеме бросил фразу: «Я ненавижу Алехина!». А за месяц до этого в Подебрадах русский эмигрант имел несчастье познакомиться с острой на язык женщиной Капабланки Ольгой Чагодаевой – влюбленные приехали на турнир в Чехословакии в качестве зрителей. «Однажды я разговорилась в фойе турнирного помещения с гроссмейстером Штальбергом, – рассказала о тех событиях Чагодаева журналисту Александру Сизоненко. – В это время к нам приблизился высокий плотный блондин со светло-голубыми глазами, имевшими, как мне показалось, язвительный оттенок. “Александр Алехин”, – представил его Штальберг. До этого я
