Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второй поединок Алехина с Боголюбовым проходил с 1 апреля по 14 июня 1934 года. Чемпион восемь раз победил, три раза проиграл и 15 раз свел партии к ничьей. Сразу 12 немецких городов стали свидетелями чемпионской игры Александра Александровича, который снова заработал внушительную сумму. Величие разделяла с русским шахматистом Грейс Висхар. И выпивку – тоже. Она не запрещала чемпиону употреблять даже в самый разгар матчевой дуэли с Боголем! Слово – свидетелю тех алкособытий Гансу Кмоху («Гроссмейстеры, которых я знал»): «Грейс была американкой, дамой в летах. На вид больше походила на сухое дерево, чем на рождественскую елку. Жила во Франции, где ей принадлежал старинный замок с участком земли, пригодным для разведения овец. Когда я спросил Алехина, сколько у них овец, он признался, что всего две. <…> Когда мадам была моложе, она считалась искусным художником-миниатюристом. Но выйдя замуж за Алехина, больше этим не занималась. К сожалению, мадам любила спиртные напитки так же сильно, как и ее муж. Оба много выпивали во время матча Алехина против Боголюбова в 1934 году. <…> Однажды в Мюнхене Алехин пригласил меня в свою комнату, где Алехина изображала гостеприимную хозяйку. Она открыла большой ящик, в котором, к моему изумлению, не было ничего, кроме алкоголя, – походный бар. У меня возникло дурное предчувствие в отношении человека, шахматным гением которого я искренне восхищался.
Крупный скандал разразился, когда три партии в Мюнхене были закончены и вся шахматная группа собиралась уезжать в Байройт, где проводилась следующая игра. Уже подъехали машины, все были давно готовы к отъезду, но Алехины заставляли себя долго ждать. В конце концов, мадам появилась одна в вестибюле отеля, очень пьяная, и закричала: “Мы не будем играть! Мы не будем играть!”. Организаторам наконец удалось каким-то образом погрузить обоих Алехиных в одну из машин. Поездка заняла всю ночь, и, хотя следующая игра началась спустя всего 10 или 12 часов, Алехин победил. Даже удивительно, как Алехину удавалось так долго оставаться на шахматной вершине, учитывая его пристрастие к алкоголю».
Кмох рассказал, что во время матча шахматами активно интересовался будущий польский палач Ганс Франк, которого много лет спустя за военные преступления казнили в Нюрнберге. Но в 1934 году он любезно общался с участниками и зрителями матчевого поединка, в том числе с евреями Ароном Нимцовичем и Жаком Мизесом, которые работали на соревновании репортерами. Уже в 1938 году Мизеса попросили покинуть Германию из-за еврейского происхождения…
Нацистский спортивный чиновник Ханс фон Чаммер унд Остен пригласил всех желающих на банкет, где Алехина попросили сказать несколько слов. «Во время своей речи, произнесенной на немецком, он обратился к лидерам Советского Союза: “Эти подлецы должны исчезнуть”», – утверждал Кмох в своей книге. Вскоре после матча с Боголем чемпион принялся «заигрывать»… уже с советской властью в надежде, что отношение к нему на Родине изменится. Его метания от одного политического лагеря к другому вызывали все большее недоумение, хотя подтекст каждого поступка расчетливого Алехина был предельно ясен – извлечение собственной выгоды.
Всего через две недели после окончания второй защиты титула Алехиным Гитлер уничтожил последние ростки оппозиции у себя в стране: его не устраивали даже некоторые малоуправляемые соратники-нацисты. В ходе «Ночи длинных ножей» было убито более 1000 человек, включая экс-рейхсканцлера Курта фон Шлейхера и его жену. Штурмовые отряды во главе с Эрнстом Рёмом прекратили свое существование. Чуть погодя умер 86-летний Гинденбург, и Гитлер объединил должности рейхсканцлера и президента, заставив величать себя фюрером. Запустились смертоносные механизмы, которые разрушили жизни миллионов человек по всему миру, включая Алехина.
Но пока чемпион оставался на коне, а не под его копытами. Боголюбов упустил шанс воспользоваться тягой Алехина к спиртному, а потому корона покоилась на прежней голове.
Тем временем Хосе Рауль Капабланка вновь заявил о себе после трехлетней паузы: все это время кубинец пересекал границы, участвуя в выставочных состязаниях. Капа наконец-то провел первый турнир в Европе – в Гастингсе-1934/1935. Увы, сказалось отсутствие практики: только четвертое место, с двумя поражениями – от Джорджа Томаса и от Андрэ Лилиенталя (последний провел блицкриг, пожертвовав ферзя).
Чемпионка мира Вера Менчик заняла в Гастингсе восьмое место, опередив двух мужчин и сумев сыграть вничью с такими видными соперниками, как Макс Эйве и Андрэ Лилиенталь! В 1934 году достойно проявил себя и молодой представитель СССР Михаил Ботвинник, сыгравший матч с 25-летним чехословаком Сало Флором, восходящей звездой шахмат. В Колонном зале московского Дома Союзов, а затем и в Большом зале Ленинградской обсерватории они провели 12 партий. Итог – ничья (по две победы у каждого). В тот же год статистики зафиксировали: в СССР в шахматы играли уже полмиллиона человек! В Гастингсе Капабланку пригласили в Москву на турнир 1935 года, и он с радостью принял предложение (там занял четвертую позицию, проиграв Ласкеру и Рюмину. Кубинец отметил, что средний уровень советских шахматистов стал намного выше).
Два чемпиона мира – Вера Менчик и Александр Алехин – общаются с соперниками на турнире в Лондоне, 1932 год
Капабланку вообще любили в СССР, где ему открыто симпатизировал Крыленко. А Алехина на Родине продолжали клеймить, несмотря на новый матчевый успех (досталось и Боголюбову): «Оба проходимца распинались на митингах, которые устраивались при переездах из города в город, о своей преданности национал-социализму. <…> Вся мораль и политика, все принципы и убеждения обоих определяются исключительно страстью к деньгам. <…> Презрение и отвращение – вот все, что мы питаем к этим “международным” последышам белогвардейщины»17.
Шаблонные – и все же обидные – слова принадлежали Леонтию Спокойному, ответственному редактору журнала «Шахматы в СССР», который без обиняков назвал матчевых дуэлянтов «кретинами» и «дегенератами» (№ 7, 1934).
В 1936 году Спокойного расстреляли. Алехин к тому времени уже перестал быть венценосным – он самолично лишил себя титула.
Глава 25. Пост сдал – пост принял
Кроме шахмат, у Алехина имелась другая большая страсть. Еще в царской России он всем сердцем полюбил котов, а уже во Франции уговорил Надин завести с десяток питомцев, до предела «закотировав» свою скромную парижскую обитель сиамцами. Должно быть, ему нравилось, когда во время шахматных квартирников его ноги обвивали мурчащие пушистые создания, которых было приятно тискать, если они
