Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов

была наполнена драмой: родился в семье евреев, рано потерял родителей, с братом Мозесом попал на воспитание к раввину. Возмужав, переехал в Прагу, где играл в футбол, продавал маринованную капусту в бочках, а затем устроился на бумажную фабрику и стал разносчиком газет. Он часто наблюдал в кафе людей, которые с азартом переставляли фигуры, – и понял: именно это ему и нужно. Желание окунуться в шахматный мир усилил немец Жак Мизес, приехавший в Прагу, чтобы показать сеанс одновременной игры. После этого Флор поработал в качестве шахматного журналиста, а вскоре сел за доску сам. Он произвел фурор! Элегантный брюнет с глянцевой прической, слегка оттопыренными ушами, открытой, лучистой улыбкой, предпочитал носить черные костюмы, как будто заранее надевал траурный наряд по «умершим» королям соперников. Он быстро заставил чехословаков оправиться от потери легендарного Рихарда Рети, заслужив право называться одним из сильнейших шахматистов в мире. Поначалу его отличал яркий, раскованный, комбинационный стиль, который впоследствии «засушился», став надежным, позиционным. В статусе восходящей мировой звезды он приезжал в СССР, где упустил преимущество в две победы над Ботвинником. С Алехиным обсудил это в 1934 году на турнире в Гастингсе. «Жадно, с затаенной тоской и завистью расспрашивал меня чемпион мира о жизни в его родной стране, но при этом все подшучивал надо мной – как это я не смог победить Ботвинника», – рассказывал Флор1.

В Гастингсе он опередил Алехина и потом делал это не раз, спокойно разбираясь и с другой старой гвардией чемпионов – Капабланкой, Ласкером, – занимая места выше. К предполагаемому матчу против русского эмигранта Флор стал победителем 24 международных турниров. Его поединок с Алехиным не состоялся только из-за вторжения Германии в Чехословакию.

Гитлер смог поднять немецкую экономику, вернуть довоенный уровень жизни и внушить рабочим, основным «винтикам» индустриальной машины, что они – гордость нации, отчего начался стремительный рост в сфере производства, а в первую очередь – в военной промышленности. Впрочем, его (и доктора Геббельса) успехи в пропаганде были убедительнее реальных экономических достижений.

Немцам успешно промывали мозги: внушали чувство ненависти к внешним и внутренним «врагам», особенно евреям и цыганам (дискриминации подвергались и разные социальные категории: люди нетрадиционной сексуальной ориентации, с заниженной социальной ответственностью, без средств к существованию, инвалиды и так далее). Проводилась беспрецедентная антисемитская «чистка» внутри Германии, отчего возникла угроза отмены зимней и летней Олимпиад, однако немцы на время замаскировали свои «перегибы», и обманутый Пьер де Кубертен дал обоим турнирам зеленый свет. Поощрялось, если немецкие граждане прослеживали свое генеалогическое древо до самых корней и подтверждали абсолютную чистоту арийской крови. Консолидировав общество вокруг своих нацистских, захватнических идей, Гитлер подошел к главному – осуществлению внешней агрессии.

Первой пострадала Чехословакия. Страна под таким названием появилась по итогам Версальского договора; в нее вошла часть территории Австро-Венгрии – немцев в этом обновленном государстве оказалось 28 % от населения. Они в основном сочувствовали нацистскому режиму, а Гитлеру хотелось вернуть отнятые территории плюс заполучить развитую военную промышленность Чехословакии (позже завод Škoda активно работал на обеспечение немецкой армии всем необходимым вооружением). Под предлогом давления, которое якобы оказывалось на немцев в Чехословакии, Гитлер начал политические маневры. Аппетит фюреру разогрел успешный аншлюс Австрии, а главное – появился повод: столкновения судетских немцев с чехословацкой полицией и войсками. Для Гитлера все складывалось удачно: ведущие европейские страны (Англия, Франция) санкционировали передел чехословацкой территории – лишь бы не было войны. СССР хотел помочь Чехословакии, но Польша не соглашалась предоставить советским войскам коридор для прохода в зону конфликта, угрожая войной. Мюнхенские соглашения привели к расчленению Чехословакии, в котором участвовали Германия, Польша и Венгрия. Гитлер вернул стране судетских немцев, а также понял, что ему позволено многое, а ведущие европейские политики не знают, как с ним себя вести. Всем запомнилась цитата премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена, больше всех ратовавшего за передачу немцам чехословацких территорий: «Сколь ужасной, фантастичной и неправдоподобной представляется сама мысль о том, что мы должны здесь, у себя, рыть траншеи и примерять противогазы лишь потому, что в одной далекой стране поссорились между собой люди, о которых нам ничего не известно». Не зря его вскоре сменил на посту Уинстон Черчилль.

Флора все эти политические события фактически убили как шахматиста первой величины: в нем произошел надлом, который постепенно усугублялся. На двухкруговом «АВРО-турнире» 1938 года в 10 голландских городах он занял… последнее место, не одержав ни одной победы! Утомленные разъездами и отсутствием нормального питания «пожилые шахматисты» Алехин и Капабланка выступили не намного лучше, откатившись в низ турнирной таблицы (русский эмигрант сыграл вничью с кубинским визави и победил его в другой партии, и эта встреча стала последней между непримиримыми соперниками. Проходила она тяжело, недруги не общались, и Капа не прошел контроль времени).

Увы, на затяжном турнире в Голландии проявилась болезнь Капабланки, которому к тому времени исполнилось 50 лет: «В заключительной части игры против Ботвинника Капа внезапно встал и быстро вышел, – вспоминала Ольга Чагодаева. – Я заметила, что когда он вернулся, его лицо было бледно-серым, хотя он доиграл до конца. Он милостиво сдался Ботвиннику, с улыбкой пожав ему руку. Позже он сказал, что у него потемнело перед глазами, когда он бежал в туалет, чтобы плеснуть в лицо холодной водой. Но не в его правилах было оправдываться. Он просто сказал: “Ботвинник играл хорошо, а я – нет”. Я единственная знала, как плохо ему было тогда»2.

Но имелся у Капы и повод для радости… Ведь всего за три недели до турнира он женился снова, и на этот раз – по любви! Ольга Чагодаева пленила шахматиста и заставила вновь поверить в себя. Он пообещал вернуть шахматную корону – для нее. О дне свадьбы у Ольги остались исключительно теплые воспоминания: «Внезапно Капа остановился перед ювелирным магазином. “Давай войдем!” На немой вопрос в моих глазах он лишь улыбнулся. У входа нас встретил владелец, известный коллекционер русского антиквариата. Они с Капой подружились в Москве. Очевидно, нас ждали. “Ха, величайший шахматный гений в мире, поздравляю!” Он обнял Капу, потом поцеловал меня. “Я не только скромный поклонник Капабланки – я люблю его. Он мне очень дорог. Так что я сделал все, как обещал”. Он подмигнул Капе. “Твоя невеста так прекрасна, как все и говорили”. Он подал знак – и нам принесли роскошную шкатулку, открыли. Там, мягко сияя на черном бархате, лежал самый красивый драгоценный камень, который я когда-либо видела. <…>

“Возьми его, дорогая, – сказал Капа. – Это мой свадебный подарок”. Потеряв дар речи, я смотрела, как