Эдера 2 - Операй

Росси скривился, будто бы в его стакане был не ром, а уксусная кислота.

— Да и я, синьор Давила, пожалуй, не знаю, вкусно это или нет...

Андреа удивленно посмотрел на Джузеппе.

— Почему же вы тогда пьете?

Росси, будто бы обрадованный, что нашел нечто, о чем можно поговорить, ответил:

— Вкус не имеет значения. Ром — это не просто напиток, это — скорее друг, хороший товарищ, с которым всегда легко. Он изменяет мир вокруг нас. О, как говорит мой патрон, достопочтенный синьор Отторино дель Веспиньяни, ром — это целая философия! — Он отодвинул свой ром.— Но вы позволите угостить вас еще одной рюмкой мартини?

— Ну, тогда уж лучше рома...

— Почему?

В глазах Андреа блеснуло любопытство, и он, улыбнувшись, изрек:

— Хочу попробовать.

После этих слов настал черед удивляться Джузеппе.

— Вы никогда не пили ром?

— Честно говоря, к своему стыду или к радости — не знаю, как лучше сказать — нет...

— Наверное, и так, и так... Правда, никогда не следует смешивать ром с вином.— Джузеппе откинулся на спинку стула: — Да, синьор, могу ли я попросить вас об одном пустячном одолжении? Совершенно пустяшном,— продолжил, он, словно боясь получить отказ, — и вам оно ничего не будет стоить...

Андреа, отпив глоток рома, скривился — видимо, мартини все-таки нравился ему больше.

— Угостить меня ромом? Или мартини?

— Это — само собой,— произнес Джузеппе,— но теперь я хотел бы попросить вас о другом...

— Слушаю.

— Не могли бы вы называть меня на «ты»?

— Вас?

— Ну конечно...

— А зачем это вам надо?

Джузеппе, смущенно улыбнувшись, ничего не ответил собеседнику.

Но тот не отставал:

— Так почему же вам не нравится, когда вам говорят «вы»?..

Росси поморщился.

— Ну, дело в том, что такое обращение подразумевает какую-то не то, что дистанцию по отношению к тому, к кому обращаются... — он запнулся,— ну, я хочу сказать, что так обращаются или к школьным учителям, или к богатым соседям... Мой папочка был учителем в начальной школе, и все только и делали, что говорили ему «вы»... А за спиной показывали фиги... То есть, — он вновь сконфуженно улыбнулся, — я был бы весьма благодарен вам, если бы вы, — он старательно подчеркнул это слово, — если бы вы говорили мне только «ты»... Короче говоря,— продолжил Джузеппе, — кроме того, что это отдаляет людей друг от друга... Очень отдаляет... Люди становятся какими-то ненатуральными, неискренними по отношению друг к другу... Все-таки, говоря человеку «ты», всегда можешь доверить ему больше, чем обращаясь так чопорно — «вы, вы». Нет, что не говорите — а мне не нравится, когда мне...

Андреа пожал плечами.

— Как вам... То есть,— с улыбкой, вызванной непривычностью обращения, быстро поправился он,— как тебе будет угодно...

Разумеется, теперь он должен был в свою очередь предложить такое же обращение и Джузеппе, но не стал этого делать — видимо, потому, что в глубине души этот человек ему сразу же не то что бы не понравился, но очень насторожил — и этой своей просьбой тоже.

А портовые кварталы, все эти увеселительные заведения продолжали жить своей обычной жизнью; вскоре в зальчике появились девицы, чья манера одеваться и пользоваться косметикой, манера себя вести не оставляли никаких сомнений относительно их профессии.

Вскоре и к Андреа подсела грубо размалеванная вульгарного вида девица и небрежно положила ему ногу на колено.

— Не обижайтесь, и не ругайтесь,— шепнул ему на ухо Росси, — ведь это — специальное портовое кокетство, как я понимаю.

Вульгарная девица, улыбнувшись дежурной улыбкой, потребовала от Андреа вина, закусок, лимонада, пирожных и много чего еще.

Тот, чтобы не стать участником скандала, охотно повиновался — тут же подозвал официанта, который вертелся неподалеку:

— Принесите, пожалуйста, все, чего она только пожелает...

— О, синьор, как вы добры!.. — тут же воскликнула девица.

Джузеппе обернулся к своему спутнику и произнес заговорщицким полушепотом:

— Что ж, синьор Давила, надо повиноваться — хочешь ты того или нет...

Тот, обернувшись, удивленно поднял брови.

— Почему?..

— Ну, не забывайте, пожалуйста, синьор Давила, куда мы с вами попали...

Андреа хмыкнул.

— Прекрасно понимаю. Кстати,— не преминул напомнить он,— ведь инициатива посещения этого вертепа принадлежит вам... То есть,— ой тут же поправился, вспомнив последнюю просьбу Джузеппе,— тебе...

Росси согласно наклонил голову.

— Я и не отрицаю. Но ты должен вести себя так, будто бы ничего и не происходит...

Улыбнувшись, Андреа осведомился:

— Чтобы таким вот образом выдержать вкус и дух этого места?..

— Разумеется!..

А девица, постоянно улыбаясь, донимала Андреа своими глупостями:

— Ах, какой приятный молодой синьор! И почему это вы так грустны? Видимо, у вас какие-то неприятности с женщинами...

Чтобы как-то поддержать нить разговора, Андреа поинтересовался:

— Почему это вы так решили?

— О, от меня ничего не скроешь, я ведь все вижу, вижу каждого мужчину насквозь... О, я ведь прекрасно понимаю, что если такой красивый и молодой синьор чем-то опечален, то только женщиной...

Андреа промолчал.

А девица, восприняв его молчание за знак согласия, продолжала:

— Ну, не печальтесь, не печальтесь — тут вас никто не обидит... Тут у вас ни с чем не будет проблем — я вам это обещаю... Молодой человек, угостите меня еще ромом! Прошу вас!

Чтобы девица отстала, Андреа налил ей полный стакан рома, однако та не стала пить его сразу, а, любовно отхлебывая маленькими глотками, продолжала:

— Не надо печалиться, не надо переживать... Давайте лучше пойдем со мной — я успокою вас, синьор, я рассею все ваши переживания, я развеселю вас! О, вы век этого не забудете!

Андреа, тоскливо посмотрев на Джузеппе, подумал: «И какого черта я с ним связался? И зачем я только согласился сюда пойти? Лучше было бы сидеть в гостинице, смотреть